Удо Шефер

Реакция современного общества на религиозные вопросы удивительно противоречива. С одной стороны, наше общество проникнуто духом Просвещения — мы стали людьми светскими и безразличными к религии. Традиционные религии потеряли свою энергию, и яркой чертой современной истории, как верно подметил Ницше, стал исход народных масс из религии. С другой стороны, Просвещение, вместе с наукой и технологией, привело к падению нравов, отчуждению между людьми и чувству бессмысленности бытия, породив у многих тоску по духовным ценностям, по религиозным формам и символам. Вопрос религии давно уже привлекает внимание тех, кто размышляет об альтернативном обществе. Многие молодые люди рассматривают укоренившиеся и организованные формы религии как неудовлетворительные и отягощенные историческими наслоениями. Их внимание устремлено к новым обещаниям спасения, которых сейчас раздается великое множество. Зачастую именно самые странные и причудливые формы религиозного поклонения наиболее быстро привлекают новых последователей, а потом так же быстро выходят из моды. Начиная с трагедии  Джонстауна в Гайане, общепризнанным стал тот факт, что имя религии все чаще используется для маскировки материальных устремлений и извращается на потребу низменным целям, и данное явление стало предметом научных исследований.

Для случайного наблюдателя Вера Бахаи может показаться просто одним из таких «новых путей к спасению». Действительно, Вера Бахаи является альтернативой устоявшимся формам религии, однако она явно отличается от тех модных увлечений, которые появляются каждый год в ответ на эфемерные «духовные» запросы людей. История религии Бахаи восходит к середине XIX века. Из страны своего рождения, Ирана, она распространилась почти во все страны мира, прочно укоренившись там. В самом Иране бахаи являются крупнейшим религиозным меньшинством. Хотя численность их на Западе пока относительно невелика, бахаи часто упоминаются в западной прессе, особенно в последнее время, в связи с жестокими преследованиями, которым это религиозное меньшинство подвергается со стороны правительства Исламской Республики Иран. В этих отчетах Вера Бахаи обычно упоминается как религия, однако иногда также и как секта.

Бахаи утверждают, что их вера основана на откровении и что их религия была создана Богом через посредство Своего Посланника Бахауллы. То, что Вера Бахаи — самостоятельная религия, а не секта, можно доказать с точки зрения религиоведения (religionswissenschaftliche Begründung), однако это потребует некоторого времени. Ответ на этот вопрос требует обращения к самым основополагающим концепциям теологии и религиоведения.

В течение 80-х годов вера бахаи приобрела довольно значительную известность среди широкой общественности. Прежде всего это было вызвано тем, что тяжелое положение преследуемой общины Ирана привлекло к себе внимание всего мира. Другими факторами, послужившими росту общественного признания этой веры, стали публикация обращения Всемирного Дома Справедливости к народам мира, озаглавленного «Обещание мира во всем мире», а также повсеместные усилия преданных учителей Веры.

Несмотря на эти успехи, вряд ли можно считать, что Вера Бахаи уже однозначно признана повсюду независимой мировой религией. Многие по-прежнему игнорируют цели, принципы и само существование этой самой молодой из великих религий мира. Даже в научных кругах, несмотря на растущую осведомленность, Веру Бахаи по-прежнему классифицируют в ряде учебных курсов как одно из множества современных религиозных движений, хотя всё большее число компетентных исследователей подтверждают ее независимый статус, верно и объективно отражая ее историю и учение.

Процесс признания Веры Бахаи отчасти обязан своей медленностью тем неверным наблюдениям, которые сделали первые исследователи этой религии. В ранних ссылках на Веру Бахаи она рассматривалась, главным образом, с точки зрения той религиозной и культурной среды, в которой она зародилась, и поэтому ее называли сектой или реформаторским движением в Исламе. Другие, менее честные труды, вышедшие в основном из-под пера представителей духовенства и миссионеров, пытались дискредитировать основателей Веры и ее учение с помощью намеренного искажения одних фактов и замалчивания других.

В восьмидесятые годы XX столетия на свет появились сотни сект, деноминаций, культов, метафизических систем и духовных учений, а также интеллектуальных и оккультных практик. Эти движения столь многочисленны, что их даже объединили под общим названием «нью-эйдж» (т. е. «движения новой эпохи»). Неважно, удачен этот ярлык или нет, но чтобы разобраться, чем именно религия Бахауллы выделяется среди этого океана религиозных и парарелигиозных групп, требуется весьма трезвый взгляд. Эти движения удивительно разнообразны по своим взглядам, верованиям и практикам, и каждая стремится заинтересовать представителей какого-нибудь конкретного участка психологическо-духовного спектра. Некоторые демонстрируют нам, насколько удивительно доверчивыми бывают люди, некоторые  отличаются неприглядной и потому скрываемой «оборотной стороной».

Работа Удо Шефера весьма своевременна, ибо ее цель — помочь читателю разглядеть отличительные черты Веры Бахаи среди нынешнего хаоса духовных течений. Автор видит свою главную задачу в том, чтобы продемонстрировать независимый характер Веры Бахаи как мировой религии, основанной на откровении. Он не пытается проводить сравнения с вышеупомянутыми движениями, потому что вряд ли это можно сделать в рамках подобной статьи. Вместо этого он перечисляет доводы, выдвигаемые в пользу рассмотрения Веры Бахаи как секты (пусть даже исключительно выдающейся), а затем показывает их несостоятельность.

Работа д-ра Шефера предлагает убедительные аргументы в пользу того, что Вера Бахаи достойна именоваться не сектой, а более возвышенным определением — мировая религия. Он подтверждает свой тезис тщательным изучением данных, полученных, в основном, из социологии религий. Он доказывает, что Вера Бахаи не соответствует научным критериям секты. Напротив, она полностью удовлетворяет критериям, выдвигаемым для мировой религии. Этот тезис подтверждается многочисленными документами, а само рассуждение хорошо структурировано и систематично.

Удо Шефера можно считать продолжателем традиций крупных немецких ученых, сделавших большой вклад в изучение религии. Именно они в конце XIX — начале XX века заложили основание Religionswissenschaft, то есть, буквально, «религиоведения», которое позже разделилось на множество более специальных дисциплин — сравнительное религиоведение, исламоведение, изучение иудейской и христианской Библий, исследования Дальнего Востока и теологию. Отцами-основателями этих направлений справедливо считаются Макс Мюллер (Max Müller, которого можно считать отцом сравнительного религиоведения), Теодор Нольдеке (Theodor Nöldeke), Игнац Гольдзихер (Ignaz Goldziher), Юлиус Вельхаузен (Julius Wellhausen), Герман Ольденберг (Hermann Oldenberg), Генрих Циммер (Heinrich Zimmer) и Адольф фон Гарнак (Adolf von Harnack).

Уже на самой ранней стадии развития сравнительного религиоведения, по мере того, как оно становилось известным в англоговорящих странах, значимость этой дисциплины была признана Абдул-Баха, сыном Бахауллы — Основателя Веры Бахаи. В Своем публичном выступлении в Вашингтоне в 1912 г. Он указал на те возможности, которые сравнительное религиоведение открывает для взаимопонимания между религиями — возможности, которые до сих пор остаются во многом нераскрытыми:

Хвала Богу! Вы живете в свободной стране. Вы благословлены учеными, людьми, сведущими в сравнительном религиоведении. Вы понимаете необходимость единства и представляете себе, какой огромный вред приносят предрассудки и суеверия.[1]

Чтобы быть успешной, любая попытка достичь взаимопонимания между религиями должна начинаться с изучения самосознания данной религии (либо религий) — или, по крайней мере, должна учитывать это самосознание в исследовании. Иными словами, одним из первых вопросов, которые надо задать в этом случае, является следующий: «Как данная вера определяет и рассматривает саму себя?» Каждый человек волен оценивать веру окружающих, однако ни один наблюдатель не сможет вынести справедливого суждения, не выяснив сначала мнения участника процесса,— того, кто смотрит на эту веру «изнутри». Статья Удо Шефера гарантирует, что самосознание последователя веры будет принято во внимание.

По мере того, как Вера Бахаи получает все более широкую известность, исследования, подобные этому, будут представлять все большую ценность для тех, кто пытается верно оценить положение Веры Бахаи как полноправного члена сообщества мировых религий.

Джек Мак-Лин

Гатинье, Канада

Я хотел бы выразить благодарность за ту помощь, которая была оказана мне в подготовке английского перевода данной работы. Я признателен Джеральду Кейлу (Gerald C. Keil) из Германии, который перевел весь текст с немецкого на английский; Джеку Мак-Лину (Jack McLean) из Канады, просмотревшему содержание рукописи и написавшему к ней введение, а также Дугу Бардингу (Doug Barding) из США, д-ру Лони Брамсон-Лерхе (Dr. Loni Bramson-Lerche) из Бельгии и д-ру Питеру Смиту (Peter Smith) из Таиланда, просмотревшим перевод. Это было поистине международное сотрудничество.

Удо Шефер

Западная Германия, июнь 1988 г.

Секрет сада

Уинифред Барнум Ньюмен

Эта небольшая книжка  поможет юным читателям понять одну важную истину: мир на земле станет возможным только тогда, когда люди станут относиться друг к другу терпимо, осознав, что существующие между ними различия не повод для вражды, а основа для установления согласия и единства.

Однажды, в не очень давние времена, одна мудрая старая женщина пришла в маленькую деревушку. Деревушка эта приютилась в зеленых складках горы и похожа была на кошку, мирно дремлющую под теплыми лучами солнца.

 Но на самом деле деревня эта не была ни спящей, ни мирной. Люди в ней все время враждовали друг с другом.
Смуглому соседу не нравился белокожий, белокожий терпеть не мог чернокожего. Один кому-то казался слишком толстым, другой — слишком старым. У кого-то были слишком длинные волосы, кто-то вообще был коротышкой.

 Так и продолжалось из года в год. Каждый из жителей деревни не любил другого за то, что тот не был похож на него самого. При этом они так часто ссорились, что у них совсем не оставалось времени для более важных дел. Например, учиться любить и сажать прекрасные сады.
Мудрая старушка понаблюдала за жителями деревни, и ей стало очень грустно. Ей захотелось помочь им. Она пришла на берег серебристого пруда, села и задумалась, вглядываясь в отражение. Наконец она придумала – она вырастит сад.

 Aх, что это был за сад! Там были все цветы, какие только есть на свете. Ирисы и маргаритки, колокольчики и лютики, незабудки и анютины глазки, астры и розы, фиалки и лилии, тюльпаны и львиный зев – словом, столько, что если перечислять их все, это заняло бы целое утро!

 Жителям деревни очень нравился этот сад. Они приходили, чтобы посидеть на старых каменных скамьях и вдохнуть чудесные ароматы. Чтобы просто увидеть сердечную улыбку старой женщины.
Высокие и маленькие, смуглые и желтокожие, черные и белые, толстые и худые — приходили все. Добрая женщина принимала всех и ко всем относилась с одинаковым уважением и любовью.

 Люди и сами не знали, зачем приходят в этот сад. Они только понимали, что здесь могут забыть о своих тревогах, ссорах и каждодневной суете.
Правители деревни приходили тоже. Они наблюдали, как старушка ухаживает за садом. Им казалось, что вырастить такой красивый сад совсем не трудно. Они и не замечали того, как нежно заботится она о каждом цветке, как добра и внимательна она ко всякому, кто приходит к ней.
 
 Зато они заметили, что жители деревни стали прислушиваться к словам мудрой старой женщины. Правителям это не понравилось, и даже испугало. Их испугало, что они утратят свое влияние на людей. Им захотелось сделать так, чтобы люди перестали ходить в тот сад.
Правители собрались на совет и решили, что тоже будут сажать сады. И конечно же, у них сады будут лучше, чем у этой старухи! Тогда люди деревни восхитятся и скажут: “Посмотрите, как мудры наши правители!”, “Пoсмотрите, какие чудесные сады выращивают они!” И никто больше не будет ходить в благо­ухающий сад, посаженный старой женщиной.

 И вот каждый из правителей посадил свой сад. Миссис Токомото посадила нежный жасмин, а индейский вождь посеял васильки, синие, как небо его родного запада. Мистер Казам выбрал золотые тигровые лилии: они напоминали ему огромных зверей его родной земли. Мадам Умгава посадила африканские фиалки. Каждый выбрал только один цветок, который был ближе его сердцу.

 Посадив сады, они стали наблюдать, как растут в них цветы. Но что-то было не так!
Цветы росли очень медленно, и они не были такими веселыми, свежими и ароматными, как цветы старой женщины. Да и правители не становились мудрее.

 Они продолжали жить по-прежнему. Строили заборы вокруг своих садов. Ссорились, спорили, чей сад лучше. Суетились, злились, дразнили и обзывали друг друга. А цветы тем временем совсем перестали расти. Они увядали и умирали.

 Сначала люди в деревне наблюдали за делами своих правителей, но вскоре им стало скучно, и они снова начали навещать старушку.
Правители испугались еще больше. Они издали указ: каждый житель деревни должен посадить сад. “По крайней мере, — думали они, — люди будут заняты и не смогут ходить в гости к этой старухе”.
Но у жителей деревни все получилось точно так же, как и у их правителей. Каждый из них посадил в саду только свои любимые цветы. И между ними тоже начались ссоры из-за садов, и их цветы тоже стали гибнуть.

 И тогда все подумали, что в саду старой женщины заключен какой-то секрет. Правители же все чаще стали собираться на совет. Они садились в круг и чесали в затылках. Они в задумчивости теребили уши. Они мычали, закатывали глаза, изо всех сил стараясь выглядеть мудрыми. Но они так и не могли решить, что им делать.
Что же все-таки делало сад старой женщины таким притягательным? Может быть, она использовала какие-то особые удобрения? Или она просто колдунья? В чем ее секрет?
И вот однажды маленькая девочка, которая очень любила старушку и много времени проводила у нее в саду, пришла к ним и сказала: “А я знаю. Знаю, почему ее сад самый красивый”.

 Правители посмеялись над ее словами. “Она всего лишь ребенок, — говорили они, — что она может знать?”
А девочка, уходя от них, подумала: “Если я хочу помочь, я должна что-то сделать сама. Я покажу им, чему я научилась у моего старшего друга”.

 Она взяла корзинку и стала обходить сады всех жителей деревни, собирая у них оставшиеся от посадки семена. “Глупая девочка, — говорили люди, — что ты сможешь сделать с этими разными семенами? Они совсем не подходят друг другу!”
 
Но девочка, не обращая внимания на смех и недобрые слова, стала спокойно сажать собранные семена. Когда распускался какой-нибудь цветок, она окружала его заботой и любовью. Каждый цветок она подкармливала тем, что ему было необходимо, и давала ему столько воды, сколько нужно.
Те растения, которые любили тень, девочка сажала возле изгороди, защищая их от солнца. А те, которым больше был нужен свет, она оставляла на открытых местах, чтобы они росли здоровыми на теплом солнышке.
Не все растения расцветали сразу. Одни распускались рано, а другие в это время только выглядывали из земли, выталкивая свои нежные зеленые ростки.

 Маленькая девочка понимала, что все цветы разные и у каждого свое время цветения. А еще старая женщина рассказала ей, что для того, чтобы вырастить красивый сад, нужно время, и тот, кто хочет это сделать, должен изо дня в день заботиться о каждом цветке.
Вскоре жители деревни заметили, как хороши ее цветы. И они поняли, что ее сад так прекрасен и так благоухает оттого, что в нем растут разные цветы.

 И вот однажды свежим весенним утром, когда солнце тронуло своими теплыми золотистыми лучами верхушки крыш спящей деревни, легкий ветерок тихонько сбежал по склону горы прямо в девочкин сад, полный распустившихся цветов.

 Он покружил по саду, пошептался с цветами, подхватил их ароматы и унес с собой. Потом прошелестел по деревне, оставив повсюду нежное благоухание.
Один за другим жители деревни просыпались от чудесного аромата. Они выходили из домов, пытаясь понять, откуда он.

 Наконец все они собрались у домика, где жила девочка. Маленькая хозяйка приветливо встретила всех и пригласила войти в сад. Когда они вошли и увидели ее цветы, то сразу поняли, что она разгадала секрет сада мудрой старой женщины!
Старушка тоже была там. Но теперь люди другими глазами смотрели на ту, которая отдала им столько тепла и любви. Наконец-то они услышали ее слова и поняли, что мир придет к ним только тогда, когда они научатся ценить различия между людьми, жить друг с другом в согласии, как цветы в этом саду.

 И теперь в деревне царят мир и согласие. Ее жители сажают новые сады, в которых, на радость всем, цветы самых разных форм и оттенков. Еще они учатся любить друг друга и понимать то, что различия между ними делают жизнь прекраснее и богаче.

 А что же старушка? Она и сейчас ходит по свету и сажает сады.

Фридо Цёльцер

«Тот воистину сегодня человек, кто отдается служению всему человеческому роду,» (1) - говорит Бахаулла.  Эта фраза кажется несозвучной духу нашего времени.  Ведь для нашего современника служение - что-то низменное, унижающее его достоинство или, по меньшей мере, противоречащее его интересам.  Стремление к собственному счастью, а не к счастью другого, находится на первом месте и определяет отношения между людей друг с другом.  Отдельные люди, группы и народы заботятся о собственном благополучии, не стремясь к нем для всего человечества.

Работа рассматривается в этой связи как неизбежное зло, единственное средство обеспечить себе на длительное время определенное благосостояние.  В противном случае она бессмысленна, и практически очень трудно, а порой просто невозможно придать ей смысл.  Осмысленным, рациональным мы считаем разве только досуг, а настоящая жизнь начинается только после работы.  Тем не менее такое отношение к работе, которая в течение нескольких десятилетий занимает значительную часть нашего времени, в высшей степени неудовлетворительно.

О благосостоянии

Благосостояние не вызывает осуждения. Абдул-Баха пишет: «Благосостояние достойно всякой похвалы, если оно достигнуто путем усилий человека и милостью Божией в области торговли, сельского хозяйства, искусства или усердия в ремеслах и направлено на достижение гуманных целей» (2). Тем не менее Он призывает к осторожности: «Поверхностная цивилизация, не несущая с собой высокой нравственности, -- сонный бред и путаница сновидений, а внешний лоск без внутреннего совершенства подобен мареву в пустыне: жаждущий считает его водою, но как только подходит к нему, ничего не находит» (3).  «Ибо чисто внешняя цивилизация не даст плодов, к которым Бог будет благосклонен и которые дадут гарантию миру и общественному благу» (4).

Обе эти точки зрения - с одной стороны, похвала благосостоянию, с другой - предостережение не переоценивать его, Абдул-Баха объединяет следующим образом: «Если человек преуспевает в работе или в искусстве, он может улучшить свое материальное благосостояние и наслаждаться благополучием, покоем и уютом.  Сегодня, куда ни глянешь, везде люди окружают себя самыми современными удобствами и роскошью, ни в чем себе не отказывая.  Но будьте осторожны, придавая первостепенное значение телесным наслаждениям, не забывайте о духовных потребностях, ибо материальное благополучие не способствует развитию человеческой души.  Совершенство в этой области, доставляющее физические удовольствия, не возвышает вашу душу.  Возможно, человек, обладающий всеми материальными достижениями и живущий в лучших условиях, предоставляемых современной цивилизацией, лишен самых нужных даров Святого Духа.  Конечно, материальный прогресс прекрасен и заслуживает всяческих похвал, но из-за него мы не должны пренебрегать исключительно важным духовным развитием и закрывать глаза при виде Божественного Света, озаряющего нас.  Только благодаря духовному совершенствованию наряду с материальным мы можем действительно идти вперед, становясь воистину совершенными» (5).

О досуге

Досуг не обязательно противоречит стремлению к материальному и духовному прогрессу, хотя сначала может так показаться.  Абдул-Баху упоминает одного верующего, по-своему ценившего свой досуг: «Он проводил свои дни в наивысшем блаженстве.  Он имел маленький магазин, занимавший все его время с утра до обеда.  После обеда он имел привычку брать свой самовар и класть в него темный, сделанный из сумки седла мешок.  Затем он шел в сад, на лужайку или в поле, чтобы попить там чаю...  Мухаммад Али имел привычку основательно отдавать должное всякой ниспосланной ему благодати.  "Какой вкусный у меня сегодня чай, - замечал он - какой аромат, какой цвет!  Какая милая лужайка, и как светятся ее цветы!"  Обычно он говорил, что все, даже воздух и вода, имеют свой собственный, особый аромат.  Дни проходили для него в неописуемом блаженстве. "Даже короли не бывают так счастливы, как этот старый человек" - говорили старые люди. (6)  Абдул-Баха предостерегает, однако, и от крайностей: «... не следует проводить его (праздник) бесцельно и ограничиться лишь весельем и праздным времяпрепровождением» (7).  О том, что одного досуга мало, что свободное время должно служить чему-то другому, отчетливо свидетельствует следующее выражение Абдул-Баха: «Если человек спит, то это должно быть не только ему в удовольствие, но должно служить отдыху тела, чтобы человек мог лучше работать, лучше говорить, красивее изъясняться, служить слугам Бога и свидетельствовать об истине.  Если он бодрствует, он должен стараться быть внимательным, служить Делу Бога и свое собственное мерило приносить в жертву мерилу Господа. Если он достигнет такой ступени, несомненно, дойдут до него свидетельства Святого Духа, а с такой силой человек может противостоять всему, что есть на земле» (8).

Работа как обязанность

Как же мы должны относиться к своей работе? Прежде всего это обязанность, необходимость для каждого отдельного человека, желающего жить приятной, но в первую очередь осмысленной жизнью; однако в ней есть и необходимость для общества, которое должно обеспечивать благополучие своих членов и стимулировать развитие культуры.

Бахаулла пишет: «О слуги Мои!  Вы деревья Моего сада; благие и дивные плоды должно вам принести, вам самим на пользу и другим. Посему следует всем и каждому заниматься ремеслами и искусствами ибо в сем заключена тайна обилия, о разумеющие!  Ибо плоды от средств зависят, благодать же Божия вам будет всеоделяющей. Деревья, не приносящие плодов, были и будут всегда предназначены огню» (9).

Строгое наказание ожидает тех, кто не исполняет своего долга: «Не тратьте времени на праздность и на лень. Занимайтесь тем, что полезным будет вам и другим... В глазах Бога самые презираемые - те, что праздно сидят и попрошайничают. Прочно держите нить материальных средств и полностью доверьтесь Богу, Кто наделяет всяким средством» (10).

Столь же отчетливо неприятие взглядов тех, кто в бегстве от всего мирского видит особый знак приверженности Богу: «О люди земли!  Отшельничество и аскетизм неприемлемы в присутствии Бога. Тем, кто наделен внутренним зрением и разумом, надлежит соблюдать все, что приносит радость и удовольствие.  Порожденное праздным воображением и вышедшее из недр предрассудков не приличествует людям знания» (11).

Более того, на нас возложена обязанность использовать все возможности, не пренебрегать нашими способностями и во всех условиях стремиться к совершенству.  Бахаулла настоятельно это подчеркивает: «Человек - наивысший талисман.  Тем не менее недостаток надлежащего воспитания лишил его того, чем внутренне обладает.  Словом из уст Бога был он вызван к бытию, другим Словом призван узнать об Источнике своего воспитания, еще одним было обеспечено его положение и предназначение.  Великий Сущный говорит: Рассматривай человека как рудник, богатый бесценными камнями.  Лишь воспитание может проявить эти его богатства и дать человечеству извлечь из них пользу» (12).

Труд как служение Богу

Таким образом, речь идет о чем-то большем, чем простое выполнение своих обязанностей.  Труд в правильном понимании - выражение преданности своему Творцу.  Бахаулла подтверждает это следующими словами: «О мой слуга!  Лучшие из людей - те, что зарабатывает себе на жизнь призванием своим и тратят на себя и на своих ближних ради любви к Богу, Господу всех миров» (13).

Отсюда становится ясным, какое значение Он придавал труду.  «Всякому из вас предписывается заниматься ремеслом, искусствами или чем-то подобным.  Мы милостиво возвысили занятия ваши в ранг преклонения перед Богом, Истинным.  Размыслите в сердцах своих над этой милостью и Его благодарите ночной порой и на заре...  Если кто-либо занимается ремеслом или другим делом, такое занятие само по себе рассматривается Богом как поклонение Ему, это не что иное, как знамение Его бесконечной и всепроницающей щедрости» (14).

Это выражение может показаться на первый взгляд странным. Богослужение, как правило, понимается как культовый акт, праздничный обряд. Что же в действительности такое - богослужение? Абдул-Баха говорит: «Нет ничего выше, чем служить в Царстве Божием и стремиться вызвать расположение Бога.  Поэтому я желаю, чтобы ваши сердца обратились к Царству Бога, чтобы ваши намерения были чистыми и открытыми, чтобы ваше желание служить человечеству не ставилось в зависимость от личного благополучия, чтобы все ваши стремления были направлены на благосостояние всего человечества и приносить себя в жертву людям стало вашей потребностью» (15).

Он объясняет: важно не то, что мы делаем, намного важнее, как мы делаем. «Вера Бахаи рассматривает искусство, науки и всякую деятельность как богослужение. Человек, производящий с наивысшим мастерством хотя бы даже бумагу для заметок, при этом сознательно отдавая все свои силы своему делу, прославляет Бога. Короче, все старание и все усилия, которые человек вкладывает в свой труд, когда они исходят от всего сердца и человеком движет благородное стремление служить человечеству, - все это не что иное, как служение Богу.  Врач, дружелюбно и заботливо, без предрассудков оказывающий помощь больным, этим славит Бога» (16).

Выводы для каждого

Таким образом, труд ценен независимо от того, физический ли он или умственный. Тот, кто трудится на благо других, заслуживает уважения и самоуважения. Абдул-Баха говорит: «В этом вселенском Божественном распорядке чудесные способности человека к мастерству почитаются как поклонение Великолепной Красоте. Поразмысли, сколь велика эта милость - признавать мастерство поклонением. В прежние времена такие навыки приравнивались к невежеству, даже к несчастью, так как полагали, что они мешают человеку приблизиться к Богу. Теперь поразмысли, как Его бесконечные дары и обильные милости изменили адский пламень в радостный рай, кучу темного праха - в светлый сад.  Мастерам во всем мире следует во всякий миг возносить к Священному Порогу тысячи знаков благодарности, выказывать наивысшее рвение и усердно заниматься своими ремеслами, чтобы из усилия произвели то, что явит величайшую красоту и совершенство глазам людей» (17).

Может быть, связь материального и духовного прогресса нигде не проявляется так отчетливо, как в сфере труда, и именно в этой сфере возможно развитие человека в двух направлениях. Бахаулла подчеркивает: «Знание подобно крыльям для человеческой жизни, ступенькам лестницы для его восхождения.  Каждый обязан приобретать знания.  Необходимо, однако, изучать такие науки, которые приносят пользу людям земли, а не те, которые начинаются и заканчиваются словами.  Воистину, многим обязаны народы мира ученым и ремесленникам.  Об этом свидетельствует Мать-Книга в день Его возвращения.  Счастлив тот, чьи уши слышат.  Воистину, знание - истинное сокровище, источник славы, щедрости, радости, возвышения, веселья и счастья» (18).

Даже работа, кажущаяся бесполезной, обременительной и монотонной, не будет казаться неизбежным злом, если она будет осознаваться как часть единого целого. Она может приносить удовлетворение, которого Бахаулла желает каждому из нас: «Заниматься каким-либо делом в высшей степени похвально, поскольку, будучи занят работой, человек менее склонен задерживаться на неприятных сторонах жизни.  Дай Бог, ты испытаешь радость и счастье, веселье и ликование во всяком городе или земле, где тебе придется жить» (19).

Выводы для общества

Сегодня часто кажется, что считать работу богослужением невозможно. Каждая культура требует определенной степени разделения труда, и в этом отношении достигнут значительный прогресс.  «Противодействовать ее неприятным последствиям - дело не только каждого в отдельности, - замечает Шоги Эффенди. - В обязанности ответственных за порядок в обществе входит дать каждому возможность овладеть навыками, необходимыми для определенной профессии, возможность использовать приобретенные умения не ради их самих, но для того, чтобы заработать на жизнь» (20).

В этой связи имеет значение и экономическое положение работников. Ссылка не это имеется в следующем замечании Абдул-Баха: «Вопрос обобществления очень важен...  Например, владельцы земель, шахт и фабрик должны делить свой доход во своими работниками и отдавать трудящимся справедливый твердый процент от выручки для того, чтобы работники, помимо заработной платы, получали немного от общего дохода фабрики, чтобы в работе они старались от всего сердца» (21).

Шоги Эффенди подчеркивает, однако, что Бахаулла освещает будущий экономический порядок не во всех деталях. «Главное - это дух, который должен пронизывать всю нашу хозяйственную жизнь, и он постепенно выкристаллизуется в виде определенных учреждений и принципов, способствующих созданию идеального состояния общества, предсказанного Бахауллой» (22).

Ссылки

(1) Крупицы из Писаний Бахауллы, CXVII
(2) The Secret of Divine Civilization (Тайна божественной цивилизации), стр. 24
(3) там же, стр. 60
(4) там же, стр. 62
(5) Парижские беседы, беседа с 2 ноября
(6) Memorials of the Faithful (Воспоминания о верных), стр. 25
(7) Star of the West (Звезда запада), т. 9,  1, стр. 8-9
(8) Baha'i World Faith (Мировая религия бахаи), стр. 384
(9) Сокровенные слова, 80 с персидского
(10) Tablets revealed after the Kitab-i-Aqdas (Скрижали, открытые после Китаб-и-Агдас), стр. 26
(11) там же, стр. 71
(12) там же, стр. 161-162
(13) Сокровенные слова,  82 с персидского
(14) Tablets revealed after the Kitab-i-Aqdas (Скрижали, открытые после Китаб-и-Агдас), стр. 26.
(15) Promulgation of Universal Peace (Обнародование всеобщего мира), стр. 54
(16) Парижские беседы, беседа с 12 декабря
(17) Абдул-Баха: Избранное из Писаний,  127
(18) Epistle to the Son of the Wolf (Послание сыну волка), стр. 26-27
(19) Tablets revealed after the Kitab-i-Aqdas (Скрижали, открытые после Китаб-и-Агдас), стр. 175
(20) письмо от его имени, Directives of the Guardian (Указания Хранителя), стр. 83
(21) Foundations of World Unity (Основы всемирного единства), стр. 43
(22) Directives of the Guardian (Указания Хранителя), стр. 20

К концу нашего пребывания на горе Кармель нам была предоставлена возможность встретиться с архитектором Фариборзом Сахба. Если церквей - в общепринятом смысле этого слова - у веры бахаи нет, все же по всему свету возведено семь храмов веры. В Африке - в Кампале (Уганда), в Австралии - в Сиднее, в Северной Америке - в Уилмете близ Чикаго, в Латинской Америке - в Панаме, в Океании - в Апиа (о. Самоа), в Европе - во Франкфурте и в Индии - в Нью-Дели. Несомненно, к ним прибавятся и другие.
    Фариборз Сахба, сам бахаи, в 1985 году закончил строительство храма в Нью-Дели. Ему удалось, используя самые последние достижения современного строительного искусства, создать изумительное сооружение в виде лотоса с изогнутыми лепестками, о котором упоминают все самые значительные журналы по архитектуре.
    "Мне не навязывали ни стиля, ни материалов, - рассказал он. - Нужно было создать просторное помещение, в котором можно было бы молиться, читать священные книги, а не слушать проповеди священников. И как во всех наших храмах, обязательно должно было быть девять фасадов, девять дверей, а венчать здание должен был купол. Мне же оставалось разработать все остальное".
    Девять фасадов, девять дверей и купол - все это нечто иное, как символы веры бахаи. Девять фасадов выражают открытость веры всем людям, девять дверей - возможность приобщиться к ней, с какой бы стороны вы к ней не подошли. Венчающий все купол призван обозначать единственность Бога, вероисповеданий и рода человеческого.
    Здание Дома Справедливости на горе Кармель всеми своими лестничными маршами, колоннами и куполом символически выражает административный порядок веры бахаи. Марши соответствуют местным духовным собраниям, колонны - национальным. Купол - это сам Дом Справедливости, выполняющий задачи управления и принятия решений. Такая структура, созданная в соответствии с указаниями Бахауллы и доработанная Абдул-Баха, появилась не в один день. Шоги Эффенди Раббани, правнук Бахауллы и внук Абдул-Баха, внес большой вклад в ее разработку. Первый из этих людей был Пророком, Славой Божьей. Второй - "Слугой". Третьему выпало на долю звание "Хранителя" и весьма трудная задача, налагаемая этим званием.
    Шоги Эффенди было двадцать пять лет, и он учился в Англии, в Оксфорде, когда в ноябре 1921 года пришло известие о смерти его деда по материнской линии. В своем завещании Абдул-Баха внес уточнения в организацию административного порядка бахаи и среди прочего предусмотрел создание нового института "Хранительства". Поскольку никого из собственных детей уже не было в живых, он распорядился, чтобы Шоги Эффенди, старший среди его внуков, взял на себя эту обязанность. Здесь следует сделать одно уточнение. Наследование происходило не автоматически, как это бывает в наследовании власти - от старшего к младшему, по прямой линии. И в своем завещании "Слуга" не преминул уточнить это положение.
    "Надлежит Хранителю Дела Господня еще при жизни назначить себе преемника, дабы после его кончины не пошли распри. Назначенный преемник должен выказать отрешение от всего земного, быть чистым по сути своей, проявлять страх Божий и явить доказательства своего умения, мудрости и знаний. Если же первенец Хранителя Дела Господня не явит истинности слов "дитя - сокровенная сущность отца своего", другими словами, если он не унаследует духовного начала от отца своего, а его поведение не будет отвечать славному его происхождению, то надлежит Хранителю Дела Божьего выбрать другую линию, по которой осуществится наследование".
    Бросив все дела, молодой человек добирается до Хайфы. Там его ждет трудное и ответственное дело. Ему надо поддержать сплоченность верующих, уберечь учение Бахауллы и Абдул-Баха от всякого неверного толкования, наладить деятельность всего административного порядка бахаи и, наконец, приложить все силы к распространению веры. Он тотчас же принимается за дело и начинает работать над воплощением схемы административного управления, предписанной Абдул-Баха. Вера бахаи должна опираться на три института: Хранителя Дела Божьего, Десницы Дела Господня и Дома Справедливости - местные, национальные и международные. Задача Хранителя ясна. Институт "Десницы Дела Господня" уже существует, в зачаточном состоянии: еще при жизни Бахаулла назначил четверых надежных, проверенных людей, чтобы они помогали ему воодушевлять верующих и руководить их деятельностью, и дал им такой титул. Но в своем завещании Абдул-Баха предусматривает создание постоянного органа в помощь Хранителю.
    "Хранителю Дела Господня надлежит подобрать и назначить Десниц Дела Господня... Им вменяется в обязанность распространять божественное благоухание веры, наставлять души, поощрять тягу к знаниям, к совершенствованию личностной сущности человека и во все времена, при любых обстоятельствах держаться святости и отстраненности от всего мирского. Своим поведением, своим отношением к людям, своими делами и словами надлежит им являть страх Божий... Десницы Дела Господня, как единый организм, находятся под главенством Хранителя. Он неустанно должен побуждать их делать все возможное для того, чтобы с наибольшим совершенством источали они сладостное благоухание Бога и направляли народы Земли к источнику Божественного разума, что освещает всю вселенную".
    Кроме того, необходимо создать местные, национальные и международные Дома Справедливости. Абдул-Баха дает указание, что, если в какой-то точке земли оказывается не менее девяти бахаи, то им следует создать местное духовное собрание, которое и будет определять линию деятельности в данном населенном пункте во благо веры. А когда будет образовано достаточное количество таких местных собраний, они, в свою очередь, должны выбрать национальное духовное собрание, которое будет координировать деятельность на местах и управлять всей жизнью общины во благо веры на территории той или иной страны. Деятельность национальных духовных собраний координируется и направляется Всемирным домом справедливости. Но каждое местное или национальное собрание играет роль Дома Справедливости на своем уровне.
    Однако то время, когда Шоги Эффенди приступал к исполнению своих обязанностей, не вполне подходило для немедленного ввода демократической системы управления: верующих было еще мало, и они были плохо организованы. А потому он начал действовать поэтапно, сплачивать вокруг себя единомышленников, среди которых окажется очень много североамериканцев, и разрабатывать планы для каждого этапа на определенный срок (пять, шесть и семь лет), причем каждый из них должен был поднимать на новую ступень распространение Дела, административную структуру, работу по социальному развитию, строительство Всемирного Центра и тому подобное. Первым делом Шоги Эффенди создает корпус пионеров.
    Речь шла о добровольцах, мужчинах и женщинах, которые были согласны отправиться туда, куда потребуется, для распространения веры, и которые должны были, приехав на место и найдя средства для обеспечения своей жизни, своим поведением утверждать принципы своей веры, не занимаясь при этом обращением в свою религию, а просто отвечая на возникающие у людей вопросы и, таким образом, содействуя появлению новых верующих, новой общины. Их могли также призвать для укрепления уже существующих малочисленных общин и оказания помощи в выполнении проектов, направленных на распространение влияния веры бахаи или на улучшение жизни всего местного населения без различия расы, вероисповедания, социальной принадлежности и так далее. Так с тех пор и повелось, что бахаи, молодые и старшего возраста, укладывают чемоданы и покидают свой дом, семью, друзей, часто спокойную и обеспеченную жизнь, чтобы поселиться где-нибудь среди очень непохожих на них людей, не испытывая при этом страха перед трудностями и одиночеством, которые их поджидают, или перед опасностями для жизни и здоровья, с которыми им придется столкнуться. Последнее более всего относится к тем, кто решил испытать счастье в правоверных мусульманских странах.
    К своим задачам администратора Шоги Эффенди присовокупил и задачу строителя. По его указанию понемногу скупали участки земли на горе Кармель, начали работы по благоустройству садов в святых местах, о чем он собственноручно составил инструкцию, и по мере того, как поступали средства от общин бахаи со всего света, строился мавзолей с золоченым куполом, вознесшимся над могилами, в которых рядом покоятся прах Баба, доставленный из Ирана, и прах Абдул-Баха. Ему пришлось также заняться восстановлением домов в Акке и Бахджи, в которых жил Бахаулла.
    Поскольку он был Хранителем и прекрасно владел английским - ведь он учился в Оксфорде, а затем в Американском университете в Бейруте - на него была возложена задача перевода творений Бахауллы и Абдул-Баха на английский язык. Работа трудная, тонкая и чрезвычайно ответственная: большая часть текстов, а их несметное число, написаны на персидском языке, языке изощренном, трудном, в котором от смещения ударения меняется смысл слова, а то и предложения, а значит - и понимание текста. Сам текст, часто иносказательный, может открыть дорогу к ошибочному толкованию. Шоги Эффенди, пронизанному духом буквы, предстояло установить английские официальные версии текстов, с которых позже будут делаться переводы на все другие языки и диалекты - их к настоящему времени в общей сложности уже семьсот. Весьма вероятно, что именно использование английского языка в качестве первого шага по переводу Писаний данной религии способствовало ее распространению в Северной Америке, а вот в Европе, и особенно во Франции, она приживалась медленно и с трудом. И наконец, будучи главой общины бахаи, хотя он никогда не старался подчеркнуть свое высокое положение, Шоги Эффенди все время поддерживает переписку с бахаи всего света, обращается с посланиями к общинам и принимает паломников. Среди всех этих дел он еще находит время написать несколько книг, среди которых и работа по истории веры бахаи в первое столетие ее существования: "Бог проходит рядом с нами" (Шоги Эффенди. Бог проходит рядом с нами. Брюссель, 1976.) и "Откровение Бахауллы" (Откровение Бахауллы. Брюссель, 1970.) - комментарий о значении миссии Пророка и мессианства.
    Однако не вся власть сосредоточена в руках одного Хранителя. Ему дано толковать основополагающие тексты, но ему не дано устанавливать законы, позже это будет передано в ведение Всемирного Дома Справедливости. В 1951-1957 годах он создает коллегию Десниц Дела Господня и назначает в нее одного за другим тридцать два человека: доказавших свои достоинства мужчин и женщин, представителей разных национальностей, которые должны были учить вере и развивать ее институты. Завершать же структуру мирового административного порядка должен Всемирный Дом Справедливости в том виде, в каком он был задуман и назначен Бахауллой. Члены этого учреждения должны избираться путем голосования представителей Национальных духовных собраний.
    В начале ноября 1957 года, во время поездки в Лондон для закупки оборудования для архива Всемирного Центра, Шоги Эффенди заболел азиатским гриппом и умер 4-го числа от сердечного приступа в возрасте шестидесяти одного года. Его похоронили в Арнос Гроувз близ Лондона. После него осталась его вдова Рухийе Раббани, но детей у него не было, и он не оставил никаких указаний о будущем преемнике, разве что указание о том, что все дела должны были перейти в ведение Всемирного Дома Справедливости. Можно предположить, что он не нашел среди членов своей семьи того, кто был бы способен стать новым Хранителем.
    В жизни Шоги Эффенди, которая менее богата перипетиями и неожиданными поворотами, менее драматична, чем жизни Бахауллы и Абдул-Баха, мало сенсационного, того, что способствовало бы рождению мифа. Однако именно ему, стороннику умеренной линии в своей религии, удалось предотвратить раскол, который назревал в период анархии, вызванной неверным толкованием Писаний.
    Впрочем, достаточно прочитать кое-что из написанного им, например, приводимый ниже отрывок, датированный 1931 годом, чтобы убедиться: у него действительно, как писал его дед Абдул-Баха, "духовная сущность" и особый аналитический дар, почти пророческий.
    "Десять лет непрерывной смуты, усугубленной тревогой и несказанными последствиями для будущего цивилизации, привели мир вплотную к беде, слишком грозной, чтобы вглядываться в нее вблизи. И действительно, удручающий контраст между проявлениями доверчивого энтузиазма, под влиянием которого полномочные представители отправились в Версаль (речь идет о подписании в 1919 году мирного договора Францией, ее союзниками и Германией. - Примеч. авт. ), и криками очевидного отчаяния, как победителей, так и побежденных, теперь, в час горького разочарования /... /, экономических неурядиц и политического смятения, финансового краха, религиозных волнений и расовой ненависти, еще более обостряющих сверх всякой меры то бремя, от которого стонет разоренный и уставший от войны мир /... / Куда ни обратишь свой взгляд, на любой континент, повсюду, во всех странах, как бы далеко от нас они не находились, в мире бушуют силы, которых нам не понять и с которыми не совладать /... /. Кто может ответить каким еще страданиям, большим, чем те, что человечество претерпело до сих пор, следует подвергнуть его, прежде чем столь высокий замысел (речь идет о единстве рода человеческого. - Примеч. авт. ) сможет восторжествовать /... / Чтобы сплавить, спаять воедино всю эту общность людей современного мира и сделать их неотъемлемыми членами будущего Сообщества всех народов, нужен лишь огонь жестокого испытания, ни с чем не сравнимого по силе. В этом заключена истина, которую будущие события несомненно выкажут со всей ясностью". (Шоги Эффенди. К расцвету человеческого рода. Брюссель, 1969.)
    Смерть Шоги Эффенди привела общину бахаи в смятение. Произойдет ли раскол? Объявится ли новый лидер, который возьмет на себя ту власть, для которой он не был выбран? Ничего подобного не произошло. Перешли к принятию коллегиально выработанных решений. Двадцать семь человек из тридцати двух, называемых "Десницы Дела Господня", которых Хранитель назначил при жизни, объединились вокруг вдовы Шоги Эффенди, вдохновителя и верного стража единства, и в течение шести лет обеспечивали порядок в управлении, завершение намеченных планов и дальнейшее распространение веры. В 1963 году, когда работа пионеров уже принесла свои плоды, существовало немало местных, а следовательно, и национальных общин, которые смогли принять участие в выборах делегатов, образовавших Всемирный Дом Справедливости и ставших коллегиальной законодательной властью. Событие это пришлось на 25 апреля и совпало со столетней годовщиной провозглашения веры бахаи ее Пророком в садах Ризвана. Заботясь о развитии демократических начал, "Десницы Дела Господня" отказались от участия в выборах и попросили их не выдвигать. Административный порядок бахаи стал более зрелым.
    В настоящее время этот порядок представлен в виде именно той пирамиды, которую хотел видеть Пророк и его преемники. На нижней ступени - местные духовные собрания. Если в общине больше девяти членов, она создает свое духовное собрание. Если число членов в общине меньше девяти, она работает под руководством Национального духовного собрания. Ежегодно на съезде, в котором участвуют делегаты от всех местных общин, избираются девять членов Национального духовного собрания, которые, в свою очередь, каждые пять лет избирают на международном съезде девять членов Всемирного Дома Справедливости. Правом быть избранным обладают все совершеннолетние мужчины и женщины независимо от расы, социального положения, возраста, образования. Но зато никто не может вести кампанию в пользу своего избрания или сам выставлять свою кандидатуру. Каждый, имеющий право голоса, после молитвы, медитации и получения информации должен отдать свой голос - в этом участвуют и душа, и разум, - тому, кто, судя по словам его, а главное - по делам, воплощает дух веры и наиболее пригоден для выполнения обязанностей члена духовного собрания.
    Последние выборы Всемирного Дома Справедливости прошли в Хайфе в мае 1988 года. В голосовании участвовало 660 делегатов, представлявших более 700 народов. Нам была предоставлена возможность посмотреть несколько сюжетов из видеофильма, снятого во время этого мероприятия, и на нас действительно произвел большое впечатление вид этих мужчин и женщин, представляющих столь великое множество народов и рас, являющих собой как бы картину вселенского братства; все были радостны и спокойны, некоторые, одетые в традиционные костюмы своих народов, полны величавого достоинства, как, например, делегат из Папуа, которого нам не забыть, до того он был великолепен и трогателен.
    Из избранных тогда девяти членов двое были иранцами, четверо американцами, причем один из них - представитель черной расы, а также англичанин, австралиец и ирландец. Четверо из них выполняют эти обязанности уже в течение двадцати пяти лет, один - двадцати, один - шести, двое избраны в первый раз. Такое соотношение привело нас к следующим выводам:
    1) Преобладание американцев. "Так оно и есть, - ответили нам, - и причина тому та, что американцы сыграли важную роль в развитии нашей религии; но сегодня она уже так широко распространилась, что можно предсказать: на следующих выборах будет более широкое представительство от разных народов, рас и мировых культур, будут представлены и латиноамериканцы, и индусы, и африканцы, и другие".
    2) По приведенным данным - пять членов из девяти обеспечивают деятельность Дома на протяжении двадцати лет, а остальные или умирали, или по собственной воле уходили на отдых, - у нас сложилось впечатление, что все время избираются одни и те же лица, тем более, что делегаты от Национальных собраний не могут знать всех бахаи в мире, которые теоретически могут быть выбраны.
    Так может быть в этом смысле выборы носят менее демократический характер, чем это может показаться на первый взгляд? Мы спросили об этом делегатов. Их ответ: "Мы молимся, мы предаемся медитации и, кроме того, мы хорошо информированы. Связи между общинами довольно устойчивые, и это позволяет нам знать, кто, где и чем занимается, кто отличился особым усердием в своей деятельности, мы имеем представление о личных качествах человека, о ясности его суждений. Мы судим по совести, мы молим Бога вдохновить нас на правильный выбор". Ну что же, ответ есть, но в конце нашего исследования мы вновь вернемся к одному из поднятых здесь вопросов.
    Итак, каждый вид духовного собрания - местное, национальное, международное - имеет свои четко определенные функции.
    Местное собрание осуществляет социальные проекты, разрабатывает планы на уровне своего региона, проводит обряды бракосочетаний, следит за тем, чтобы по возможности соблюдались выходные и праздничные дни по календарю бахаи, организует встречи и собрания по изучению веры, так называемые "встречи у камелька", которые по очереди проводят у себя дома члены общины, а приходят на них и верующие, и неверующие. Наряду с этим местное духовное собрание может организовывать и публичные лекции. Такое собрание действует самостоятельно, но в тесном контакте с другими местными духовными собраниями страны.
    Национальные духовные собрания, а в каждом из них по девять членов, избираемых ежегодно на Национальном съезде, планирует деятельность, которую можно вести в масштабе всей страны: мероприятия, направленные на распространение веры, издание печатных материалов, информационные и образовательные программы или программы развития, контакты с правительственными учреждениями и так далее. Хотя местные духовные собрания и не подчиняются национальным собраниям, они обязаны информировать их о своей деятельности и обращаются к ним за помощью, столкнувшись с трудностями, которые они не в состоянии решить собственными силами.
    И наконец, Всемирный Дом Справедливости, верховный орган всей мировой общины бахаи. Этот орган следит за тем, чтобы Писания всегда исполнялись в соответствии с толкованиями, данными Абдул-Баха и Шоги Эффенди. Только Дом Справедливости обладает правом устанавливать правила по всем тем вопросам, которые Бахаулла явно не предвидел в своей "Книге Законов"( Сокращенный вариант, изданный на французском языке в Брюсселе в 1981. ) и которые возникают в связи с изменением образа жизни и событиями последнего времени. Все обсуждения на заседании Высшего Совета проходят конфиденциально, а принимаемые большинством голосов решения становятся предметом коллективного заявления. И никто не знает, какую точку зрения защищал тот или иной избранник. В ходе нашего исследования нам показалось, что подобная таинственность в конце концов приводит к своего рода автократии в лоне демократии.
    Не выльется ли такая таинственность, скажем, в то, что объявится лидер, который направит деятельность этого органа по пути авторитарности, фундаментализма, чрезмерного консерватизма или чего-то более опасного? Один бахаи, занимающий высокую должность, возразил на это, что подобный уклон возможен и даже случается, если законодательная власть находится в руках двух-трех человек, но сделать такое намного труднее, а то и просто невозможно, когда речь идет о девяти членах Совета.
    Мы продолжали стоять на своем: невозможность знать, кто какую позицию занимает во время обсуждения, ведет к отсутствию информации и не способствует правильному выбору голосующих в момент избрания во Всемирный Дом Справедливости. Он же настаивал, что, в конце концов, гораздо большее значение по сравнению с тем, кто является его членами, имеет само установление этого института, и что сам принцип действия этого органа и число избранных в него являются достаточной гарантией.
    Кстати, следует подчеркнуть, что ни на местном, ни на национальном, ни на международном уровне никто из избранных не располагает какими бы то ни было преимуществами, особой властью или особым личным авторитетом. И он не несет никакой личной ответственности перед теми, кто его избрал. Только духовное собрание, как орган, после обсуждения и принятия решения - единогласно или большинством голосов - призвано осуществлять свою власть, равно как и нести ответственность.
    Наряду со Всемирным Домом Справедливости в Хайфе действуют также Общий секретариат, Административный комитет, который занимается вопросами управления и финансами, Информационное бюро (такие же бюро открыты в Нью-Йорке, Париже, Гонконге и Женеве), Бюро социально-экономического развития, Статистическая служба, а также все те подразделения, которые были описаны в начале данного исследования: центральная библиотека, отдел исследований рукописей бахаи и так далее.
    Наряду с выборными органами существуют структуры, члены которых отбираются и назначаются сверху. Это касается такого важного элемента в структуре администрации, как континентальные корпусы советников. К 1968 году они фактически пришли на смену "Десницам Дела Господня". Сменой названия первый состав Всемирного Дома Справедливости отдал дань уважения Писаниям и тем титулам, которые когда-то были установлены Бахауллой и его преемниками.
    Континентальные советники занимаются работой по всей Земле, у них обширное поле деятельности: межконтинентальная служба во всемирном масштабе, защита и распространение веры, воодушевление и поддержка верующих. Они советуются и сотрудничают с Национальными духовными собраниями, принимают решения о делении континентов на зоны деятельности. Наконец, они назначают корпус помощников, чья роль также очень важна, и направляют их деятельность. Однако советники не имеют права принимать решения или их толковать.
    Помощники действуют в отдельных странах или регионах и постоянно находятся в контакте с местными духовными собраниями. Они действуют в качестве представителей и советников континентальных корпусов. В их задачи входит усиление работы по распространению и защите веры, встречи с членами духовных собраний и верующими и оказание им всяческой помощи. Срок исполнения ими своих обязанностей зависит от потребностей того района, куда их направляют.
    В сущности, они должны, прибыв на место назначения, зарабатывать на жизнь своим трудом. Однако в наиболее неблагоприятных районах они могут содержаться за счет фонда, которым управляет континентальный корпус. В корпусе континентальных советников насчитывается в настоящее время семьдесят два человека, в корпусе помощников - около семисот.
    Наконец, в 1973 году прямо в Хайфе был создан международный учебный центр, руководители которого, назначаемые Домом Справедливости на неопределенный срок, являются штатными сотрудниками и получают жалованье.
    Их задача заключается в том, чтобы координировать, поощрять и осуществлять руководство деятельностью континентальных корпусов, советники же, со своей стороны, должны сообщать им о потребностях и трудностях, касающихся Дела веры на континенте, который находится в их ведении. Центр должен обеспечивать связь между советниками и Всемирным Домом Справедливости, определять, какова потребность в пионерах, странствующих учителях, какие материалы нужны - книги, аудио, видеозаписи и так далее; все это необходимо не только для того, чтобы способствовать количественному росту сторонников веры, но также и для того, чтобы поднять жизнь общин на качественно новый уровень в смысле духовного и общего воспитания.
    Благодаря деятельности советников, их помощников и пионеров, которые способствуют закреплению первых успехов, достигнутых благодаря успешной просветительской работе, вера бахаи, "словно тончайшая сетка, наброшенная на землю", по шутливому выражению Сандры Тодд, охватывает сегодня все пять континентов.
    Всемирный Дом Справедливости старается распространять веру постепенно, реализуя долгосрочные планы. В результате завершения последнего из таких планов, разработанных на 1979-1986 годы, число верующих возросло на 31%: с 603000 до 969000 в Африке (прирост 61%), с 665000 до 857000 в Северной и Южной Америке (прирост 29%), с 2264000 до 2807000 в Азии (прирост 24%), с 70000 до 84000 в Австралии (прирост 20%) и с 19000 до 22000 в Европе (прирост 16%). Приведенные цифры роста, а также географическая распространенность этой религии явно требуют определенного комментария. Почему больше всего верующих в Азии? Почему самый значительный прирост наблюдается в Африке? Почему на американском континенте верующих в сорок раз больше, чем в Европе? На первый вопрос есть свой ответ: Азия более восприимчива к вере, зародившейся в лоне ислама. Кроме того, большая часть азиатских бахаи живет в Индии, и если их там тысячи, так это потому, что с самого рождения у индийцев в жизни больше духовных ценностей, тогда как у европейцев - больше ценностей материальных. Американский континент представляет собой особый случай. У Абдул-Баха, а затем и у Шоги Эффенди были хорошо налаженные связи с Северной Америкой. Абдул-Баха даже считал, что США могли бы стать "колыбелью" административного порядка, разработанного Бахауллой, поскольку речь шла о молодой нации, появившейся в поворотный момент истории человечества.
    "Близится день, - гласит одно из посланий Абдул-Баха, - когда Запад займет место Востока и будет излучать свет божественного назидания".
    Когда Шоги Эффенди занял место Абдул-Баха, среди его ближайших сотрудников оказалось много американцев, и именно в переписке с общинами США и Канады он постепенно разработал порядок деятельности местных и Национальных духовных собраний. Мы сочли примечательным тот факт, что наибольшего распространения и за очень короткое время вера бахаи достигла в развивающихся, а не в богатых странах. Так, например, быстрый рост числа верующих в Америке получен в значительной мере за счет Латинской Америки. У нас также сложилось впечатление - хотя разговоров об этом не велось, и доказательств у нас нет, - что в наименее развитых регионах вера бахаи привлекает преимущественно людей обездоленных, и, наоборот, в странах с высоким жизненным уровнем - людей более образованных, выходцев из относительно состоятельных слоев.
    Причина этих различий лежит не только в области чисто духовной; многое зависит также от воспитательной и общественной деятельности, которую ведут местные и Национальные духовные собрания. Направленность этой деятельности, а также миролюбивая позиция бахаи и неприятие расизма способствовали тому, что община бахаи была принята в 1970 году в Совет по экономическому и социальному развитию ООН в качестве неправительственной организации с правом совещательного голоса, а в ноябре 1987 года - в состав организации "Сохранение природы и религия" Международного фонда за сохранение природы.
    Здесь следует остановиться на той роли, которую играют местные духовные собрания, а их в настоящее время насчитывается около тридцати тысяч и рассеяны они более чем по ста шестидесяти странам, сто сорок восемь из которых имеют Национальные духовные собрания. Конечно, они находятся в разных условиях. В некоторых странах Африки, Азии, Южной Америки, на затерянных островах Тихого или Индийского океанов, в наиболее неблагоприятных, чуть ли не всеми забытых районах, до которых еще не дошли руки центральных властей той или иной страны, местные духовные собрания бахаи часто являются единственной формой организации общества. Часто случается так, что они берут на себя задачи обучения детей в школах, ликвидации неграмотности среди взрослых, создания учреждений здравоохранения, они изучают духовные запросы и материальные потребности всего населения того или иного района и, разработав серию проектов социального развития, сразу же приступают к их осуществлению.
    "Важно, - подчеркивает Холли Вик, молодая американка, координатор Бюро социально-экономического развития, - понять дух нашей деятельности. Речь ни в коем случае не идет об оказании помощи. Когда где-то появляется зародыш общины бахаи, ее деятельность начинается с самых основ: образования и духовного воспитания. Человек необразованный, брошенный цивилизацией на произвол судьбы, став бахаи и осознав, что он равен любому другому человеку на Земле, начинает чувствовать уважение к самому себе. А вера в свои способности позволяет ему все время развивать их и чего-то достигать. Вы мне возразите, что когда не получаешь нужного количества калорий в день, то невозможно думать о чем-то другом, кроме того, как выжить. Конечно, недоедание - такая беда общества, с которой надо бороться, но это не препятствие для развития сознания, если, конечно, уже посеяно семя. Материальный прогресс, когда он является следствием духовного развития, наиболее надежен и плодотворен. Для борьбы с голодом мало только собирать деньги. Важно, чтобы у людей возникло желание и возможность покончить с ним собственными силами, и я могу привести многочисленные примеры успехов в такого рода деятельности, особенно в Латинской Америке. Наше Бюро социально-экономического развития никогда не решает само, что у такой-то общины такие-то потребности, которые нам нужно удовлетворить. Люди, которых это касается, сами на местах должны их оценить, разработать план действий и, по мере возможности, найти средства для его выполнения. Им также решать, нуждаются ли они в помощи, и если нуждаются, то они могут за ней обратиться. Тогда мы делаем все, чтобы им помочь, а если речь идет о каком-то оборудовании, которое должно послужить всем, а не только бахаи, мы непременно обращаемся с призывом к неправительственным организациям, частным лицам с просьбой о сборе средств.
     Могу привести несколько примеров. В Гондурасе для отдаленного района с индейским населением, где жили две семьи иранских пионеров в почти первобытных условиях - чуть ли не на деревьях, был разработан проект строительства больницы, для которой нужна была солнечная энергоустановка. Мы бросили клич. Установку нам предоставили бахаи из Миннесоты, а американские военные взялись доставить ее самолетом и сбросили на парашюте. На острове Танна в Тихом океане были трудности со снабжением питьевой водой: был источник, но нужно было построить систему водоснабжения. Деньги поступали из Австралии, Канады, Новой Зеландии, был разработан проект и, в конце концов, правительство острова построило систему водоснабжения.
    В другом регионе одной из наших общин пришлось столкнуться с эпидемией менингита. Мы направили сигнал тревоги в ВОЗ, и по телексу этой организации из Франции через Нью-Дели в район эпидемии была направлена вакцина. Возьмите, к примеру, Африку. В Заире мы создали более ста образовательных центров. Бахаи, руководители этих центров, вызвались преподавать в них на общественных началах. Перед ними стоит задача дать образование детям, а также - и это составляет примерно четверть их программы - бороться с неграмотностью среди взрослых. Деньгами они помочь не могут, но каждый вносит свой вклад в это дело работой.
    Часто случается так, что правительства обращаются с просьбой наладить работу школ. Все, построенное бахаи, становится общественной собственностью. Часто бахаи лишь начинают, а остальные следуют их примеру. Так, опять же в Заире, более пятидесяти человек осуществляют программу модернизации сельскохозяйственного производства: наряду со школьным образованием люди получают знания в области сельского хозяйства, а этому придается важное значение в планах наших общин в развивающихся странах. Другой пример - в одной местности решили перестроить государственную больницу. Община бахаи содействовала разработке проекта, а потом к делу присоединились другие люди, не бахаи.
    На островах Фиджи мы построили несколько начальных школ. В Индии, где у людей врожденное чувство прекрасного, наши усилия направлены на обучение традиционным ремеслам, причем и сами люди, занимающиеся художественными промыслами, и правительства просят нас все время расширять наши программы. На Филиппинах, до прихода к власти Корасон Акино, трудно было получить образование, можно сказать, для большинства детей оно было недоступно. Были созданы местные духовные собрания, которые составили программу по созданию школы и приступили к ее выполнению. Национальное духовное собрание направило своих учителей. Немало детей получили такие хорошие знания, что смогли поступить в другие школы, и там они показали такие высокие результаты на экзаменах, что весть об этом дошла до ООН, и они прислали своих наблюдателей.
    Но мы неизменно подчеркиваем, что речь не идет о том, чтобы под эгидой единой веры и при типовой организации повсюду развивать единообразные культуры. Каждая этническая группа должна сохранить особенности своей культуры, свои корни. Могу привести вам еще один пример. В Перу есть довольно крупная община бахаи, которую составляют индейцы-кечуа, численностью около семисот человек. Они полностью сохранили свои традиции, свой образ общественной жизни, который, впрочем, во многом схож с моделью, присущей нашей религии.
    Старейшины общины сами призвали людей определить и сформулировать самые насущные потребности, разработать планы, направленные на их удовлетворение.
    Рассказывая нам о широком круге проектов, реализованных и реализуемых в странах "третьего мира", Холли Вик демонстрировала видеофильмы, показывала фотографии. Курсы по ликвидации неграмотности в Зимбабве; кампания вакцинации детей на Гаити; в Индии ученики школы несут саженцы для восстановления леса вокруг своей деревни; скважина с питьевой водой в нищей деревушке: курсы гигиены для женщин в сельской местности; начальная школа в Свазиленде; в Заире бахаи вместе с не бахаи работают на строительстве центра веры. На Фиджи - детский сад. На Филиппинах - центр медицинского обслуживания. В Панаме - передвижная школа в автобусе.
    А вот другой пример: в Эквадоре, Панаме, Перу созданы радиостанции, которые передают не только последние известия и образовательные программы, но и народную музыку этих регионов. "Наши общины создали в Южной Америке семь радиостанций, - уточняет Холли Вик. - Радиостанцией в Панаме полностью руководят индейцы гуайми, которые таким образом могут развивать свою собственную культуру. Эти радиостанции организуют также музыкальные фестивали, которые оказывают большое воздействие на развитие культуры".
    Такая помощь бахаи развивающимся странам может в наши дни показаться кое-кому довольно заурядной. Сейчас повсюду раздаются голоса против оказания помощи в виде милостыни, призывы действовать согласно мудрой китайской пословице: "Дашь человеку рыбину - накормишь его раз. А научишь его ловить рыбу, он сумеет сам прокормить себя всю жизнь". Бахаи тем и отличаются, что уже издавна поступают именно так. Даже когда это касается музыки. Может, музыка как раз и есть один из тех путей, что ведут ко всеобщей гармонии?
    В последние два-три года на Западе как раз могло возникнуть такое мнение после многочисленных выступлений певцов и музыкантов из разных стран в пользу таких организаций, как "Международная помощь" и "Международная амнистия". И здесь бахаи были впереди других, и это направление было внесено в семилетний план деятельности всемирной общины бахаи, выполнение которого началось в 1979 году. А в 1986 году был составлен доклад о выполнении этого плана; в нем, в частности, говорится:
    "Музыка всегда была уникальным средством сближения людей. Во время выполнения семилетнего плана музыка все чаще служила делу укрепления общин бахаи. Количество музыкальных записей, предлагаемых организациями бахаи, возрастало год от года. Музыканты со всего мира собрались на первую международную конференцию по музыке, которая состоялась в феврале 1985 года в Коста-Рике и на которой были рассмотрены и обсуждены вопросы использования музыки в деле распространения веры. Национальное собрание Филиппин считает, что повышение профессионального уровня и
рост популярности ежегодного музыкального праздника бахаи является одним из наиболее ярких слагаемых успешного выполнения на Филиппинах семилетнего плана. В Малайзии молодежные группы работают над созданием песен и переложением на музыку молитв на разных языках, которые они используют в своих передвижных школах.
    Музыкальные фестивали, проводимые радиостанциями бахаи в Южной Америке, дали импульс развитию культур коренных народов. Фестиваль культуры, проведенный радиостанцией бахаи в Эквадоре, стал важнейшим событием культурной жизни в регионе, и его популярность так возросла, что возникла необходимость проведения шести предварительных конкурсов, чтобы охватить всех желающих участвовать".
    Результаты деятельности бахаи в западных странах менее впечатляющи, здесь приходится иметь дело с совсем иными проблемами. "Общины Европы и Северной Америки, - говорит Холли Вик, - должны осознать, каковы их потребности, в чем суть их проблем. Эти проблемы не похожи по своей сути на проблемы общин развивающихся стран, однако это не значит, что их меньше. Наркомания, загрязнение и упадок окружающей среды, социальное неравенство, расизм и многое другое".
    В настоящее время общины бахаи заняты осуществлением 1482 проектов социально-экономического развития во всем мире.
    Образование занимает среди них основное место, но есть и проекты по использованию местных ресурсов - лесных и сельскохозяйственных, по созданию служб здравоохранения и социального обеспечения, строительству радиостанций и так далее.
    Хорошим примером деятельности общин бахаи в странах Запада, где они, как подчеркнула Холли Вик, должны определиться со своими собственными проблемами, может служить практическая деятельность французской общины. Она объединяет около тысячи членов под руководством трех десятков местных духовных собраний.
    Общин бахаи почти нет или они очень слабы в Шампани, на Корсике, во Франш Конте, в Лимузене, Нижней Нормандии, Пикардии, Стране Басков, Лоррене и вообще, в сельских районах и в районах с сильными католическими традициями. При французской общине созданы национальный комитет по образованию, комитет по углубленному изучению веры и комитет по делам молодежи. Как и другие духовные Собрания, духовное собрание Франции участвует в осуществлении долгосрочных планов (в настоящее время - пятилетнего плана), которые составляются на основании предложений местных духовных собраний, рассматриваются Национальным духовным собранием при участии континентальных советников и представляются на утверждение Всемирного Дома Справедливости.
    Действующий в настоящее время план включает две группы целей, которые можно определить как внутренние и внешние. Первая группа касается в основном поведения верующих, здесь упоминаются такие правила, как обязательная ежедневная молитва, чтение Священных книг, соблюдение поста, а также активизация жизни общины, укрепление местных духовных собраний, углубление знаний веры путем изучения ее на "встречах у камелька", поощрение развития высоких требований человека к самому себе, рост участия в сборе средств в финансовый фонд национальной общины. Во вторую группу входят такие пункты, как распространение веры среди этнических меньшинств на французской земле (китайцы, вьетнамцы, армяне, цыгане), призыв к добровольному участию верующих в деятельности странствующих учителей во франкоязычных странах, особенно в Африке, призыв к пионерам - добровольцам отправиться в другие страны, в той же Африке, при условии, что они смогут там обеспечить свое существование, а также переселяться в те районы Франции, в которых вера бахаи не представлена.
    Также предусмотрены: рост числа местных духовных собраний от сорока до шестидесяти; развитие тесных связей с политическими деятелями, университетскими учеными; издание брошюр; распространение знаний о вере бахаи через средства массовой информации... Планируется создание товарищества по производству аудиовизуальных материалов для кабельного и регионального телевидения, посвященных таким проблемам, как защита окружающей среды, расизм, атеизм и другим, с тем чтобы дать людям пищу для размышления и сделать более содержательными "встречи у камелька", дискуссии в прессе и так далее. Во взаимодействии с другими организациями, преследующими схожие цели, предусматривается разработка ряда проектов социально-экономического развития. Юноши и девушки, с которыми нам довелось встретиться в Дни Веры в Лионе в ноябре 1988 года, были полны энергии, желания действовать, иногда в них чувствовался дух противоречия, но всегда конструктивный. У них было много замыслов. В 1989 году, например, многие из них участвовали в сборе кукурузы на юго-западе Франции (заработанные деньги перевели в Африку), сооружали огнезащитные полосы в лесистых районах Корсики, работали в ландшафтном парке в Бретани. У молодежи прекрасная тактика действий в деле распространения своей веры: работа дает им возможность общаться с людьми, которые никогда не слышали о бахаи, и проповедовать свою веру, совмещая труд и просветительскую деятельность.
    Но бахаи не ограничиваются только акциями локального характера. Благодаря тому, что международная община бахаи имеет статус консультативной организации при ООН с совещательным голосом, она своими заявлениями, предложениями, действиями влияет и на мировые события. Так, в 1974 году, на Международной конференции по продовольствию, которая проходила в Риме, община сделала заявление, в котором указывалось, что с целью решения продовольственной проблемы в мире необходимо каждому человеку и всему человечеству в целом прийти к убеждению, что оно образует органическое единство, выработать новую концепцию образования и труда, побуждающую человека работать не только на благо своих сограждан, своей страны, но и на благо всех народов Земли, и признать сельское хозяйство насущным видом деятельности человека, обеспечив ему достойное место в жизни общества.
    "Изменив отношение к этой проблеме, - говорилось в заключение в этом заявлении, - можно было бы привлечь большое число людей в этот жизненно важный сектор экономики, сократить отток сельского населения в города, а также провести столь необходимую для людей децентрализацию государственного управления".
    В 1978 году международная община бахаи была представлена на Международной конференции по борьбе против расизма и расовой дискриминации в Женеве. В том же году, на специальной ассамблее ООН она подписала документ, озаглавленный "Обещание разоружения и мира". В 1979 году она внесла свой вклад в конференцию "Наука и техника на службе развития", которая состоялась в Вене, опубликовав декларацию "Наука и техника в свете дальнейшего развития человечества". В 1986 году Европейская ассоциация изучения бахаи организовала в рамках своей третьей встречи двухдневную конференцию на тему "Место и вклад меньшинств в общество", на которой присутствовали министры культуры и права Великого Герцогства Люксембург. В то же время вся община была вовлечена в мероприятия, связанные с проведением Международного года мира, и смогла выступить в поддержку самого насущного дела на Земле, распространяя свои взгляды по вопросам войны и мира и предоставляя людям возможность лучше узнать веру бахаи.
    В начале конференции был заслушан доклад, составленный Всемирным Домом Справедливости и озаглавленный "Обещание всеобщего мира". Он адресован всем народам мира, и в первую очередь их лидерам. Текст доклада был лично доставлен шестидесяти шести Главам правительств представителями общины бахаи, а представители бахаи при ООН довели его до сведения правительств тех стран, где у общины нет непосредственных контактов с правительствами. Вручение обращения в ряде стран сопровождалось официальной церемонией, как это было в Вашингтоне в Белом доме - в День прав человека. Копии обращения были также вручены Главам правительств, членам Верховных судов, членам парламентов. В то же время все местные и Национальные духовные собрания распространяли работы Бахауллы по вопросу о мире. В Папуа - Новой Гвинее крупнейший журнал страны напечатал полный текст послания Дома Справедливости, снабдив его иллюстрациями. В Бенине президент страны выступил с инициативой проведения пресс-конференции, которую организовал начальник протокольного отдела службы президента, чтобы дать возможность бахаи довести суть своего послания для всех национальных средств массовой информации. В Швейцарии в крупных городах, в автобусах и поездах было расклеено две тысячи двести больших плакатов с лозунгом "Мир не только возможен, он - неизбежен".
    Работал специальный контактный телефон, по которому можно было получить ответы на вопросы, были организованы публичные и частные встречи для обсуждения текста. В Сиднее (Австралия) при Доме Поклонения бахаи была организована десятидневная выставка "Десять невероятных дней". Здесь также проводились конференции, собрания, концерты и семинары. На этих мероприятиях побывало более семи тысяч трехсот человек, как бахаи, так и не бахаи, и в них участвовали многие гражданские, общественные и гуманитарные организации. Национальный центр в Уилметте, штат Иллинойс, один из семи храмов бахаи, распространял бело-синий проспект с летящим голубем, которого нарисовал Жорж Брак. В нем основные положения послания Дома Справедливости были изложены в трех абзацах:
    "Совершенно очевидно, что все войны и конфликты являются результатом религиозных, расовых или этнических предрассудков. Предубеждения разрушают самые основы существования мира и человечества. Признание того, что человечество - единая семья, является первым шагом на пути изменения сложившегося на Земле положения дел, в целях достижения прочного мира. Единство человечества подтверждается как верой в Единого Создателя, так и данными всех общественных наук".
    "Чтобы изжить взаимное недоверие, вызванное предубеждениями, надо начать с установления подлинного сотрудничества между людьми разных рас и культур и воспитания детей в духе взаимопомощи и уважения интересов всех. Это приведет к взаимопониманию между народами, а также к установлению нового мирового порядка, который позволит создать политическое, социальное и экономическое единство всех стран и положит тем самым конец войне, сохранив многообразие культур. Предубеждения - основное препятствие на пути ко всеобщему миру. Главные среди них - расизм, национализм и религиозный фанатизм. Эти три вида предубеждений являются основой отношений, при которых мир делится на "мы" и "они". Расизм мешает дальнейшему развитию человечества, поскольку не дает видеть потенциальные возможности тех, против кого он направлен, и способствует вырождению тех, кто его исповедует. Национал-экстремизм, в противоположность разумной любви к своей стране, мешает установлению сотрудничества между народами, которое им жизненно необходимо. Религиозная нетерпимость порождает войны и гонения на людей, хотя основатели всех мировых религий никогда не одобряли такого поведения".
    "Полное прекращение войн - это не только вопрос международной договоренности. Мир настанет тогда, когда в поисках решения мировых проблем мы будем руководствоваться духовными принципами, которые иногда называют общечеловеческими ценностями. Для преодоления препятствий на пути к миру необходимо прежде всего искоренение любых видов дискриминации на расовой, национальной и религиозной почве, уничтожение чрезмерного богатства и крайней бедности, обеспечение равенства мужчин и женщин, введение всеобщего образования".
    Обращение завершалось лозунгом "Земля - единая страна", который выражает самую суть вероучения Бахауллы, и призывом ко всем людям, независимо от их убеждений, сотрудничать с общиной бахаи в деле построения мира без войн. "Обещание всеобщего мира" было переведено в общей сложности на сорок семь языков и издано сто сорок три раза. Одним из результатов всех этих усилий было то, что в 1987 году ООН назвала общину бахаи "Посланцем мира".
    В настоящее время идет работа по выполнению нового шестилетнего плана, разработанного Всемирным Домом Справедливости и охватывающего все регионы земного шара. В нем определен ряд задач, касающихся как отношений внутри общины, так и взаимодействия с другими общинами и организациями. Проекты, связанные с внутренней жизнью сообщества, включают дальнейшие переводы и публикации Священных текстов, распространение Откровения Бахауллы, строительство новых зданий на горе Кармель, увеличение числа местных и Национальных духовных собраний во всем мире, рост числа пионеров (сейчас на пяти континентах распространяют веру сто тридцать один бахаи, предполагается, что вскоре их число достигнет четырехсот двадцати семи). Проекты, выходящие за рамки общины, включают дальнейшее развитие просветительской работы по обучению основам веры, укрепление связей с Организацией Объединенных Наций и ее специализированными учреждениями, проекты совместной деятельности с Европейским парламентом в деле развития образования, защиты окружающей среды, защиты прав человека, молодежи, развития здравоохранения и борьбы за права женщин, а также кампанию по искоренению голода в мире.
    Мы не можем охватить здесь все проекты, но после знакомства с ними создается впечатление, что бахаи рассматривают пути решения всех мировых проблем в трех аспектах. Первый аспект - духовный. Есть лишь один Бог, и потому религиозные распри лишены всякого основания и должны прекратиться. Второй аспект - человеческий. Есть только один род человеческий на всей Земле, следовательно, должно преодолеть предрассудки, различающие людей по расовой и классовой принадлежности, национальности и полу. И третий - планетарный. Есть только одна планета - Земля. Народам мира надлежит общими усилиями сохранить ее ресурсы, совместно ими распоряжаться и справедливо делить их между всеми. Все споры должны рассматриваться в международном суде, который будет наделен властью и полномочиями для решения их и будет пользоваться всеобщим авторитетом. Это учение о трех единствах может показаться блестящей, но неосуществимой утопией, в конечном счете весьма схожей с утопиями европейских мыслителей XVI-XIX веков, от Томаса Мора до Роберта Оуэна, и в чем-то созвучной идеям миллеритов, ожидавших второго пришествия Христа, вдохновителем которых был Сен-Симон с его "Новым христианством". Углубившись в историю, можно увидеть, что некоторые из этих идей восходят к античности. Так, задолго до христианской эры, некто Аристоник из Малой Азии основал религию, имевшую социальную направленность, выступавшую против рабства и провозглашавшую грядущее наступление тысячелетнего царства Господня. Весьма возможно, что Баб или Бахаулла в какой-то мере были знакомы с утопическими движениями своего времени - нам не следует забывать, что Персия всегда была перекрестком культур. Однако сомнительно, что они знали хоть что-нибудь об Аристонике.
    Нам представляется, что с познавательной точки зрения больший интерес представляет сравнение некоторых положений учения бахаи, созданного в XIX веке, с идеями наших современников, например, таких признанных авторитетов, как члены Римского клуба. Один из них, Эрвин Ласло, музыкант, философ, известный ученый, главный редактор "Энциклопедии мира", издаваемой ООН, и директор консультативного комитета по проекту "Европейские перспективы" университета ООН, написал книгу, озаглавленную "Современный мир - грани возможного и невозможного"(Э. Ласло. Современный мир - грани возможного и невозможного. Париж, 1988.). Автор предисловия - Александр Кинг, президент Римского клуба. В книге рассматриваются оба прогноза относительно будущего планеты - пессимистический и оптимистический. Пессимистический: в недалеком будущем человечество исчерпает все ресурсы для дальнейшего развития производства. Оптимистический: этого не случится, если удастся привести в действие определенные экономические, социальные, культурные и политические механизмы и использовать во благо силы самой природы.
    В книге рассказывается о компьютерных моделях будущего, которые были разработаны в 1972 году Массачусетским технологическим институтом по заказу Римского клуба. Полученные результаты нередко вызывали ассоциации с фильмами ужасов о грядущей мировой катастрофе. Ученые института, рассмотрев многочисленные факторы, пришли к выводу о том, что, если существующая в настоящее время тенденция потребления и роста производства останется без изменения, наши природные ресурсы будут растрачены в ближайшие сто лет. За этим последует быстрый и неуправляемый спад производства и уменьшение численности населения. Однако катастрофа не является неизбежной. Компьютер выдал несколько решений, оставляющих человечеству надежду на выживание. Стабилизировать рост населения к 1975 году таким образом, чтобы уровень рождаемости был бы равен уровню смертности - это позволит сделать многие процессы управляемыми. Стабилизировать мировой промышленный капитал, ограничив вплоть до 1990 года вложения в производство. Сократить на четверть к 1990 году потребление каждым промышленным предприятием природных ресурсов (по сравнению с 1975 годом) - это приведет к уменьшению загрязнения окружающей среды в той же пропорции. Отдать приоритет производству услуг, а не товаров. Вкладывать средства в производство продуктов питания, независимо от того, насколько это рентабельно. В сельском хозяйстве направить усилия на сохранение и мелиорацию земель.
    В свое время этот доклад вызвал сенсацию и послужил поводом для многочисленных дискуссий. Критики оспаривали, а нередко и осмеивали выводы компьютера. Были и положительные отклики. Но во всем мире, от Соединенных Штатов, где господствовало убеждение - что хорошо для американцев, хорошо для всех, до стран восточного блока, где продолжали утверждать, что коммунизм - панацея от всех бед, предпринятые в связи с этим действия ограничивались масштабами одной страны, а разрабатываемые проекты не были долгосрочными.
    Похоже, никто в действительности не осознавал, что перед человечеством стоит мировая проблема, требующая принятия стратегических решений глобального характера. Эрвин Ласло писал: "Причиной настоящего положения является утрата идеалов, которые лежали в основе всех мировых религий, отказ от нравственных принципов и забвение того, что мир - единое целое. Эти ценности необходимо восстановить и не смешивать их с политическими программами, которые на них спекулируют".
    Логика рассуждений приводит автора к мысли о необходимости принятия новой системы ценностей, в соответствии с требованиями новой эпохи, которая идет на смену изжившей себя индустриальной цивилизации. В книге об этом говорится так: "В этом мире, чтобы выжить, необходимо достичь гармонии с себе подобными и с окружающей средой, отказавшись от эгоистического удовлетворения своих потребностей любой ценой, в ущерб всему остальному.
    Провалилась теория "остаточного ручейка", уповавшая на то, что часть богатства общества достанется бедным, и теперь остается лишь один путь помочь нуждающимся и обездоленным - сознательно и систематически создавать лучшие условия для их жизни развития, для более активного их участия в экономических, социальных и политических процессах, даже если это и повлечет за собой утрату частью людей определенных привилегий, которые испокон веков давались властью и богатством.

    Извечная мудрость мировых религий, идеи великих художников и гуманистов должны образовать органический сплав с техническими знаниями, добытыми наукой, ибо люди и общество никогда не были и не будут лишь совокупностью процессов, сводимых к так называемым "научным фактам".
    Техника должна быть слугой, а не хозяином человечества, и ее использование должно определяться не только экономической выгодой, но и ее пользой для окружающей среды, жизни человека и общества.
    Не следует считать, что настоящая отдача - это попросту наивысшая производительность; это производство общественно полезных товаров и услуг, а также использование возможно большего числа рабочих рук - в разумных пределах, разумеется, - даже если это на какое-то время ведет к снижению прибыли и некоторым убыткам.
    Вместо того, чтобы пытаться заразить людей "экономическим рационализмом", отводя им, таким образом, роль роботов, все время занимающихся подсчетом расходов и доходов, нам следует способствовать наиболее полному развитию личности во всем разнообразии ее способностей, несмотря на то, что это влечет за собой множество проблем, связанных с трудностями прогнозирования и контроля за поведением.
    Слепая преданность своей стране, "права она иль в заблужденьи", столь же эгоистична и близорука, как слепая преданность самому себе, поскольку шовинизм - по существу, тот же эгоизм, только в большей степени. А посему преданность должна быть подобна концентрическим кругам, расходящимся от индивидуума и охватывающим всех - от собственной семьи до семьи человеческой, включающей в себя все народы и культуры. В сегодняшнем мире национальные государства действуют, как правило, на основе законодательных актов, правовая ценность которых зачастую сомнительна, поскольку они оправдывают правительственные решения, принимаемые без учета интересов других стран или даже в ущерб последним. Общество должно осознать, что нельзя больше рассматривать страны как нечто изолированное друг от друга и что соблюдение собственных интересов означает сегодня соизмерение их с интересами всего международного сообщества, равноправным членом которого должна стать каждая страна.
    Никто не отдавал нам богатства земли на разграбление. За такое отношение природа мстит нарушением циклов восстановления, возникновением непригодной для жизни окружающей среды и опасными изменениями погоды и климата. Естественные ресурсы должны использоваться избирательно, с соблюдением технологических предосторожностей, а не ради извлечения сиюминутной выгоды, что приводит подчас к разрушительным последствиям. В конце концов, счастье заключается не в его достижении, а в непрестанном поиске, не в обладании материальными благами, а в человеческом творчестве, в соблюдении принципов чести и справедливости, в любви и дружбе, в согласии людей, в гармонии с природой, в знании того, что тобой сделано все возможное - и не только для себя, но и для общества, в котором живешь, для всего человечества.
    Планета Земля, сама по себе прекрасная и хрупкая, родной дом для множества живых существ, - редкое, если не единственное творение во всей вселенной, и потому сохранение ее как целого есть единственная привилегия человечества, его неизбывная ответственность". (Э. Ласло. Указ. соч.)
    Этому кредо ученого-гуманиста созвучны слова предисловия, написанного Александром Кингом. "Все яснее становится осознание проблем современности как глобальных по своей сути, все очевиднее, что невозможно достичь решения этих проблем - экономических, политических, социальных, экологических - в национальных рамках, действиями отдельных стран". Нам представляется, что эти слова почти полностью совпадают с формулировками бахаи. Когда Эрвин Ласло прибыл в Париж, чтобы выступить в штаб-квартире ЮНЕСКО, нам удалось взять у него интервью и задать интересующие нас вопросы.
    Эрвин Ласло: "Есть много общего между моим восприятием мира и взглядами бахаи. Бахаи раньше меня заметили это сходство. Я не раз встречался с бахаи в Нью-Йорке и в других местах, например, в Хайфе. Имею представление об их религии и культуре, хотя, может быть, недостаточно полные. Мне близки их чувства, убеждения, их система ценностей. И они, и я убеждены в том, что перспективы будущего, которые рисует современная наука, при всей их неоднозначности, определяются логикой развития, логикой эволюции, и это как раз то, что сказано в священных книгах бахаи".
    Ссылаясь на самые последние научные исследования, особенно в области биологии и математики, Эрвин Ласло подчеркнул сходство собственных выводов, к которым он пришел как ученый, и учения Бахауллы об эволюции, направленной к всемирному единению.
    "Я вижу здесь точки соприкосновения, потому что есть преемственность между природой и человеческим обществом, есть направление эволюции, которое не имеет ничего общего с фатализмом. При этом все эти тенденции не являются строго линейными. Конечно, математическое моделирование процессов в природе и обществе - это достижение XX века. В XIX веке, в писаниях Бахауллы, используются другие формулировки, но на глубинном уровне здесь можно найти полное соответствие. В его книгах встречается упоминание о том, что сейчас мы называем "раздвоением" (бифуркацией).
    Когда он говорит о зрелости человечества, то это метафора, и он прибегает к ней для того, чтобы объяснить - процесс эволюции достиг стадии, которая в экосистемах называется "зрелой". Та же закономерность применима и к развитию человеческого общества. У этого процесса есть направленность, но она не строго линейна; она вероятностна, но не абсолютно каузальна (причинно обусловлена). Она, в конце концов, ведет к ступени, на которой произойдет объединение всего человеческого общества в глобальную систему, интегрирующую все его многообразие. Мне представляется, что это полностью соответствует учению Бахауллы о единении человечества, поскольку он определяет такое состояние общества как открытую и эволюционирующую систему, заключающую в себе большое разнообразие. Система координируется правилами, которые не являются раз и навсегда установленными и незыблемыми, но вырабатываются и обновляются на основе анализа, обсуждения и сбора информации. Действительно, в теоретическом плане есть много общего между современными научными представлениями и положениями учения бахаи. А на практике оказывается, что этими авангардными идеями, вырастающими из научной мысли, в действительности живут уже миллионы людей".
    Вопрос: Руководствовались ли вы концепциями бахаи при ведении своей научно-исследовательской деятельности, влияли ли они на нее?
    Эрвин Ласло: Они только подкрепили мои выводы. Видите ли, когда у вас возникает какая-то идея, концепция, а потом вы вдруг обнаруживаете, что вдохновение и воображение привело к той же мысли других людей, хотя они и выражали ее по-другому, это служит подтверждением вашей правоты. Мне нравится обнаруживать сходство между собственными концепциями и положениями религиозных учений. Но очевидные параллели встречаются редко, и исключением здесь является как раз вера бахаи. В восточных религиях, таких как даосизм или буддизм, есть много общего с последними представлениями физиков, касающимися интеграции. Для меня это всегда праздник, настоящая радость, когда я наталкиваюсь на идеи, сходные с моими собственными, - неважно, возникли они сто или тысячу лет назад. Вероучение Бахауллы находится в русле иудео-христианской традиции, бахаи исповедуют принципы гуманизма, экуменизма, верят в эволюцию.
    Вопрос: Приемлемы ли для вас идеи бахаи относительно создания наднационального правительства, единой юридической системы и полиции, и как вы относитесь к перспективе единой религии?
    Эрвин Ласло: Я еще не решил до конца. Как ученый и философ, я считаю, что пока еще рано говорить о том, будет ли та или иная система координации всеобщих ценностей. Система, которую предлагают бахаи, очень интересна и заслуживает внимания. Однако, я бы не стал заявлять со всей ответственностью, что она - единственная. Какая-то всемирная система будет создана, это неизбежно, но какой она будет, сказать трудно. Здесь возможен и пессимистический прогноз - в духе Оруэлла, и более оптимистический. У бахаи в основе их системы лежит оптимистический взгляд, но при научном подходе к вопросу можно сказать одно - нам не дано знать будущее. Нет никаких гарантий, есть только возможные варианты. Мы можем попробовать повлиять на ход развития, чтобы он привел нас к модели бахаи, но я, в отличие от них, не считаю, что это уже вписано в нашу книгу судеб. Нет никакой законченной модели, и я твердо придерживаюсь этого мнения.
    Вопрос: Кроме всего прочего, модель бахаи является чисто религиозной. Вас не беспокоит перспектива установления единственной религии?
    Эрвин Ласло: Знаете, моя собственная религия - это скорее религия философа, в ней много личного. Я полагаю, что науке не под силу объяснить все, так как во всех явлениях природы заложен более глубинный смысл, чем тот, что подвластен эмпирическому знанию. Как ученый, я не в состоянии определить его, я только могу констатировать, что он существует. Таким образом, для меня религия - просто утверждение того факта, что у природы есть свои тайны, к которым нам следует относиться с почтением и постигать интуицией, ибо мы не можем объяснить их, оперируя логикой. Когда религия становится доктриной, набором догм, я ее не принимаю. Если религия утверждает, что есть предопределенность и на людей возложена ответственность за их действия, я с этим соглашаюсь и пытаюсь помочь другим осознать это. Я четко различаю религию, как духовность, в смысле высшей реальности, и религию в виде законов и правил. В первом случае она меня не страшит. Во втором случае она становится догматической, и меня это смущает.
    Вопрос: Не утопист ли вы в какой-то степени?
    Эрвин Ласло: Если в слово "утопия" вы вкладываете тот же смысл, что и придумавший его Томас Мор, то есть "место, которого нигде нет", то я не утопист, ибо не вижу в такой утопии положительного начала. Но если вложить сюда иной смысл - видение будущего, то - да. Я полагаю, что наше будущее еще не определено, что пока остается свобода выбора - во многом, хотя и не во всем. Перед нами открываются большие возможности. Если у нас есть представление о том, чего мы хотим достичь, то мы можем выбрать тот путь, который поведет нас к достижению цели. Вам никогда не удастся попасть точно в то место, которое вы наметили, но вы можете идти по направлению к нему. Так что нам надо иметь представление о том, куда мы хотим прийти. Если нет представления о будущем, народ умирает. Если об этом речь, то я согласен быть утопистом. Но "Утопия" - отнюдь не место, которого нигде нет. Это скорее звезда в ночи.
    После всего сказанного, думается, можно согласиться с Андре Жидом, который однажды сказал, что именно "через узкие врата утопии мы вступаем в исцеляющую реальность".
    Остается еще религиозный аспект мировоззрения бахаи. С самого зарождения у религии бахаи была единственная цель: дать понять людям, что человечество - одно, религия - одна, Бог - один, и в процессе развития создать единый мировой порядок на основе административных структур бахаи. Контуры мирового порядка, намеченные самим Пророком, были с замечательной ясностью очерчены Шоги Эффенди в его работе "Развитие мировой цивилизации", послании, адресованном бахаи Запада в 1936 году.
    Текст послания примечателен как глубиной анализа тогдашнего состояния общества, так и поражающими воображение предостережениями относительно будущего, и, безусловно, заслуживает вдумчивого чтения. В нем есть такие слова: "Единение рода человеческого в том смысле, в котором говорил об этом Бахаулла, предполагает создание всемирного сообщества, тесно и навечно объединяющего все нации, расы, вероисповедания и классы, сообщество, в котором прочно и навсегда будут установлены как авторитет власти, так и личная свобода и инициатива каждого. Это сообщество, как нам представляется, должно располагать собственным законодательным учреждением, члены которого, в качестве доверенных лиц человечества, будут, в конечном счете, распоряжаться ресурсами всех стран, и будут принимать законы, необходимые для поддержания порядка, удовлетворения потребностей людей, обеспечения гармонических отношений между всеми расами и народами. Наднациональный исполнительный орган, опирающийся на международные силы, будет отвечать за выполнение принятых решений и соблюдение законов, введенных всемирным законодательным органом, а также поддержание сплоченности и единства всего сообщества. Международный суд будет рассматривать дела и выносить обязательные для всех и окончательные решения по всем спорам, которые могут возникнуть между участниками всемирной системы. Будет разработан всемирный механизм связи, охватывающий всю планету, свободный от национальной ограниченности и возможных запретов, работающий с высокой оперативностью и без сбоев. Мировая столица будет выступать в качестве нервного центра всемирной цивилизации, точки, в которой будут сходиться все объединяющие силы нашей жизни и откуда будет исходить энергия. Будет разработан или выбран из числа существующих всемирный язык, который будет преподаваться в школах объединившихся народов в качестве вспомогательного, наряду с родным. Единая всемирная письменность, всемирная литература, единая и всеобщая денежная система, всемирная система мер и весов упростят и облегчат взаимопонимание и общение между всеми народами и расами. В этом всемирном сообществе наука и религия, две самые мощные силы, направляющие жизнь людей, придут к примирению, сотрудничеству и гармоническому взаимодействию. В условиях такой системы, пресса, отражая все разнообразие взглядов и убеждений людей, больше не будет использоваться в корыстных целях и интересах - ни отдельными людьми, ни партиями, и будет свободна от влияния соперничающих между собой правительств и наций. Экономические ресурсы мира будут скоординированы, использование полезных ископаемых будет приносить небывалую отдачу, рыночная система будет сбалансирована, и будет обеспечено справедливое распределение совокупного продукта. Будут стерты крайние различия между социальными слоями, между классами. Исчезнет обнищание на одном конце и непомерное накопление богатства на другом".
    Затем Шоги Эффенди дает описание всемирной федерации, "власть которой будет распространяться на всю Землю /.../, которая будет воплощать в себе идеалы как Запада, так и Востока, освободившихся от ужасов войны, ее несчастий /.../, сообщества, в котором Сила стоит на службе Справедливости и жизнеспособность которого обеспечивается всеобщим признанием единственности Бога и преданности единому общему Откровению".
    То, что ученикам Бахауллы, возможно, представляется, как грядущий золотой век, "Pax Baha'i" - мир, исполненный святости еще более, чем некогда "Pax romana", другим может показаться тревожным видением, напоминающим сценарий научно-фантастического фильма: на всей Земле царит порядок, установленный по законам религии, со всеми ее предписаниями и запретами, а за ним маячит призрак ужасающих злоупотреблений, в которые нередко выливаются благородные и чистые в момент своего зарождения религиозные течения, превращающиеся с течением времени в жуткие механизмы принуждения и подавления. Во всяком случае, для издателей данной книги это был первостепенный вопрос.
    На это бахаи отвечают, что их религия - не церковная организация, не религиозный орден, который навязывает людям свои установления. Подобно предшествующим Откровениям, эта вера - созидательная сила цивилизации. Цивилизации, которая "воцарится на всей земле". И добавляют, что страшные злоупотребления в нашей истории были порождением не религии, а людей, добивавшихся власти любой ценой, прикрывавшихся той или иной идеологией для подчинения себе других. Идеология может иметь религиозную или философскую основу, а XX век, который называют нерелигиозным, в отношении злоупотреблений превзошел все предшествующие века. По мере продолжения работы у нас возникали все новые вопросы, которые нам не удалось выяснить до конца за время недолгого пребывания в Хайфе, на горе Кармель. Поэтому, прежде чем поставить точку в нашем отчете, мы обратились во Всемирный Дом Справедливости. Вот наши вопросы и ответы на них, приводимые без каких-либо сокращений.
    Вопрос: Может быть, Богу угодна роскошь в жизни людей, ведь сам Он, сотворив природу, наделил ее всем великолепием, которое только можно представить. Значительные средства, вложенные в убранство Всемирного Центра или в постройку храмов, вроде делийского, возможно, нашли бы лучшее применение, если бы были направлены на реализацию проектов общин, созданных в бедствующих странах?
    Ответ: Постройка таких зданий, как мавзолей Баба в Хайфе или Дома преклонения, воспринимается бахаи по всему миру, как благочестивое деяние в память Основателей нашей веры. Разбивка великолепных садов вокруг этих зданий - это тоже акт поклонения. Что касается проектов развития в странах "третьего мира", многочисленные фонды и благотворительные организации Северной Америки и Европы готовы, - можно сказать, буквально жаждут, - заняться их реализацией, направляя на это средства через учреждения бахаи. Но, согласно принципам бахаи, чтобы деньги пошли в дело, необходимо непосредственное участие людей, заинтересованных в осуществлении проектов. Создание крепких и надежных фондов неизбежно идет медленно. В настоящее время имеется около тысячи пятисот проектов, предпринятых бахаи в девяноста пяти странах на всех континентах.
    Вопрос: Вера бахаи осуждает любую войну, любую агрессию. Но какова ваша позиция, когда речь идет об экономических войнах, таких, которые разворачиваются в наши дни? Нам говорили, что, поскольку спиртное полностью попадает под запрет, бахаи ни в коем случае не может играть хоть какую-то роль в его производстве или продаже. А потому, скажем, во Франции не может быть винодела-бахаи. Зато мы не замечали даже следа осуждения в отношении тех лиц, которые живут за счет производства оружия или всего того, что связано с военной промышленностью, и еще меньше в отношении тех, кто в многонациональных кампаниях выступает в качестве участников экономических войн. Какова же действительная позиция Всемирного Дома Справедливости по этим двум вопросам?
    Ответ: Учение Бахауллы недвусмысленно осуждает войны между народами и выдвигает требование разоружения во всем мире. Но этого не произойдет до тех пор, пока не будет создано жизнеспособное наднациональное государство с продуманной структурой. Но и при всемирном правительстве какое-то время будет сохраняться потребность в оружии для поддержания порядка и обеспечения безопасности людей. Пока не будет создано такое государство, народам мира предстоит пережить переходный период, во время которого еще будут происходить региональные войны, разные по своим масштабам. И если во время этого периода одна страна с воинственными намерениями вооружается до зубов, то, естественно, и соседние с нею страны будут делать то же самое для собственной защиты и для предотвращения прямого конфликта. Но такое положение вещей преходяще. Бахаулла, хотя и предупреждая об этом периоде конвульсий и брожения, заверил нас, что мир уже изменился и вскоре достигнет зрелой поры, когда установится всеобщий мир и согласие и начнется важнейший этап социально-политического развития.
    Такой ответ, особенно в отношении экономических войн, нас не удовлетворил, и вопрос остается открытым.
    Вопрос: Почему среди девяти членов Дома Справедливости нет ни одной женщины? Не является ли это пережитком прошлого, отголоском неравноправия, установленного иудеями, христианами и мусульманами? Не противоречит ли это учению Пророка?
    Ответ: В Священных Книгах нашей веры можно найти ясное указание на то, что только мужчины могут входить в состав Всемирного Дома Справедливости. Но это ограничение не распространяется на другие административные институты веры. Равноправие мужчин и женщин - один из постулатов нашей религии.
    Вы, наверное, знаете, что в Писаниях бахаи говорится о том, что, если родители не могут дать одинаковое образование всем детям, то предпочтение должно быть отдано девочкам. Правда, сейчас, когда феминистки слишком уж яростно ратуют за это, большинство людей с трудом воспринимают такое требование. В будущем же, когда люди лучше осознают свои потребности и увидят, на примере общины бахаи, какие блага влечет за собой осуществление этого принципа, они поймут заключенную в нем мудрость. Мы также надеемся, что в будущем станут понятны причины того, почему членство во Всемирном Доме Справедливости установлено только для мужчин.
    Равенство возможностей для мужчин и женщин, которому следуют бахаи, - отнюдь не распоряжение Дома Справедливости. Это - закон, открытый нам через Слово Откровения. Впервые в истории в Божественном Откровении говорится о равных правах для людей обоего пола. Появление женщин, в полной мере осуществляющих право на равенство, - показатель зрелости общества, и мы полагаем, в будущем это станет одной из черт, присущих цивилизации бахаи.
    Вопрос: Можно ли считать, что семьсот человек, голосующих на выборах Дома Справедливости, делают это с полным знанием дела? Ведь они не могут хорошо знать всех своих единоверцев, а с другой стороны, все обсуждения в Совете окружены такой таинственностью, что никто и понятия не имеет, как ведет себя каждый из членов Совета. Так не идет ли здесь речь о пожизненной должности - ведь не секрет, что с момента создания Всемирного Дома Справедливости его состав обновлялся только тогда, когда кто-то из членов Совета умирал или отстранялся от дел по возрасту или по состоянию здоровья?
    Ответ: Здесь следует вспомнить о том, что девять членов Всемирного Дома Справедливости избираются не непосредственно всеми верующими, а только коллегией выборщиков, членами которой являются лучшие представители каждой из национальных общин, избранные верующими данной страны. Напомним, что членами Совета могут стать "... только те, кто лучше всего сочетает в себе такие качества, как безусловная верность и бескорыстная преданность Делу, разумность, богатый жизненный опыт и выдающиеся способности... " Выборщиков просят обратиться с молитвой к Богу и избрать из тех, кого они знают, девять человек, в которых гармонично сочетаются эти достоинства. А то, что до сих пор в течение двадцати пяти лет избирались одни и те же люди, не значит, что так же будет происходить и в будущем, тем более, что всемирная община бахаи, как всякий живой организм, постоянно развивается и вскоре достигнет периода зрелости - это проявится как в духовной сфере, так и в делах управления.
    Вопрос: Не возникнет ли ореола непогрешимости вокруг деятельности девяти членов Всемирного Дома Справедливости, не превратятся ли они в своего рода "пап"? И еще вопрос - относительно решений Совета. Послушание является правилом веры. Какова будет реакция общины бахаи, если решения Дома Справедливости будут противоречить заветам Пророка? Есть ли уверенность в том, что не произойдет деградация, в результате которой, как это случилось, например, в истории христианства, религия, проповедующая ненасилие и терпимость, превратится в религию завоевания и принуждения?
    Ответ: Создание высшего органа управления - Всемирного Дома Справедливости - было предписано самим Бахауллой, который ясно сказал - и это не оставляет места для сомнений, - что "Он вдохнет в них (членов Совета - авт.) все, что будет угодно Ему". Христос не создал иерархической структуры своей Церкви и не дал заверения относительно божественной природы того института, который должен был руководить этой Церковью. В отличие от института пап, Всемирный Дом Справедливости располагает подлинными текстами, написанными Основателями религии и ее полномочным Толкователем, в которых сформулированы все нормы, касающиеся законодательной, этической, социальной и административной областей. От следования этим нормам он не может уклониться, и именно они составляют основу его власти и его деятельности.
    И когда бахаи принимают Бахауллу, они тем самым принимают и установленную им систему управления, причем в этой системе они видят не только механизм, служащий делу распространения и укрепления веры, но и великий дар Бахауллы всему человечеству - основу для единения, сотрудничества и мира на всей планете. Вместе с тем, Бахаулла предсказал, что в будущем придут другие Посланники и явят миру новые Откровения, которые послужат импульсом для дальнейшего развития и совершенствования цивилизации, вдохновленной религией бахаи.
    Вот и закончилось наше путешествие в мир бахаи. По мере того, как мы с ними знакомились, мы то испытывали притягательную силу их веры, то бывали раздражены, иногда они нас в чем-то убеждали, иногда мы оставались скептиками, порой мы были глубоко взволнованы, порой же пребывали в замешательстве.
    Знакомство с ними изменило нас. Оно позволило увидеть, как рождается и развивается религия. А это само по себе немало. Мы открыли для себя Бахауллу. Каждый волен решить для себя - принимать или отвергать его как Посланника. Но чтение написанных им книг и свидетельства о его жизни убеждают, что это был исключительный во всех отношениях человек.
    Путешествуя по миру бахаи, мы непосредственно соприкоснулись с самыми ключевыми проблемами нашего времени. Бахаи предлагают свои пути для решения этих проблем, и с ними можно в чем-то не соглашаться, но было бы неразумно просто отбросить их предложения, не обдумав и не обсудив. Их вера предстала перед нами как настоящая метафизика современности. А те читатели, которые следовали за нами в наших поисках, могут продолжить исследование, чтобы своим путем прийти к пониманию этой религии.

Если новаторское значение религии соизмеримо с теми гонениями, которым она подвергалась, то, несомненно, вера бахаи занимает видное место. Мы уже упоминали, излагая историю ее раннего периода, массовые убийства, жертвами которых стали бабиды Ирана, репрессии, которым подвергались Бахаулла и его ученики. К сожалению, потоки крови и слез льются и по сей день. Как смогла вызвать к себе такое отношение религия, проповедующая терпимость, миролюбие, повиновение государственной власти, невмешательство в деятельность правительственных и политических структур? Как люди со стороны воспринимали и воспринимают ее сегодня - видят ли за ней некую вину или восхищаются ею? Мы уже почти закончили наше путешествие, связанное с религией бахаи, но нам представляется важным выяснить и этот вопрос.
    Прежде всего обратимся к Ирану. Преследования бахаи в этой стране, со времен Баба до наших дней, практически никогда не прекращались как со стороны правительств, так и со стороны самого населения. В 1907 году, после провала своих попыток установить парламентский строй и ввести конституцию, Мухаммад Али, в то время шах Ирана, восстановил абсолютную монархию и ввел избирательное законодательство, поставившее бахаи вне закона. После первой мировой войны 1914-1918 годов на смену династии Каджары на сцену выходит династия Пехлеви, которой предстояло пробыть у власти до 1979 года. В 1921-1922 годах Реза Шах наложил ограничения на деятельность общины бахаи, при нем же был принят закон о государственной службе, лишивший многих бахаи права на пенсию. В том же году был сначала конфискован, а затем и разрушен центр бахаи в Сангсаре. В 1924 году за антиправительственными волнениями в Джахроме последовали погромы бахаи. В 1925 году шах устраивает первую чистку в государственных правительственных учреждениях. Соискатели на чиновничьи должности должны указать свое вероисповедание, прием бахаи на службу запрещен. Многие государственные чиновники подвергаются увольнению. Одновременно издается закон, согласно которому только браки, освященные в общинах мусульман, иудеев и зороастрийцев, регистрируются официально в качестве гражданских браков. Тем самым, браки, зарегистрированные общиной бахаи, считаются недействительными, и родители бахаи становятся родителями незаконнорожденных детей. В 1930-1932 годах призванные на военную службу и дослужившиеся до унтер-офицерских званий бахаи разжалованы. Офицеры бахаи изгоняются из армии. Министр национального образования запрещает печатание литературы бахаи и добивается издания закона, позволяющего подвергать тюремному заключению бахаи, заключивших брак по обряду своей веры. В это же время закрывается и экспроприируется первое кладбище бахаи в Тегеране. В 1934 году закрываются все школы, связанные с этой верой. В 1939 году - новые исключительные меры против офицеров бахаи. В 1941 году, с приходом к власти Мухаммада Реза Шаха, положение бахаи еще более ухудшается. В тюрьме оказываются девять членов одного из духовных собраний. Центры бахаи конфискуются и уничтожаются. Число арестованных растет. Детям, у которых родители бахаи, запрещается поступать в некоторые учебные заведения. Совершаются убийства бахаи, но люди, их совершившие, не наказываются. В 1951 году развертывается общенациональная кампания, в ходе которой ученики Бахауллы обвиняются в сговоре с коммунистами. Через четыре года, во время праздника Рамазан, некий мулла начинает свои проповеди против бахаи в различных мечетях, подстрекая людей к самосуду и расправе над бахаи, при поддержке правительства. Национальное радио и радиостанция военно-воздушных сил разносят эти проповеди по всей стране, вплоть до самых дальних деревень. В мае 1955 года войска занимают здание, в котором проходит конвенция иранской национальной общины, и министр внутренних дел произносит в парламенте речь, в которой объявляет, что правительство отдало распоряжение о "полном искоренении секты бахаи". Этим он дает знак к кровавым расправам: убийствам, поджогам, грабежам, изнасилованиям и осквернениям. Власти не только закрывают глаза на происходящее: военные чины в сопровождении представителей духовенства с большой помпой появляются у здания Национального центра бахаи в Тегеране и наносят первые удары киркой, призывая к его разрушению. Угроза резни столь велика, что вызывает возмущение мировой общественности, а Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд вмешивается в происходящее. Официальная кампания очернения бахаи прекращается, но преследования их продолжаются. Собрания запрещены, в их домах производятся обыски, делается все возможное, чтобы лишить бахаи работы. В 1956 году вновь потребовалось поставить вопрос о положении бахаи Ирана перед подкомиссией ООН по предупреждению дискриминации и защите меньшинств, с тем чтобы положить конец самым вопиющим нарушениям Декларации прав человека, которую Иран в свое время подписал.
    Так обстояли дела до падения монархии. Самое значительное религиозное меньшинство Ирана вынуждено было жить в полулегальных условиях, без доступа к хоть сколько-нибудь значимым постам на государственной службе. Правда, здесь бывали исключения, когда талант или знания конкретного человека оказывались незаменимыми (как рассказал нам профессор К. С., так было в случае с личным врачом шаха). Звучит парадоксально, но в это же время бахаи облагаются особыми налогами (на пятьдесят один миллион французских франков в 1982 году). Все упоминания об этом меньшинстве убираются из книг по истории.
    Все эти притеснения, которые можно считать "официальными", еще более невыносимы из-за враждебного отношения со стороны фанатично настроенного населения. Повсюду убийства, пытки, изнасилования, поджоги, грабежи. Насилие тлеет неизменно и подспудно, оно не исчезает полностью и спорадически прорывается волнами диких погромов. Если власти сами не прикладывают к ним руку, то и не мешают им, и, конечно же, все попытки жертв добиться справедливости заранее обречены на провал. Чем более шатким становится положение монархии, чем мощнее революционный натиск, тем более трагично и обреченно положение общины бахаи. Имперский режим стремится использовать ее в качестве козла отпущения, направляя против нее народный гнев. Мусульманское духовенство, став на деле оппозиционной режиму силой, со своей стороны, натравливает людей на общину, поскольку видит в этом возможность сплочения рядов своих сторонников.
    В период, предшествовавший падению монархии, дело принимает трагический оборот. В конце января 1978 года в Саади, пригороде Шираза, собирается толпа, непонятно, по чьему указанию, пытаясь схватить агента Савак, ненавистной и страшной политической полиции шаха. Агента не находят, и толпа срывает свой гнев на общине бахаи, весьма значительной в Саади. Один бахаи неизвестно кем убит, множество домов подожжено. Прибывает полиция и открывает огонь по толпе. Ответственность за случившееся взбунтовавшаяся толпа возлагает на бахаи. Сожжено около четырехсот их домов, двести домов разграблено. Тысяча двести бахаи - мужчины, женщины, дети - вынуждены укрыться в горах и пустыне.
    Установление новой исламской власти доводит преследование бахаи до крайней степени. Целый год полыхает пламя фанатизма. Жгут, мучают, убивают по всему Ирану. В некоторых городах мужчин волокут в мечети и грозят зарезать их на глазах жен и детей, если они не отрекутся от своей веры. В сельской местности сжигают посевы, режут скот, загрязняют колодцы, чтобы лишить бахаи средств пропитания. Разрушают их духовные и административные центры, оскверняют кладбища, иногда даже эксгумируя трупы. На деревни полукочевого племени Бойер Ахмади, большинство которого составляют бахаи, глубокой ночью нападают вооруженные люди. Жители этих деревень вынуждены бежать через горы и добираются до самого Исфахана. Через несколько дней "стражи революции" сгонят их всех на несколько месяцев в лагерь. Когда им разрешат вернуться в свои деревни, они увидят, что дома снесены бульдозером, посевы уничтожены, а скот угнан.
    Новые мусульманские власти смотрят сквозь пальцы на деятельность групп фанатиков, установивших царство террора в провинции. В то же время они принимают административные и судебные меры, чтобы удушить общину бахаи. Все, что еще оставалось от святых мест, учреждений и коллективной собственности, включая клиники, больницу и кооператив, в который несколько тысяч семей вложили деньги, надеясь таким образом обеспечить свою старость, было конфисковано. Кампания по чистке в государственных учреждениях, на национализированных предприятиях приводит к изгнанию оттуда всех бахаи, отмене пенсий для них. Несколько тысяч человек оказываются без средств к существованию. На бахаи постоянно оказывается давление, чтобы они отреклись от своей веры. Дом, в котором когда-то жил Баб, разрушен. Усилия бахаи, направленные на признание их прав в Конституции 1979 года, ни к чему не привели. Она подтвердила полное их отстранение от участия в жизни Ирана. Их считают вероотступниками. И теперь браки, заключенные по обрядам бахаи, не только не признаются, как это было при шахе, а рассматриваются, как прелюбодеяние и подпадают под действие закона о проституции. А вскоре бахаи перестают выдавать столь необходимый документ, как удостоверение личности, которое в Иране заменяет и свидетельство о рождении, и свидетельство о браке. Они не могут больше свидетельствовать в суде. За ними не признается законное право на существование. Они - всего лишь изгои, не имеющие никаких юридических прав, они - вне закона и лишены какой бы то ни было защиты.
    Затем начинается преследование тех, кто занимает административные должности в ненавистной общине. Сначала в деревнях, маленьких городках их арестовывают, вершат скорый суд и предают казни. Кое-кто из арестованных навсегда бесследно исчезает, об их судьбе ничего не известно. Затем наступает очередь крупных городов и столицы. В 1980 году начинаются крупные открытые процессы с участием обвинения и защиты, причем широко распространяются выдержки, надерганные из протоколов судилищ, которые почти неизменно заканчивались вынесением смертных приговоров. И если в это время начинает спадать кампания чистки против приверженцев прежнего режима, мартиролог мучеников бахаи продолжает расти. Среди них оказываются такие люди, как доктор медицинских наук профессор Манучехр Хаким, зачинатель системы медицинского образования в стране, убитый на семидесятом году жизни. С апреля по июль 1981 года было отмечено, по меньшей мере, тридцать казней, которым предшествовали пытки. Изощренным издевательством во всем этом ужасе - впрочем, это касалось не только бахаи, а всех расстрелянных, - было то, что их семьи, терроризируемые всеми возможными способами, должны были возместить стоимость пули, пошедшей на приведение в исполнение высшей меры наказания.
    За какой же грех платят бахаи? Почему их преследуют не только сменяющие друг друга власти, но и фанатически настроенные слои населения Ирана?
    При зарождении веры их клеймили как еретиков. Шахские власти обвиняли их в симпатиях коммунистам. В исламской республике к этим обвинениям добавились другие, в основном порожденные невежеством. Так, их обвиняли в том, что они британские, советские, американские и израильские агенты, а также сионисты, поскольку их святые места находятся в Израиле, и тому подобное. Подробно обо всех этих нападках говорится в "Белой книге", изданной в 1982 году духовным собранием бахаи Франции.
    Совершенно очевидно, что ни одно из выдвинутых обвинений не выдерживает серьезной критики. Но так легко манипулировать легковерным, лишенным достоверной информации общественным мнением, тем более, что оно психологически так неустойчиво в силу условий жизни, и потому так восприимчиво к извечной теме внутреннего врага. История, которая якобы не повторяется, дает все новые примеры повторений во все времена и на всех широтах. И бахаи - не единственные жертвы повторяющейся истории. Но что трагически выделяет их историю в Иране, так это практически безостановочное преследование на протяжении последних ста пятидесяти лет, при всех режимах, за исключением короткого перерыва с 1951 по 1953 год, когда премьер-министром, до своего ареста, был доктор Моссадек, руководитель Национального фронта. Так что движение, направленное против бахаи и обладающее своей собственной динамикой развития, возникло задолго до исламской революции, но сплотилось и достигло максимального накала в ходе этой революции.
    Несомненно, понадобилась бы целая армия скрупулезных социологов, располагающих всеми необходимыми для проведения исследования средствами - а это станет возможным еще не скоро - чтобы во всех подробностях проанализировать причины этого явления. Тем не менее, можно высказать предположение, что религиозное противостояние, тем более насильственное, объясняется тем, что вера бахаи зародилась в колыбели шиизма, и что здесь действуют еще и социально-экономические факторы. В 1981 году в Иране все еще насчитывалось около полумиллиона бахаи. Хотя среди бахаи представлены все этнические группы, все социальные слои общества, выходцы из всех религиозных конфессий (правда, большинство составляют сельские жители и представители среднего класса), эта община, открытая для всех, всегда оставалась однородным, спаянным сообществом, с присущим ей единством действий всех ее членов, с особыми нравами - такими, как моногамия, равноправие женщин, смешанные браки, демократическое управление, а также со своими обычаями - особыми праздничными днями и постом, который не совпадает с Рамазаном. Кроме того, стремление бахаи к общему и профессиональному образованию, к решению вопросов на основе договоренности и согласия, а также их отношение к труду, позволяло им, когда представлялась возможность, добиваться лучших результатов в трудовой деятельности, в ведении своих дел, а следовательно, и лучшего положения в обществе, чем у огромной массы их неграмотных соотечественников.
    Хотя подобное объяснение следует выдвигать с осторожностью, сочетание религиозного и социально-экономического факторов могло вызывать реакцию на деятельность бахаи. Как бы там ни было, неоспорим сам факт преследований. Конечно, иранские бахаи взывали о помощи. Конечно, их единоверцы во всех странах были обеспокоены и изо всех сил старались им помочь, направляя тревожные сигналы в различные правительственные и международные организации, крупные информационные агентства. Официальный орган Европейских сообществ опубликовал 10 апреля 1981 года резолюцию, в которой выражались озабоченность и протест против незаконных арестов, казней и похищений бахаи, подчеркивалось, что они лишены всякой юридической защиты, и звучал призыв к министрам иностранных дел как можно быстрее выступить с мерами в отношении иранского правительства, чтобы остановить и предотвратить в дальнейшем преследования в отношении бахаи - религиозного меньшинства Ирана.
    Международная печать, особенно французская, также подняла свой голос против преследований, которым подвергались бахаи. В пятницу 29 августа 1980 года, после ареста девяти членов Национального духовного собрания Ирана, Эрик Руло, в настоящее время французский дипломат, напечатал в газете "Монд" статью, озаглавленную "Бахаи, заклятая община". В этой статье он рассказал о развернутых против бахаи репрессиях, отверг предъявленные им обвинения, заявив, что они абсурдны, а закончил ее такими строками: "Они знали о грозящей им опасности. Они могли бы, подобно многим другим, выбрать эмиграцию. Как нам недавно сказал один из них, они все же решили "остаться рядом с попавшими в беду единоверцами". За свою верность они могли поплатиться жизнью. У кого в Иране или за границей хватило бы воли и мужества вступиться за проклятую всеми общину?" Практически в тот же день - большая статья в ежедневной газете "Либерасьон". Она была озаглавлена "Почему бахаи?" В ней кратко излагалась история их религии и ее основополагающие принципы, выражался протест против репрессий, жертвами которых наряду с курдами стали и бахаи, и заканчивалась она так: "Идет охота за левыми, марксистами, неверующими, неверными женами и гомосексуалистами. Но вдвое больше сил направлено на охоту за бахаи: репрессии достигли своего апогея, толпа спущена на стародавнего врага. Вы не видите сходства? Тогда представьте себе газетное сообщение: "Берлин, 1933. Сообщают об аресте руководителей еврейской общины в столице рейха"".
    А за несколько дней до этого Тверри Дежарден в статье, опубликованной в газете "Фигаро" и озаглавленной "Сторонники современной религии бахаи казнены в Иране именем Аллаха", со своей стороны, поведал миру о существовании бахаи, о сущности их религии и преследованиях, развернутых против них, равно как и некоторых других меньшинств. Его статья заканчивалась так: "Бахаи всего мира тщетно пытаются взывать к международному общественному мнению. Неясно, что можно сделать для спасения этого меньшинства от безумия мулл. Разве что одно: не игнорировать тот факт, что в настоящее время пятьсот тысяч бахаи, которые проповедуют только братство людей, могут быть уничтожены людьми, которые взяли власть в свои руки именем Бога".
    Впрочем, было бы ошибочным считать, что дискриминация бахаи ограничивается только границами Ирана. В большинстве стран, неукоснительно следующих традициям ислама, им жить запрещено. Как говорит Мухаммад Б., Алжир всегда оставался более терпимым в отношении иноверцев: "Алжирские власти соблюдают конституционное положение о том, что Алжир является мусульманским государством, но при этом нет никакой инквизиции, сохраняется известное свободомыслие. Еще во времена Бумедьена было принято более разумное отношение к бахаи, чем в других мусульманских странах. Бахаи - иностранцы были высланы из страны, но, не считая нескольких случаев кратковременного гласного надзора и домашнего ареста, а также, насколько мне известно, одного случая увольнения государственного служащего, не было предпринято никаких мер посягательства на права алжирских бахаи или их имущество. Знаете, если многие мусульмане питают закоренелую неприязнь к нашей вере, если они упорствуют в этом, то только потому, что они сохранили свою приверженность исламу, но не вере, и, соблюдая форму, забыли о сути".
    С другой стороны, например, в Марокко в 1962 году пять человек были приговорены к смертной казни только за свою принадлежность к вере бахаи. Потребовалась вся мощь международного общественного мнения, чтобы верховный суд отменил этот приговор. Но и сегодня в Марокко жизнь для бахаи не стала легче. В книге "Узник Акки" Андре Брюжиру (А. Брюжиру. Узник Акки. . Париж, 1983.) приводит свидетельства о преследованиях и пытках, которым подверглись бахаи в Иране и во времена правления Насера - в Египте.
    Как правило, тоталитарные режимы отторгают тех, кто мешает людям думать, "как все". Сталинский СССР также не пощадил бахаи. При Сталине бахаи были депортированы, а храм в Ашхабаде, первый в мире Дом преклонения, воздвигнутый бахаи, был конфискован, а затем и разрушен.    Не осталась в стороне и нацистская Германия. В 1937 году Гитлер, считавший недопустимым существование религии, которая проповедовала расовое единство, приказал организовать охоту на сторонников этой веры, и многие из них были отправлены в концлагеря. Как полагается, все их книги были преданы сожжению. Запад, хранивший основы своей цивилизации через механизм правового государства, не знал таких репрессий. И все-таки, в научных работах и статьях временами выплескивался религиозный и антирелигиозный фанатизм. В библиотеке Всемирного центра бахаи в Хайфе один из ящиков каталога отведен под картотеку источников, которые полностью или частично посвящены очернению религии бахаи. Среди авторов много мусульман, но на это были подвигнуты и христиане, и неверующие. Араб соседствует с англичанином, немец - с французом. "Джулиан Хаксли, - с усмешкой говорит Билл Коллинз, - видел в нас социалистов, а Арнольд Тойнби - коммунистов". Мы, со своей стороны, обнаружили несколько особенно ошеломляющих выдержек. В книге "Азбука оккультизма" Курта Э. Коха, опубликованной в штате Мичиган, после краткой исторической справки, в которой деятельность Баба приписывается шейху Ахмаду, и перечисляются, на этот раз более или менее точно, основные положения веры, можно прочесть и такое:
    "Бахаи - это члены всемирной общины, включающей людей любой национальности, любой расы, любого класса. Их основное намерение - объединение всех народов планеты. Вера бахаи - религия единства", а следом идет такой комментарий: "Многое скрыто за фасадом. Речь идет ни о чем ином, как о подготовке пришествия Антихриста, который все сведет к одному общему знаменателю: единый язык, единые деньги, единое правительство, единая политическая структура при едином руководителе, каковым и будет сам Антихрист /... / Каждому гражданину присвоят номер, без которого он ничего не сможет ни купить, ни продать. Будет вселенская Церковь. Если же кто откажется быть частью этой всемирной системы, то он будет лишен права на существование. Если рассматривать все под таким углом зрения, то не вызывают удивления утверждения христиан о том, что религия бахаи явит Антихриста".
    Давайте возьмем еще несколько достойных антологии пассажей. Вот отрывки, взятые из книги "Дети Белиала" Далилы и Жерара Лемэр, вышедшей в Бельгии ("Эдисьон де Арше"). "Еще одна новая религия, еще один новый Пророк. Бахаулла, основатель веры бахаи, заявил в один прекрасный день монархам Европы и папе римскому, что он Искупитель и представитель Бога на грядущие времена. Он объявил себя Христом, вновь явившимся во славе Отца своего. В его работах мы видим испытанные приемы сект, тайных обществ и "внеземных обществ", когда берутся отрывки из Библии, являющейся источником, к которому непременно обращаются, когда нужно что-нибудь подогнать под соответствующее учение". Следует достаточно вольное изложение веры, которое чуть дальше дополняется таким комментарием: "Берегитесь, когда начинают говорить о роли науки в духовном воспитании". И еще: "Теперь религия бахаи странным образом схожа с замаскированным учением Люцифера". Ко всему этому прилагается фотография мавзолея Баба, снабженная подписью: "Церковь бахаи".
    Тем не менее, чтобы дать более полную картину отношения к вере бахаи, следует сказать, что некоторые самые просвещенные умы конца прошлого и нашего веков, наоборот, выказали, если не полное одобрение, то, во всяком случае, свою симпатию к ней. Таким было, между прочим, и отношение Эрнеста Ренана, который писал в своей работе "Апостолы", опубликованной в 1886 году: "Религия - не народное заблуждение, а великая врожденная истина, которую народ увидел и выразил. Наш век видел такие же грандиозные религиозные движения, что и прошлые века, движения, вызывавшие такой же подъем, такие же - и даже большие, в силу роста населения, - жертвы. Бабизм в Персии был значительным явлением. Человек мягкий и лишенный претензий, похожий на скромного и набожного Спинозу, вдруг оказался возведенным, чуть ли не против своей воли, в ранг Пророка, воплощенного божества и стал руководителем многочисленной, энергичной и фанатичной секты, долженствующей совершить переворот, сравнимый разве что с тем, который произвел ислам". Вслед за этим он дает описание волны насилия, направленной против учеников Баба.
    Более близкий к нам по времени Эмиль Серван-Шрайбер, экономист, журналист, основатель газеты "Эко", рассказывает в путевых очерках, озаглавленных "Год в Иерусалиме" (Э. Шрайбер. Год в Иерусалиме. Париж, 1933.), о своей поездке на могилу Бахауллы и открытии для себя Его вероучения, о существовании которого он и не подозревал: "В то время, как советский марксизм провозглашает историческую материальность, в то время, как новые поколения сионистов выказывают все большее безразличие к устоявшимся верованиям, учение бахаи, в современных обстоятельствах, вызывает все нарастающий интерес, поскольку, выйдя за пределы чисто философской сферы, оно ратует за такие решения в области политической экономии, которые весьма любопытным образом соответствуют потребностям нашего времени. Кроме того, эта религия по сути своей антирасистская /... / На Востоке, где идеи так же ясны и чисты, как и небо над головой, во все времена раздавались голоса, восхваляющие мученичество во имя того, чтобы сказать слова о братстве и солидарности людей. Слова Пророков бахаи, как мне представляется, своей своевременностью и вековечной истиной, таящейся в них, вызывают интерес, тем более, что люди эти появились в Персии и принадлежали к народу, особенно отставшему в своем экономическом развитии, и пожертвовали кто жизнью, кто свободой для того, чтобы высоко поднять вечный огонь человеческого разума и великодушия, в который они верили".
    Однако мы не могли удовлетвориться тем, что было когда-то сказано, что было написано в книгах и журналах. Нам хотелось ощутить пульс нашего времени, узнать самые свежие точки зрения наших современников. Итак, в Париже мы обратились к представителям иудаизма, христианства и ислама с просьбой изложить свои взгляды на веру бахаи.
    Первым к нам пришел ответ от Эмил Туати, председателя еврейской консистории в Париже. Вот его ответ, датированный 22 декабря 1988 года:
    "Иудаизм никогда не провозглашал, что кроме него нет другого пути к спасению. Он допускает и принимает многообразие и особенности, свойственные народам Земли в делах веры, выступая при этом за единство рода человеческого, ведущего свое происхождение от одного и того же прародителя, и основополагающее равенство всех людей земли, независимо от их национальности, культуры или цвета кожи.
    В то же время иудаизм осуждает все формы идолопоклонства.

 С точки зрения иудаизма, законность любой религии связана с выполнением завета, данного Ноем, и соблюдением ноевых законов, которые носят всеобщий характер. Они включают в себя веру в единого Бога, запрещение идолопоклонства, запреты на убийство, воровство, кровосмешение и жестокость, а также обязательство выработать такие законы, которые бы гарантировались судебной властью. Вследствие этого очевидно, что иудаизм может придерживаться только положительного мнения и даже относиться с действительной симпатией к учению бахаи. Более того, с точки зрения иудаизма, нет места для идеологических, теологических или исторических противоречий между двумя верованиями, причем каждая вера занимает свое собственное место, действует в своей сфере влияния. Мы благосклонно и с совершенно естественным чувством солидарности рассматриваем основные положения веры бахаи, которые, между прочим, можно найти и в нашей религии: единственность Бога, поиск истины, единство человечества, всеобщность этики и справедливости, стремление к миру между народами и прямая, без священников, связь с Богом.
    Мы также полагаем, что религия - не просто частное дело отдельного человека или только явление духовного порядка, но в ней также заключено основное значение эволюции обществ и цивилизаций. Вопросы, по которым могут существовать какие-то разногласия, носят относительно второстепенный характер, а кроме того, не затрагивают догматов иудаизма. С одной стороны, они касаются нарастающего постепенного раскрытия Откровения, а с другой - надежды на объединение всего человечества в рамках единой религии. Иудаизм полагает, что эти вопросы найдут свое решение во времена прихода Мессии.

    Есть два момента, которые еще больше сближают нас с бахаи. Прежде всего, имеет значительные и далеко идущие последствия то, что святые места и особенно Всемирный центр данной конфессии находятся в Израиле, то есть на земле, исконно призванной быть, если не колыбелью, то столицей всемирных монотеистических религий. Ни христианство, ни ислам, выбравшие себе в столицы Рим и Мекку, еще не сделали решительного шага, соответствующего предсказанию Исайи "ибо дом мой назовется домом молитвы для всех народов" (56:7). Поэтому мы приветствуем приход бахаи в Израиль, где, кстати, их поведение безупречно... Наконец, бахаи, как и иудеи, не были поняты и подверглись гонениям. Они пострадали и продолжают страдать за веру, особенно в Иране. Такая общность судеб также способствовала созданию уз между нами.
    Много путей ведет к Богу, по числу "семейств Земли". Вера бахаи - один из многих, весьма почитаемых путей".
    Через несколько дней после получения этого письма мы встретились с Жаном Дюшеном, главным редактором международного католического журнала "Коммуньо", обратиться к которому нам порекомендовали в епархиальном управлении епископа Парижа.

    - Каким образом вы узнали о вере бахаи?
    - Я узнал о ее существовании, когда мне было двадцать лет, во время поездки в Святую землю. Прибыв в Хайфу пароходом, я был очарован золотым куполом над мавзолеем Баба на склоне горы Кармель при том, что по виду это не напоминало ни мечеть, ни церковь. Я стал наводить справки. Потом я встречался кое с кем из бахаи, но, в основном, на Ближнем Востоке и в США, а не во Франции.
    - Вопрос, касающийся вас лично. Многие молодые люди, монотеисты по убеждениям, из христианских или мусульманских семей, рассказывали нам, что, открыв для себя положение о постепенности Откровения, они тут же нашли ответ на вопрос, которым каждый из них задавался, - о множестве мировых религий. Вы такого не испытали?
    - У меня изначально не было потребности искать какую-то религию. Для меня важен был Христос сам по себе.
     Мы поочередно пользуемся то словом "религия", то словом "вера". Есть ли какая-то разница между этими двумя словами? Учение бахаи, это религия или вера?
    Всякая религия предполагает наличие веры, а также какого-то ряда верований, какого-то наполнения. Религия не сводится только к тому, чтобы соблюдали ее ритуал. Что касается бахаизма, то ясно, что в нем заключено важное, впечатляющее содержание. Влиятельная, заслуживающая уважения и дружеского отношения религия, родившаяся от двух Пророков XIX века.
     Считаете ли вы ее одной из мировых религий Откровения?
    - Нет. Как по статистическим, количественным данным, так и по качественным. Несмотря на рост ее сторонников, я не верю, что эти цифры могут придать ей, если так можно сказать, вес мировой религии. С другой стороны, по самому определению, по претензии на всеобщность, ее воздействие может быть только ограниченным. Я, например, знаю, что она довольно слабо представлена во Франции.
    - Прошло чуть более века, а число верующих бахаи достигло практически пяти миллионов. Разве в первый век после Рождества Христова христиане не были еще более малочисленны, по сравнению с бахаи?
    - Тут нужно оперировать другими цифрами. Когда я говорю о количественном уровне, то имею в виду не только число приверженцев, но и вес, влияние на сознание людей, на общественное мнение. Что касается бахаи, которые намеренно стараются быть скромными, вес реален, а влияние очень маленькое, так что это не может быть решающим фактором.
    - В чем вы видите совпадения и разногласия между христианством и бахаизмом? Отлична ли в основе своей концепция бахаи о Божьих посланниках, таких как Христос, Мухаммад или Бахаулла, от христианской концепции Христа, как Бога?
    - По-моему, отличие не в этом. Не под таким углом зрения следует рассматривать этот вопрос. То же самое можно сказать о взаимоотношениях между христианством, иудаизмом или исламом. Религия бахаи оптимистична, провозглашает и то, что ни один христианин не станет отрицать, то есть, что есть план, проект Бога для людей Земли и что установление мира, объединение людей будет дано только Богом. Бахаи считают, что достаточно подготовить людей к принятию этого дара. У христиан - и тут выступает Христос - об этом, возможно, более трагическое представление. Речь идет не о том, чтобы открыться навстречу божественному дару - спасение приходит через крест. Христос умер на кресте и в этом назидательность примера, данного Христом, который был сыном Божьим: Он показал, что можно умереть так и при этом не возненавидеть ни людей, ни Бога. Но это под силу только Богу, а исполнить предстояло Христу. Был показан парадоксальный способ, каким можно победить зло, не подавляя его, не уничтожая, не переходя на его сторону, не бросая ему вызов, а преодолевая его, потому что в этом случае важно само испытание. Оказаться лицом к лицу со смертью и не отступить перед ней. Выстоять, и не дать себя убедить в трагической сущности человеческой жизни. Выстоять, обратившись лицом ко злу, не надеясь на волшебное таинственное вмешательство Бога.
    Но я вижу и общее, точку соприкосновения между двумя религиями: трансцендентность Бога. Зато я считаю концепцию цикличности религии бахаи с философской точки зрения, шагом назад по отношению к христианскому видению истории, которое является концентрическим, а не циклическим.
    - Считает ли церковь Франции бахаизм сектой?
    - Насколько мне известно, не было принято определенной позиции в этом вопросе ни со стороны церковного собора, ни со стороны церкви Франции.
    - А как насчет контактов?
    - Насколько я знаю, нет ни особых контактов, ни особого отношения к бахаи со стороны церкви Франции.
    - Что вы думаете об отношении этой религии к науке? В частности, когда она рассматривает данные в Библии описания, скажем, Бытие и предсказания, как метафоры?
    - Слепую приверженность тексту сейчас можно наблюдать только у протестантских сект США. Проблема буквального понимания написанного не вставала в католической церкви по той простой причине, что она никогда не поощряла верующих на чтение Библии. И если возникал конфликт между наукой и верой, то это случалось потому, что неправильно воспринимали или науку, или религию. Присущая ученым вера делала Бога лишним. Клод Бернар говорил: "Нам не нужна данная гипотеза". А верующие чувствовали, что над ними нависла угроза. Сегодня если что-то и грозит католицизму, так это синкретизм. Время позитивизма закончилось. Целое направление в науке обратилось к гносису, словно говоря: "вы только посмотрите, вы верите в то же, что и мы", и хоть на первый взгляд так не кажется, этим дается толчок к обращению в новую веру. То, что сейчас говорят бахаи, не равнозначно тому, что это значило век назад. Сегодня наблюдается восприятие гностицизма и католиками, что получило название "конкордизма".
    - Вы не думаете, что религия бахаи может переманить к себе часть христиан?
    - Что ж, это возможно. Скорее всех тех, у кого есть интерес к проблемам религии. Если исходить из положения, что человек - религиозное существо и будет искать религию, к которой он будет испытывать полное доверие, то тогда религия бахаи займет свое законное место. Это умиротворяющая, дающая уверенность религия.
    Некий законченный цикл. Если у человека есть потребность в религии, он ищет средство удовлетворения этой потребности, и в вопросах
религии вера бахаи то же самое, что Объединенная социалистическая партия в вопросах политики. Вера бахаи - это ОСП религий. Извините. Сочтите все это шуткой!
    - А в свете столь модного ныне экуменического движения не являются ли бахаи теми, с кем христиане могли бы идти параллельными курсами?
    - Несомненно. Если мы можем идти параллельно с иудеями и мусульманами, то я не вижу причин, по которым следует исключать, в этом случае, бахаи.
    Направив соответствующий запрос в Парижский Институт, мы надеялись получить ответ и от мусульман. Но наши обращения остались без ответа, как и наши звонки относительно интервью. Нам бы так и пришлось довольствоваться молчанием, если бы нам не сообщили об интервью, взятом Хуссейном Гуликом, бахаи, живущим в США, у известного палестинского ученого, доктора Джамиля Диаба, муфтия мечети на американской земле.
    Доктор Джамиль Диаб родился в Бетании, небольшом городке недалеко от Иерусалима. Его отец учился в университете Ал-Азхар в Каире, был членом Высочайшего исламского совета Иерусалима. Сам он в 1946 году успешно сдал в Палестине экзамены, которые приравнивались к выпускным экзаменам университета Ал-Азхар в области ислама и арабского языка. Десять лет спустя он получил степень доктора в колледже метафизики Чикаго.
    "Когда я приехал в США, - объясняет он, - я изучал и другие религии, а именно христианство и иудаизм. Я старался со всей справедливостью относиться ко всем религиям. Я нахожу в них много общего, что, как я чувствую, обогащает мои знания ислама и сближает меня с другими божественными учениями".
    Когда господина Диаба стали расспрашивать о религии бахаи, которая ему хорошо знакома, он объяснил свое отношение к ней: "У меня тесные связи с общиной бахаи в США, особенно в Аризоне. Кроме того, некоторые мои учителя в Иерусалиме, например, профессор Али Рауф Парвис, были бахаи. Общины бахаи в Акке и Хайфе были образованы еще тогда, когда меня не было на свете. После 1948 года и создания государства Израиль многие уехали оттуда, но многие и остались: христиане, друзы, бахаи. Практически все бахаи остались. Святые места бахаи существовали еще до образования государства Израиль, они были и при Османской империи. Когда я читаю статьи мусульманских авторов, меня поражает, что они называют бахаи агентами Израиля, поскольку их храмы построены в Израиле. Они упускают из вида, что учреждения бахаи были созданы еще во времена британского мандата на Палестину, во времена Турецкой империи. В Хайфе и Акке есть и мечети, и церкви. Но никто не станет обвинять мусульман или христиан в том, что они агенты Израиля. Я мусульманин, я не бахаи, но надо быть честным, и когда мусульмане выдвигают подобные обвинения, я чувствую, что мой долг ответить на это".
    Затем он заверил, что считает веру бахаи "самой близкой к исламу, поскольку обе религии разделяют идею единственности Бога". "С тех пор, как я живу в США, то есть с 1948 года, я не встречал ни одного бахаи, который бы плохо отзывался об исламе. Наоборот, они принимают Пророка Мухаммада и Коран, высоко ставят исламское учение. Этих людей их вера приводит к принятию Пророка и Корана, и это отнюдь не делает их отступниками. И хотя их верования не тождественны мусульманским, мусульмане не самые нетерпимые в мире люди, более того, они принимают бахаи, как людей, близких им.
    Чуть дальше он резко отозвался о статьях, направленных против бахаи и опубликованных в различных журналах. "Я их прочел и обратил внимание на то, что некоторые из этих статей написаны расплывчато, не излагают сути дела и не проверяют факты. Я полагаю, что те, кто сегодня пишут о вере бахаи и считают себя мусульманскими учеными, должны понять, что значат эти слова, и задуматься о том, что нельзя основываться на отрицании - пользы от этого не будет".
    Доктор Диаб высказался против обвинений бахаи в отступничестве: "Тех мусульман, которые переходят в христианскую или иудейскую веру, становятся коммунистами или атеистами, со всей справедливостью можно назвать отступниками. Но бахаи, которые продолжают верить в единственность Бога и признают Пророка Мухаммада, нельзя назвать отступниками или неверными, если строго придерживаться значения этих слов".
    Он высказался также по поводу других нападок на бахаи: "Даже если что-то и было в прошлом, мы не должны осуждать за это и последующие поколения. В истории человечества каждый народ в какой-то момент совершал неблаговидные поступки, но затем потомки тех людей каялись в содеянном. Об этом со всей ясностью сказано в Коране: "Ни одна душа не несет бремени другой души". По понятиям мусульман времен первых бахаи, те считались преступниками, ренегатами. По сей день люди разных религий редко садятся за один стол, чтобы обсудить свои дела. А если бы они это сделали, пропасть между ними стала бы уже, и им было бы легче сосуществовать друг с другом. По Корану, если бы Бог захотел, чтобы была одна-единственная религия, он бы и сделал, чтобы было так. Мусульманам запрещено принудительно обращать людей в свою веру. Здесь дело выбора. Отец не может заставить своих детей стать мусульманами. Они могут ими стать только по собственной воле, а не по приказанию родителей".
    На последний вопрос, почему бахаи не отвечают на появляющиеся в прессе нападки, он ответил: "Насколько мне известно, бахаи не считают нужным тратить свое и чужое время на перебранки, обвинения и контробвинения. Они терпеливо сносят нападки и преследования, но сами к выпадам против других не прибегают. Им запрещено отвечать на всякого рода обвинения, а рекомендуется заниматься собственной жизнью и работой. Думаю, что в этом они поступают мудро, и мне бы хотелось, чтобы мусульманские ученые мужи поступали так же".
    Благодаря доктору Джамилю Диабу мы смогли завершить эту главу, посвященную взглядам на веру бахаи со стороны, отметив для себя при этом, что даже палестинский муфтий может воспринимать бахаи не в черном свете. Остается надеяться, что и другие последуют его примеру.

У человечества, как у птицы, два крыла, и одно из них - крыло мужчины, а другое - женщины. До тех пор, пока оба крыла не будут равны и движимы единой силой, не взлететь птице в небеса" (Абдул-Баха, 1913 г.)
    Ни одна из мировых религий, предшествовавших вере бахаи, не придает столь большого значения положению женщины. На этот раз оставлены далеко позади иудео-христианские или мусульманские представления, ограничивавшие роль женщины воспроизведением потомства или делавшие из нее, в худшем случае, дьявольское отродье, а в лучшем - усладу воина. С трудом верится, что заветы Баба, а потом и Бахауллы, развитые их преемниками, могли зародиться в середине XIX века, тем более в лоне мусульманской культуры. И все-таки Писания, в которых говорится об этом, достойны того, чтобы о них узнали многие.
    В 1913 году Абдул-Баха выступил в Лондоне, на собрании Лиги за свободу женщин: "В соответствии с духом времени, женщины должны идти вперед и выполнять стоящие перед ними задачи во всех сферах жизни, становясь таким образом равными мужчинам. Они должны пользоваться теми же правами, что и мужчины и во всем быть с ними на равных. Об этом я горячо молюсь, в этом один из основных принципов Бахауллы. Кое-кто из ученых говорит, что мозг мужчины весит больше мозга женщины, и этот факт пытаются представить, как доказательство превосходства мужчин. Однако, если мы посмотрим вокруг, то увидим людей, у которых голова небольшая и мозг которых должен весить меньше, но которые выказывают величайший ум и самую высокую способность понимания, а другие, у которых огромные головы и мозг которых должен весить много, они же, напротив, бестолковы. Значит, то, сколько весит мозг, не указывает ни на превосходство, ни на истинную степень ума.
    В качестве еще одного доказательства своего превосходства мужчины приводят утверждение о том, что женщины не сумели совершить столь великих деяний, пользуясь при этом весьма неубедительными доводами и забывая историю. Знай они историю получше, им бы было известно, что жили на свете великие женщины, которые совершили в прошлом много замечательного, им было бы известно, что и в наши дни есть немало женщин, которые заняты выполнением важных задач.
    Женщины должны идти вперед, и, чтобы содействовать совершенствованию человечества, им следует расширять свои познания в науке, литературе и истории. Еще немного, и они добьются своих прав.    Мужчины увидят серьезность их отношения к делу, их достоинство, те положительные изменения, которые они внесут в политическую и общественную жизнь, их неприятие войны и желание добиться всеобщего избирательного права и равных с мужчинами возможностей..."
    Чуть позже Абдул-Баха сказал такие пророческие слова: "В прошлом миром правила сила, а мужчина господствовал над женщиной из-за большей агрессивности и большей неудержимости своей натуры, что связано как с особенностями его мышления, так и физического сложения. Но чаша весов уже склонилась в другую сторону: сила теряет свои позиции, а живость ума, интуиция и такие духовные качества, как любовь и верность, отличающие женщину, приобретают все большее влияние. А потому новая эпоха будет менее мужской, более пронизанной женскими идеалами, или, если говорить точнее, такой эпохой, в которой мужское и женское начало цивилизации окажутся точно уравновешенными".
    Таким образом, учение бахаи не только опередило законные требования суфражисток начала века - равноправие, право на образование, участие в выборах и принятии политических решений, - но, совершив скачок во времени, обогнало и агрессивный феминизм 60-х годов, основанный на требованиях борьбы с мужчинами, и во многом копирующий "мужскую модель". В религии бахаи устанавливается взаимодополняющее равенство мужчин и женщин, уравновешенность различий. Сегодня видны лишь контуры такого равенства.
    Этим, несомненно, объясняется и то, что с момента зарождения веры бахаи множество женщин, вышедших из самых разных социальных слоев и культур, присоединялись к ней, и не только потому, что их привлекала идея "Восходящего Божественного Откровения", идеалы единства человечества и обещание всеобщего мира, но и из-за того, что эта религия первой признала равенство женщин и мужчин, а также особую роль женщины.
    Некоторые из них стали героинями саги об учениках Бахауллы, и о них повествуют хроники веры - легендарные и поучительные - со времен Баба до наших дней.
    Две такие женщины появляются в "Хронике Набиля" (Хроника Набиля. Брюссель, 1986.), повествовании, написанном очевидцем и участником событий. Их окружает ореол мучениц бахаи. Имя одной из них - Зейнаб. От ее короткой жизни остался трогательный и яркий след. Юная крестьянка из деревушки в окрестностях Зенджана, она приняла учение Баба, идя по стопам одного из уверовавших по имени Ходжат. Это произошло в то время, когда Бахаулла еще не установил принцип непротивления насилию в качестве правила поведения. Кое-кто из подвергавшихся преследованиям бабидов защищал свою веру и жизнь с оружием в руках. Под предводительством Ходжата небольшая группа бабидов укрылась в осажденной крепости и, чередуя вылазки с отражением атак, сумела, несмотря на голод и труднейшие условия, в течение нескольких месяцев не только противостоять правительственным отрядам, атаковавшим их, но и нанести ответные удары. Зейнаб по собственной воле решила разделить судьбу женщин и детей, которые присоединились к защитникам крепости.
    Набиль рассказывает:
    "Тяжелые испытания, которые выпали на долю ее товарищей, побудили ее переодеться мужчиной и присоединиться к ним с тем, чтобы помочь отбивать непрестанные нападения врага. Она облачилась в такой же плащ и такой же головной убор, какие носили ее товарищи, обрезала косы, опоясалась саблей и, взяв в руки ружье и щит, заняла место в рядах защитников крепости. Никто не подозревал, когда она появилась возле укрепления, что перед ними женщина. Во время атаки осаждавших она обнажила свою саблю и с невероятной отвагой бросилась на боевые порядки врага. И друзья, и враги были поражены в тот день мужеством, равного которому они никогда не видели. Враги сочли ее бичом, посланным на них разгневавшимся Провидением. Отчаявшийся противник, боевые порядки которого были расстроены, оставил свои позиции и позорно бежал от нее.
    Ходжат, наблюдавший с одной из башен за передвижениями противника, узнал Зейнаб и был поражен проявленной ею доблестью. Он распорядился, чтобы ее уговорили оставить преследование врага и вернуться в крепость. "Ни один мужчина, - сказал он, - не проявил такой стойкости и мужества". А когда он спросил, что же побудило ее так поступить, она разразилась слезами и сказала: "Мое сердце сжималось от жалости и печали, когда я видела боль и страдания моих братьев по вере. Меня заставил пойти туда внутренний голос, которому я не могла противиться. Я боялась, что вы откажете мне в праве разделить участь моих товарищей. Могу вас заверить, что до сих пор так никто и не обнаружил, что я не мужчина. Только вы узнали меня. Единственная моя цель в жизни - принять мученичество за Дело Баба. Заклинаю вас Его именем, не откажите мне в этой неоценимой привилегии". Ходжат удовлетворил просьбу Зейнаб, но велел ей не переступать границ, установленных для людей их веры. "Мы призваны защитить наши жизни от предательски напавшего злодея, - напомнил он ей, - а не вести против него священную войну".
    Не менее пяти месяцев эта девушка с несравненным героизмом отбивала нападения врага. Мало заботясь о еде и сне, она, уверенная в своей правоте, отдавала все силы на благо того, что было для нее самым дорогим /... / Она всегда оказывалась в горниле сражения, в самых первых его рядах, всегда готова была броситься на выручку туда, где создавалась угроза осажденным, чтобы помочь и воодушевить тех, кто нуждался в поддержке..." Но сопротивление бабидов ослабевает. Зейнаб понимает это. "Однажды, видя, что вражеские солдаты неожиданно прорвали оборону, которую держали ее товарищи, Зейнаб в отчаянии бросилась к Ходжату, пала ему в ноги, умоляя со слезами на глазах позволить ей броситься им на выручку. "Чувствую я, моя жизнь подходит к концу. Я сама могу пасть под ударом вражеского клинка. Умоляю вас, простите мне мои прегрешения и замолвите за меня слово перед моим Учителем, из любви к которому отдаю я свою жизнь"".
    Несмотря на предложения посланцев правительства, обещавших, под честное слово шаха, охранные грамоты и даже возмещение убытков тем, кто сдастся и отречется от веры, бабиды продолжили борьбу и были уничтожены. Так закончилась история Зейнаб, маленькой иранской Жанны д'Арк, героини трагического эпизода, который напомнит аквитанцам об осаде и падении Монсегюра, крепости Арьежа, где в XIII веке последние катары Лангедока оказали сопротивление войску короля Франции и предпочли взойти на костер, но не отреклись от своей веры.
    Но наиболее яркой фигурой на заре истории веры была Тахира. Ее имя встречается во всех письменных памятниках бахаи, история ее жизни столь назидательна, что о ней было написано несколько книг, причем граф Гобино рассказал о ней в работе "Религии и философии Средней Азии", а Сара Бернар собиралась написать пьесу, сделав Тахиру героиней драмы.
    Тахира родилась между 1817 и 1820 годами в Казвине, городе на южном побережье Каспийского моря, который в XVI веке был столицей империи. Поначалу жизнь улыбалась этой женщине - современнице Баба и Бахауллы. Ее отец, мулла Салих, был богат, образован и считался одним из самых эрудированных и влиятельных знатоков шариата во всем Иране. Пораженный умом своей дочери и той быстротой, с которой она впитывала знания, он сначала занялся ее образованием, а затем нанял учителя - случай редкостный в те времена в стране, где не было принято давать образование дочерям. Очень быстро она обошла своих братьев и вскоре знала все о Коране в соответствии с традициями и законами ислама. Как гласит легенда, ее отец весьма был опечален, что она не родилась мужчиной, ибо он полагал, что тогда она могла бы стать славой империи. В тринадцать лет ее выдают замуж за двоюродного брата, муллу Мухаммада, сына муллы Таги, старшего брата ее отца; от этого брака у нее было два сына и дочь. Но она по-прежнему предпочитает жить и заниматься науками под отцовской крышей, хотя у нее и есть своя комната в доме супруга. Круг ее чтения настроил ее критически в отношении толкования Корана, особенно когда в библиотеке одного из своих родственников, где она бывала, она нашла книги шейха Ахмада и его ученика, сейида Казема Решти. Впервые открыв их, она столь заинтересовалась изложенным там, что попросила дать ей почитать эти книги дома, чтобы иметь возможность как следует их изучить. Поначалу хозяин книг не соглашался, поскольку знал, что "современные" теории очень не нравились отцу молодой женщины, но под конец сдался на уговоры.
    Шейх Ахмад, о котором мы говорили в начале нашего исследования, руководил одной из школ шиитского направления, учившей о неизбежности возвращения Махди и двенадцатого имама, так называемого Сокровенного Имама. Именно шейх Ахмад разослал по всей стране гонцов на поиски Пророка. Он ставил под сомнение учение о воскрешении плоти в том виде, в каком это учение постулировалось исламом. Во время поездки по Ирану, которую он совершил по приглашению шаха, шейх Ахмад остановился в Казвине и посетил муллу Таги. Их теологический спор по вопросу о воскрешении закончился весьма драматично: хозяин объявил странника еретиком и проявил к нему такую враждебность, что шейху пришлось покинуть город. Но это не помешало Тахире внимательно проштудировать оказавшиеся у нее книги шейха и найти в них ответы на собственные вопросы. После этого она завязала переписку с сейидом Каземом Решти, учеником шейха Ахмада, затрагивая в своих письмах сложные вопросы религии и высказывая собственные глубокие суждения. Самый молодой из ее дядьев, мулла Али, человек, открытый новым веяниям, ставший впоследствии горячим сторонником Баба, взял на себя отправку и получение писем. Личность корреспондентки произвела столь большое впечатление на сейида Казема, что он стал называть ее Курратул-Эйн - Утешение очей.
    Вскоре после того, как ей исполнилось двадцать лет, Тахира решила, что ей следует встретиться со своим наставником и продолжить образование. Было совершенно исключено, что она сможет открыть истинную цель своей поездки. Однако Кербела (бывшая в то время под турецким господством), где проживал сейид Казем, всегда являлась одним из основных мест паломничества мусульман наряду с Меккой и Мединой в Аравии. Это дало Тахире отличный повод для поездки. Ее юный дядя похлопотал за нее. Несомненно, полагая, что поездка в эти святые для шиитов места, где вместе со своими сторонниками был убит Хуссейн, сын Али, зятя Мухаммада, наставит бунтовщицу на путь истинной веры, ее отец, свекор и муж, в конце концов, разрешили ей поездку и позволили уехать вместе с сестрой.
    В 1843 году она прибыла в Кербелу и направилась прямо в дом сейида Казема, чтобы к своему великому горю узнать, что за десять дней до этого он отошел в мир иной. Тем не менее, близкие покойного радушно приняли ее и позволили ей полностью отдаться изучению всех оставшихся после его смерти рукописей. Она оставалась в Кербеле три года, и, как рассказывали, воспользовалась пребыванием в доме сейида Казема для того, чтобы самой учить людей; при этом она обращалась к ученикам через чадру, поскольку женщинам было запрещено появляться на людях с открытым лицом. Но тот факт, что женщине удалось заставить себя слушать не только в серале, уже сам по себе был переворотом. Понемногу укреплялся ее авторитет, и другие женщины, которые стали ее ученицами и подругами, образовали вокруг нее сплоченную группу.
    Тахира училась сама, учила других, размышляла, ждала объявленного пришествия Пророка и нового вероучения. "Я хотела, - объясняла она своему дяде, - стать первой женщиной, которая будет Ему служить, когда Он придет". И предчувствуя, что положение женщин после этого изменится, она добавляла: "Когда придет этот день, когда на земле будут явлены новые законы, я первой пойду за новым Учением и отдам жизнь за своих сестер".
    Однажды ей привиделся сон. В этом сне молодой сейид (потомок Мухаммада) летел по воздуху. Затем, преклонив колени, он стал молиться. Тахира слышит его молитвы, запоминает их, а пробудившись, записывает услышанное. А в это время мулла Хуссейн Бушруйе, один из последователей шейха Ахмада, предназначенный для поисков Махди, готовится отправиться в Шираз. Тахира предсказывает, что он сумеет найти "Обещанного", и поручает передать ему подготовленное ею послание. Чуть позже в Кербелу из Шираза прибывает один из первых бабидов. Он передает Тахире одно из Писаний Баба, в котором она находит те молитвы, которые были открыты ей во сне. Это еще больше укрепляет ее в мысли, что речь идет как раз о Том, Кого ждали. Она изучает Писание, расспрашивает посланца и, уверившись окончательно, приступает к переводу на персидский язык этого первого Писания и составлению комментария к нему. Она станет первой женщиной новой Веры, одной из восемнадцати первых учеников Баба, тех, кого он сам назовет "Живыми Письменами".
Отныне ее жизнь, которую она до сих пор посвящала литературному труду и проповедям, будет всецело отдана распространению нового Послания. Подобно Бабу, она будет страстно обличать коррупцию и моральную деградацию, призывать к глубокому обновлению нравов и образа жизни своих современников. И тогда Тахира становится неблагонадежной в глазах властей. В ожидании распоряжений из Багдада власти держат ее под домашним арестом. Но распоряжений все нет, и она получает разрешение губернатора выехать вместе с несколькими ученицами в Багдад и ждать там. В Багдаде, снова укрывшись под чадрой, она возобновляет свою "подрывную" просветительскую деятельность. Это все больше и больше раздражает улемов. После встречи, на которой им так и не удалось ее посрамить, они добиваются ее заключения в доме судьи. Она пробудет там три месяца, и этого времени хватило, чтобы ее страж сказал, что он "никогда не встречал более добродетельной и набожной женщины", и добавил при этом, что "равно по своей образованности и мужеству стояла она выше мужчин".
    Наконец, от властей поступает указ, который возвращает ей свободу и предписывает немедленно покинуть турецкую территорию. В сопровождении преданных учеников она возвращается в Иран под защитой эскорта, предоставленного ей... судьей. В пути она продолжает свою апостольскую деятельность, повсюду вызывая восхищение: нередко те, кого тронули ее слова и личный пример, обращаются в ее веру. Но фундаменталисты негодуют, они разгневаны. Недалеко от Керманшаха, с ведома местного управителя, группа бандитов нападает на горстку путников, грабит их и оставляет в пустыне без всяких припасов. Тахира обращается с жалобой к губернатору, который предлагает ей остановиться в Хамадане, где она будет в безопасности. Она следует его совету, и в этом городе, где ее посетит губернатор, в сопровождении представителей знати, ее встречают по-разному. Одни говорят: "Наш долг последовать ее благородному примеру и со всем почтением попросить ее открыть нам таинства Корана и разъяснить неясные места Священной Книги, ибо то, что мы знаем, лишь капля в сравнении с безбрежностью ее познания". Но в то же время она вновь сталкивается с угрозами мулл-традиционалистов. Она обращается к одному из самых непримиримых своих противников с письмом, в котором разъясняет учение Баба. Посланца избивают. Тогда она задумывает отправиться в Тегеран к шаху. Но некий мулла тайком сообщает ее отцу, что она своим поведением бросает тень на честь семьи. В Хамадан прибывает один из ее братьев, чтобы увезти ее в Казвин. Она повинуется, отсылает обратно в Ирак большую часть своих спутников, оставив при себе самых близких друзей, и возвращается в родной город.
    Здесь разражается новый скандал. Тахира поселяется в доме своего отца, отказываясь возвратиться к мужу. "Передайте моему спесивому и самонадеянному родственнику, - говорит она посланным им людям, - что если он действительно хотел быть мне верным, он бы поспешил ко мне в Кербелу и прошел бы пешком вместе со мной весь путь до самого Казвина. А во время этих скитаний я бы вывела его из сна невежества и указала бы ему путь к истине. Но этому не суждено было сбыться. Три года прошло с тех пор, как мы расстались. Ни в этом, ни в следующем мире не смогу я с ним встретиться. Я навеки исключила его из своей жизни". Видано ли было, чтобы женщина осмелилась отказаться от мужа, даже если он был ей навязан? Ни муж, ни свекор не заблуждались на сей счет. Это означало одно - открыт путь к свободе женщин, их самостоятельному выбору.
    Позже, один из учеников шейха Ахмада был осужден как еретик, лишен имущества, подвергнут издевательствам и избиениям, а потом изгнан из этого города по приказу свекра Тахиры, непримиримого муллы Таги. В то время через город проходил странник по имени Абдолла. Позже он рассказывал: "Я никогда не был убежденным бахаи. Я оказался в Казвине по пути в Мах-Ку, где надеялся встретиться с Бабом и узнать получше о его учении". Видя, как толпа издевается над человеком и узнав причину, он возмутился и направился к мулле Таги, чтобы выяснить, действительно ли это совершалось по его распоряжению. Мулла в ответ грубо подтвердил свой приказ: "Бог, которому поклонялся шейх Ахмад, не тот Бог, в которого я могу когда-либо поверить. Я считаю, что он и все его ученики - поистине заблудшие". Абдолла счел эти слова богохульством, его охватила ярость, и через несколько дней он смертельно ранил муллу. Хотя он тут же сознался в содеянном преступлении, на бабидов обрушиваются репрессии. Их арестовывают, отправляют в Тегеранскую тюрьму. Теперь ненависть обращается на Тахиру. Ее обвиняют в подстрекательстве к убийству. Стремясь одним ударом решить дела религиозные и отплатить за свое униженное мужское достоинство, ее кузен и муж добивается для нее строгого домашнего ареста в отцовском доме, и лишь один раз в день ей разрешается выходить из своей комнаты для совершения омовения.
Но тут на исторической сцене появляется фигура Бахауллы, и в жизни Тахиры происходит удивительный поворот. Пророк не был знаком с Тахирой, но он стал одним из руководителей бабидов, и потому, узнав о событиях в Казвине, он, нимало не заботясь о собственной безопасности, пытается добиться освобождения заключенных бабидов. Его бросают в тюрьму, но вскоре освобождают. И это еще больше распаляет ненависть казвинских мулл. Наконец, одного из верных последователей Тахиры еще со времен Кербелы, шейха Салиха, обвиняют в убийстве муллы Таги и предают казни. Тогда Бахаулла тщательно разрабатывает план бегства Тахиры, которой однажды ночью удается выбраться из дому и верхом на летящем скакуне добраться до Тегерана, где она поселяется в доме своего спасителя. Она никогда не сомневалась, что ей удастся вернуть себе свободу. Находясь под арестом, она бросила вызов своему мужу и тюремщику, гордо заявив: "Если истинна моя вера и если Господь, которому я поклоняюсь, единственно истинный Бог, Он меня освободит из-под ярма вашей власти прежде, чем пройдет девять дней. Если же Он не вызволит меня, то вы вольны поступать сообразно своим желаниям. В таком случае вы неопровержимо доказали бы мне, что я заблуждаюсь в своем веровании".
    С этих пор Тахира становится одной из самых деятельных приверженцев Бахауллы. Он возлагает на нее миссии, для выполнения которых она ездит по всему Ирану, часто подвергая себя опасности. Она помогает Бахаулле организовать конференцию в Бедеште, где бабиды пытаются найти способ освобождения томящегося в заключении Баба. В качестве символического жеста она срывает с себя чадру, которую персидские женщины носили на протяжении веков. Таким образом, она начинает проведение одной из основных реформ Баба: за равные права женщин и мужчин, за участие женщин в религиозных и общественных делах. Но столь дерзким показался ее поступок, что несколько мужчин, хоть они и были убежденными бабидами, не смогли вынести этого зрелища и покинули собрание.
    Она продолжает отдавать все силы служению делу, в которое верит: учит, просвещает и по-прежнему сочиняет прозу и стихи. Некоторые из ее стихотворений заставляют вспомнить "Песнь песней".
    "Твоя щека в обрамлении янтарной бороды подобна ростку, идущему из почки, подобна розе, вырастающей из розы, тюльпану, растущему из тюльпана, благоуханию, рожденному другим благоуханием. Мое тоскующее сердце выткало узор любви твоей на гладком шелке моей души, нить за нитью, ряд за рядом, стежок за стежком, то одной иглой, то другой..."
    Слава Тахиры растет, и сам шах обращается к ней с письмом, в котором просит ее отречься от Баба, что она, разумеется, отказывается сделать.
    Но вот Баба казнят, и некий пылкий юноша совершает покушение на жизнь шаха, навлекая тем самым на бабидов погромы и преследования. В Казвине происходит кровавая бойня. В Тегеране арестовывают Бахауллу, Тахиру держат под домашним арестом в доме управителя, где она уже жила какое-то время под надзором. Шах велит доставить ее к себе. В ответ на его вопросы она с гордостью подтверждает свою приверженность вере. Ее снова уводят в место заключения, где, по словам ее биографов, она окружена всеобщей любовью, ибо источает сияние, веселость, доброжелательность и обаяние. А она готовится умереть, потому что предчувствует - об этом свидетельствуют ее слова - что близится час "воссоединения с Возлюбленным". И когда однажды утром за ней приходят солдаты, чтобы сопроводить ее якобы на встречу с премьер-министром, она уже ждет их, нарядно одетая, умащенная благовониями, уладившая все свои земные дела. Они ведут ее в сад, но не осмеливаются убить. Наконец, один из них набирается смелости и душит ее. На следующий день сжигают все, написанное ею, и даже ее одежду. Кто принял решение убить ее? Похоже, что шах здесь ни при чем, и что решение было принято муллами и губернатором. По дошедшему до нас свидетельству, они вынесли следующий приговор: "Заблудшая женщина, других толкающая к погибели. А посему - непременная и немедленная смерть".

    Мы знаем, что можно убить человека, но нельзя уничтожить идею, разрушить символ. "Пречистая Тахира", поэт и мученица, по преданию сказала своим убийцам: "Вы можете меня убить, но вы не в состоянии помешать освобождению женщин". И, пожалуй, исходившее от нее сияние стало еще более ярким после смерти, чем при жизни. Ее светлый образ живет. Абдул-Баха сказал о ней: "Идя на смерть, она была радостна и счастлива. Ее ждало великолепие царствия Небесного. Так принесла она в жертву свою драгоценную жизнь. Да пребудет ее душа в радости и счастии в царствии Небесном".
    Путь был открыт, и по нему пошли другие женщины, распространяя по миру веру бахаи. В первой половине нашего века с энтузиазмом вступили на это поприще американки. Так, Марта Рут, неутомимая распространительница своей веры, обратила в нее румынскую королеву Марию. Она буквально боготворила Тахиру, и, работая над ее биографией, в течение нескольких лет проводила кропотливое исследование, живя то в Иране, то в Ираке, не пропуская ни одного места, где бывала Тахира, расспрашивая прямых потомков, очевидцев, изучая все доступные письменные материалы. Дочь Тахиры умерла через некоторое время после смерти матери, но ее сыновья, оставшиеся в доме отца, правда, вскоре по кинувшие его по причине плохого обращения, были живы. Марта Рут нашла внука поэтессы, который смог многое рассказать ей о бабушке со слов своего отца. Книга о Тахире вышла в 1938 году в Карачи, а в 1981 году в США вышло новое издание, дополненное портретом автора, выполненным Марзихом Гайлом. В книге есть фотографии. Вот лицо Марты с прекрасной лучезарной улыбкой в обрамлении безукоризненно уложенных волос... Марта в Ширазе перед домом Баба, Марта в Тебризе с женщинами бахаи, а вот и самая очаровательная, напоминающая школьные снимки, фотография, сделанная в Хамадане, на которой она - единственная женщина в окружении двух десятков мужчин и маленького мальчика бахаи, позирующих со всей серьезностью для снимка на память.
    Еще одна американка сыграла большую роль в распространении веры бахаи и, косвенным образом, в создании ее организационной структуры.
    Ее звали Мэй Болс. Она родилась в 1870 году в одной из аристократических семей Новой Англии, в которой богатство и европейская культура сочетались с неукоснительным следованием политическим и религиозным традициям юной Америки. С детства проявилась неординарность натуры этой девочки, ее чувствительность, склонность к размышлениям. Но больше всего ее влекло искусство. В четырнадцать лет она решает, что в школу больше ходить не будет. "Я со всей ясностью чувствовала, - объясняла она впоследствии, - что есть другие пути приобретения знаний".
    Несколькими годами позже ее брат Рэндольф решает заняться изучением архитектуры. Школа изящных искусств в Париже в то время - одна из самых блистательных. В эту школу Рэндольф отправляется вместе с сестрой. Молодые люди поселяются в Париже. Мэй в это время уже бегло говорит на французском, который станет для нее впоследствии вторым родным языком.
    В двадцать лет она видит сон, из тех, которые психоанализ Юнга относит к категории великих пророческих сновидений, связанных с жизнью духа. Ей видится, будто она парит в воздухе и с большой высоты смотрит на землю. А на земле белыми буквами начертано слово, в котором ей удается разобрать только латинские буквы "В" и "Н". Позже ей было еще одно видение: мужчина в восточных одеждах делал ей знаки с противоположного берега Средиземного моря. Она решает, что это Иисус. Восемь лет спустя в Париже останавливается группа американских паломников, которые через Марсель направляются в Хайфу. Послание бахаи, доставленное Абдул-Баха в Америку, было воспринято в среде богатых и просвещенных американцев, тех, кто стремился к большей духовности. Некоторые из них были заняты поисками этой духовности среди индейцев племени таос в Нью-Мексико, где поселились несколько эксцентричных наследников наиболее богатых американских семейств. Другие уверовали в Проповедь Бахауллы, найдя в ней ответ на свои метафизические искания. И вот теперь эта группа людей решает поклониться могиле Пророка, встретиться с его сыном. Феб, вдова сенатора Джорджа Херста, обратившаяся в новую веру вместе с несколькими своими знакомыми, в числе которых и ее слуга Роберт Тернер, первый представитель негритянской расы среди бахаи, организует и финансирует первое паломничество американских верующих в Святую землю. Так они оказываются в Париже, где делают остановку, чтобы присоединиться к двум своим попутчикам, Луе и Эдварду Гетцингерам. Семейства Херст и Болс связаны между собой. Две племянницы Феб Херст живут в Париже под присмотром мадам Болс в квартире недалеко от того дома, где живут Мэй и ее брат. Вполне естественно, что путешественники навещают их и рассказывают о своей поездке, не уточняя ее цели. Говорят только об Александрии, которая лежит на морском пути в Хайфу, как о пункте назначения, и о поездке по Нилу. Мэй чувствует, что за этим кроется что-то другое, расспрашивает Луу Гетцингер и в конце концов узнает правду. И в чем-то история - или миф - Тахиры повторяется. На фотографии Абдул-Баха, которую ей показывает ее новая подруга, Мэй узнает того, кто явился ей в сновидении. И вера бахаи сразу приобретает трех новых последователей - это Мэй и обе племянницы Феб Херст. Феб приглашает их присоединиться к паломникам.
    16 февраля 1899 года Мэй встретилась с Абдул-Баха, который жил тогда под строгим домашним арестом, и испытала поистине мистическое озарение. "От этой первой встречи у меня не осталось в памяти ни радости, ни боли, ничего, что можно было бы выразить словами. Меня вдруг вознесло на такие высоты, моя душа преисполнилась божественного духа, и чистая, святая, могущественная сила снизошла на меня... Когда он поднялся и внезапно оставил нас, мы вернулись на землю, но, слава Богу, мы не вернулись к прежней жизни на этой земле!.. Мы оставили Нашего Возлюбленного в его славной темнице с тем, чтобы самим пойти вперед и служить Ему, чтобы иметь возможность распространять Его Дело и возвестить миру Его истину, и исполнились уже Его Слова: пришло время, когда должны мы расстаться, но это будет лишь расставание материальное. Души же наши соединены навеки".
    Распространять благую весть - отныне Мэй Болс преследует только эту цель. Она посвятит этому всю свою жизнь. По возвращении в Париж она основывает здесь первый европейский Центр бахаи, обращает с свою веру первого британского сторонника, Томаса Брейквэла, и первого француза, ученого-востоковеда Ипполита Дрейфуса. 2 мая 1902 года - ей в это время 32 года - она выходит замуж за однокашника и друга своего брата канадского архитектора Уильяма Сатерленда Максвелла, с которым она познакомилась в Париже, где он учился в Школе изящных искусств, и уезжает с ним в Монреаль. В то время он еще не был бахаи, а обратился в новую веру год спустя. Их дом стал первым канадским Центром бахаи.
    В 1909 году она вновь приезжает в Акку с тем, чтобы встретиться с Абдул-Баха и доверительно сообщает ему, что хотела бы иметь ребенка. Он говорит ей, что ее желание исполнится. И действительно, вскоре после этого в доме Максвеллов появляется маленькая Мэри. А Мэй продолжает свою апостольскую деятельность. Абдул-Баха дает ей поручения, использует в качестве связного для общения с американской и канадской общинами. Во время посещения Канады он наносит ей визит. А когда он умирает в 1921 году, это оказывается для Мэй Болс таким ударом, что в течение года она находится между жизнью и смертью. Ее муж, убежденный в том, что только встреча с преемником Учителя может вдохнуть в нее жизненные силы, везет ее к Шоги Эффенди. Он оказался прав. Хранитель находит нужные слова, чтобы вернуть ей спокойствие, а вместе с ним и здоровье. Она уехала из Канады в инвалидной коляске. А по возвращении смогла в полной мере возобновить свою деятельность. В 1924 году она становится членом Национального духовного собрания США и Канады. В 1935 году, отвечая на призыв Шоги Эффенди о распространении веры в Европе, она предпринимает двухгодичную поездку, которая приводит ее в Мюнхен, Штутгарт, Брюссель, а затем и Лион, где она помогает создать общину. . В 1940 году новый призыв, на этот раз касающийся Латинской Америки. Этой хрупкой женщине с пошатнувшимся здоровьем было 70 лет, когда она отправилась 24. января в Аргентину через Бразилию. В Рио-де-Жанейро и Монтевидео она организует приемы, на которых знакомит приглашенных со своей верой. 27 февраля она прибывает в Буэнос-Айрес и устанавливает там первые контакты.
    Через два дня она умирает.
    Надгробие на ее могиле сделано по рисунку ее мужа. На нем слова: "Здесь, на том самом месте, где она боролась и пала со славой, теперь ее могила, которая станет историческим центром деятельности пионеров бахаи".
    Уильям Сатерленд Максвелл, скончавшийся в 1952 году , был одним из "Десниц Дела Господня". Ему мы обязаны проектом усыпальницы Баба на горе Кармель.
    Но роль семьи Максвелл в религии бахаи этим не ограничивается. Когда у них родилась дочь Мэри, Абдул-Баха написал Мэй Болс-Максвелл: "В саду жизни расцвела роза во всей своей свежести, с нежнейшим ароматом, цветом удивительной красоты... Молю Бога, чтобы это дитя выросло и стало чудом в царстве Божьем". Роза растет и расцветает. В 30-х годах, выйдя замуж за Шоги Эффенди, она принимает имя Рухийе Раббани. Именно она, при содействии "Десницы Дела Господня", сохраняет единство общины бахаи в период между смертью Шоги Эффенди и выборами высшего органа - Всемирного Дома Справедливости. Нам представилась возможность встретиться с нею в Хайфе - величественной и горделивой, с уложенными венком косами золотистого цвета с чуть заметной проседью. Она живет в большом тихом доме, очень скромно обставленном, единственное богатство которого - обилие цветов. Дом, в котором жил Абдул-Баха, в котором проходила ее и Шоги Эффенди супружеская жизнь и в котором она не захотела ничего менять. Несмотря на усталость и переживания - она только что вернулась из Китая, и за время ее отсутствия дом был ограблен, - она дает нам интервью на безукоризненном французском языке, который она не без кокетства назвала "запущенным".
    - Личный вопрос: если вы дочь одного из пионеров веры и жена потомка Пророка этой веры, то отношения с мужем такие же, как и с обыкновенным человеком?
    Она смеется.
    - Мне часто задают этот вопрос. Или еще такой: "Хорошо ли вы знали Шоги Эффенди до замужества?"

 До нашей свадьбы мы виделись наедине пятнадцать минут. Но я, как и все бахаи, знала, что после смерти Абдул-Баха в 1921 году, когда мне было одиннадцать лет, вместо него остался кто-то, кто будет нас направлять. Шоги Эффенди вызывал у нас восхищение, любовь. Я отдала свое сердце этому молодому человеку, который принял на свои плечи свалившуюся на него тяжесть. Наша история не похожа на историю Ромео и Джульетты, но были привязанность, любовь, уважение. Мы вместе переносили выпавшие на нашу долю тяготы, переживали, что у нас не было детей, и выполняли ту работу, которой год от года становилось все больше... но всегда радовались тому, что мы вместе.
    - А если бы у вас был ребенок, он был бы наследником Шоги Эффенди?
    - При условии, что он был бы достоин этого. Абдул-Баха оставил в своем завещании весьма точные указания по этому вопросу. К сожалению, вопрос об этом просто не встал.
    - В вашей биографической справке указано, что вы посетили более ста пятидесяти пяти стран мира - некоторые по несколько раз - путешествовали от Полярного круга до Амазонии, встречались с эскимосами и индейцами, побывали в Вест-Индии, Индии, Европе, Африке, Южной Америке, на островах Тихого океана. Впечатляет список глав государств и выдающихся деятелей, с которыми вы встречались: принц Филипп Эдинбургский, Хавьер Перес де Куэльяр, генеральный секретарь ООН, Индира Ганди, Уфуэ-Буаньи, президент Кот д'Ивуар, из французов - госпожа Симон Вейль и господин Жак Шабан-Дельмас в бытность его председателем Национального собрания. Все эти поездки вы совершили по делам, связанным с вашей верой?
    - Конечно. Однажды мой муж посмотрел на меня и спросил: "Что Вы будете делать, когда меня не станет?"

 Я вскочила, взорвалась: "Я не смогу жить на земле без Вас!" Он возразил: "Думаю, Вы будете много ездить по всему миру, навещая и воодушевляя бахаи, где бы они ни жили". Мы прожили двадцать лет, но он больше никогда не заговаривал со мною о моем будущем.
    После его смерти я вспомнила этот разговор и увидела в этом знамение. Потом в течение шести лет людям, названным "Десницы Дела Господня", среди которых была и я, пришлось чрезвычайно много работать. Мы собирались в Бахджи. Самая продолжительная встреча затянулась на девятнадцать дней. Это было ужасно. Но в конце концов мы сумели сохранить и продолжить дело моего мужа, пока демократические устои не стали достаточно крепкими для того, чтобы выбрать членов Дома Справедливости. Я стала свободной и начала путешествовать, потому что таким образом могла приносить пользу.
    - Почему вы не являетесь членом Дома Справедливости? Почему на вершине пирамиды бахаи никогда не было женщин, ведь равенство полов является одним из основополагающих принципов учения, и женщины представлены во всех других органах?
    - Знаете, это вопрос на шестьдесят тысяч долларов, из тех, что задаются в американских телевизионных конкурсах. Мне его тоже все время задают. Его задавали еще Абдул-Баха, поскольку это он предусмотрел создание Дома Справедливости и его состав. Его ответ был таков: "Это тайна, мудрость которой откроет будущее". Что касается меня, то после стольких лет работы я искренне считаю, что это положение принято в интересах женщин. У членов Дома Справедливости нескончаемая, изнурительная работа. Во время последней мировой войны муж говорил мне: "Даже у Черчилля есть возможность иной раз переложить свои обязанности на кого-то другого. Иногда он может уехать на выходные, оставив за себя заместителя. А для меня это невозможно, поскольку, пока я жив, я за все в ответе. Я не могу передать свои обязанности другим". Представьте, что в Доме Справедливости будет три-четыре женщины. Женщина может забеременеть. Родить. Ей надо кормить детей, заниматься семьей. Представьте, что такое коснется сразу нескольких женщин. Во что превратится Дом Справедливости? И потом, работа здесь действительно трудная, требует огромной отдачи. Она не оставляет времени ни на что другое. Я столько видела и пережила после смерти мужа, что действительно считаю, что Бахаулла, который всегда благоволил к женщинам, оказал им огромную услугу, освободив их от этой работы. Для женщины это просто благодать Божья. Конечно, это мое личное мнение. Не знаю, согласятся ли со мной другие.
    - Действительно ли Абдул-Баха предсказывал, что участие женщин в политических и общественных делах повлияет на поведение людей?
    - Я никогда не придавала особого значения полу человека, для меня неважно - мужчина он или женщина. Многие женщины сожалеют, что они не мужчины. Они говорят: "Тогда бы я смогла сделать то, сделать это". Мне всегда нравилось, что я женщина. Движения за освобождение женщин наводят на меня тоску. Правда, вся эта шумиха вокруг женского вопроса мне надоела. Есть в жизни свое место и для женщин, и для мужчин. Бахаулла говорил, что бразды правления и так находятся в руках у женщин, потому что в нашем мире женщина - первая наставница, она всему учит ребенка, она закладывает основы воспитания. Вот это мне представляется более важным.
    Госпожа Раббани много интересного рассказала нам о символике числа девять.
    - Всю жизнь меня это очень интересовало. Знаете, есть древняя наука, которая каждой букве алфавита присваивает числовое значение. Если сосчитать по этой системе, сумма цифровых значений букв в имени "Баха" дает число девять. И очень часто, вместо того, чтобы начать письмо упоминанием имени Бога, по арабской традиции, Бахаулла ставил вверху цифру "9", что одновременно символически обозначало его имя, милость Господа, исходящий от Него свет. Все, чему Бахаулла учил, сводится к прекращению войн. А "девять", как вы знаете, самая большая цифра и символизирует единство, а значит, мир.
    - А вы правда верите, что возможно впредь исключить войны?
    - Шоги Эффенди предсказал, что ближайшее будущее будет крайне тяжелым, но потом настанет удивительное время. Я думаю, здесь все очень просто: или мы уничтожим цивилизацию, или больше не будет войн. На сегодня иного выхода нет. Но, откровенно говоря, если люди и дальше будут поступать так, как сейчас, возникает вопрос, а останется ли вообще земля под ногами. Я, безусловно, за защиту природы. Чем мы занимаемся сегодня? Разрушением нашего мира. И разрушение идет столь быстро, что и без войны неизвестно, до чего дело дойдет. То, что сейчас делают с землей, просто ужасно. Но, может, нам надо пройти через некий страшный этап, чтобы мы все поняли. У нас, бахаи, есть наша вера, есть убежденность в том, что у людей есть будущее.
    - Вера бахаи гласит, что смерть - это возрождение, восхождение души в другое состояние. С этой точки зрения, так ли уж важно, когда мы говорим о Боге и бесконечности, останется ли земля или исчезнет?
    - Знаете, я немного занимаюсь творчеством, пишу, рисую. Мне не хотелось бы что-то создавать для того, чтобы в следующее мгновенье оно сгинуло. Так вот, если я - а что такое я? - думаю так, то разве может захотеть этого Бог? Неужели Создатель земли захочет уничтожить свое творение? Это было бы ужасным расточительством... В этом нет смысла.
    После окончания беседы госпожа Раббани повела нас осмотреть то, что она называет своим "музейчиком". Комната, в которой собраны сувениры, привезенные из поездок, незатейливые изделия народного искусства со всех уголков мира, иногда великолепно выполненные, иногда просто трогательные, и все вместе дающие представление о художественном творчестве человечества во всем его разнообразии.
    Все, о чем мы рассказали выше - частные примеры одного из главных принципов веры бахаи: делать все, что способствует освобождению и образованию женщин во всем мире. В 1980 году по случаю Всемирной конференции ООН, посвященной началу выполнения программы Международного десятилетия женщины, мировая община бахаи сделала заявление, представляющее собой самый настоящий манифест. В нем есть такие строки: "Истинное установление равенства должно касаться как мужчин, так и женщин, и основываться на том, что мужчины признают за женщинами равный им статус, и тем самым избавят женщин от борьбы за свои права, в результате чего каждый из полов будет дополнять другой и помогать ему. Воспитание представителей обоих полов должно происходить на основе принципа духовного равенства, одинаково применимого к женщинам и мужчинам /... / Избавившись от давления, вызванного борьбой за власть и господство, люди обоего пола в то же время поймут, что равенство не означает, будто у всех одно и то же предназначение /... / Поскольку матери являются первыми воспитателями человечества, мировое сообщество должно отдать приоритет образованию женщин".
    Остается, чтобы каждая культура восприняла эти принципы. Путь к этому предстоит еще долгий. Но, словно вторя заветам Бахауллы, касающимся женщин, Юнг, один из величайших психоаналитиков нашего времени, писал в 1927 году в заключение к своей работе, посвященной европейской женщине: "Сегодня перед женщиной стоит огромная культурная задача, выполнение которой, возможно, обозначит рассвет новой эры". По странному совпадению, принимая в учет иранское происхождение веры бахаи, работа Юнга начинается вот с такой цитаты: "Ты называешь себя свободным? Ты лучше скажи, каково главное направление твоей мысли, а не говори, что избавился от ярма. Из тех ли ты, кто имеет право от ярма освободиться? Ведь есть и такие, кто теряет свою последнюю ценность, выйдя из подчинения". Цитата взята из книги "Так говорил Заратуштра".

Мы такие же, как все, - улыбается Франсуаза П. М., - очень несовершенные создания. Но мы стремимся приблизиться к идеалу".
    Начался новый этап нашего исследования - мы пытаемся выяснить, какое влияние оказывает религия, которую исповедуют бахаи, на их повседневную жизнь. Какой бы либеральной ни была их вера, в ней немало законов, предписаний, словом, целый кодекс поведения, следование которому требует, по крайней мере, постоянной самодисциплины.
    Мы уже упоминали о том, что у бахаи запрещено употребление спиртного в каком бы то ни было виде, а также его производство и продажа, наркотики, даже самые безобидные, и внебрачные интимные отношения. Но предписания Бахауллы не ограничиваются только запретами. Бахаи должен каждый день молиться. Следовать, по мере возможности, календарю своей религии, установленным в нем праздникам и выходным дням. Со всей ответственностью подходить к воспитанию детей. Рассматривать брак как фундамент семьи и основу для духовного расцвета каждого из супругов. Быть учтивым и внимательным к окружающим. Никогда не злословить, ни о ком не говорить плохо, даже о врагах, обходить молчанием недостатки других и останавливать тех, кто пытается злословить. "Когда у человека десять достоинств и один недостаток, - учит Абдул-Баха, - следует видеть только достоинства и пренебречь недостатком. Если же дело обстоит наоборот, то следует видеть только одно и забыть о десяти". Бахаи должен быть искренним, гостеприимным и уважать права других. Он должен стараться помочь больным, утешить страждущих. Стремиться к отрешению от своего "я" и всего мирского, быть смиренным, служить всем и не возноситься ни над кем из людей. Поступать осмотрительно и разумно, стремясь к достижению согласия, а не к применению власти. Не ропща переносить все трудности и несправедливости, жертвой которых он может стать, и, несмотря ни на что, любить ближних своих. Считать выпавшие на его долю невзгоды испытаниями, которые надо преодолеть. Отдавать себя делу распространения святого учения. Быть "небесным столом для голодного, проводником для ищущего, животворной влагой для иссохшей земли и вестником для всех тех, кто ждет наступления царства небесного".
    Обширная и прекрасная программа, осуществить которую не так-то просто. Вероятно, легче верить в Бога, чем заставлять себя ежедневно молиться, легче придерживаться великих принципов, чем удержаться от злословия, даже если кто-то ведет себя низко, легче громко выражать протест против всякой дискриминации, чем самому не быть мстительным, вспыльчивым, властным, и по-разному относиться к людям, потому что они разного пола; легче считать, что знаешь истину, чем стремиться к тому, чтобы истина проявлялась в делах, а не в словах, и при этом не навязывать эту истину другим, а уважать чужую правду.
    - Немногим бахаи, - сказал нам Билл Коллинз, - удается жить по этим меркам. Я тоже не исключение. Но мы никогда не оставляем попыток. Мы не удовлетворились этим замечанием и решили пойти дальше - узнать, что говорят сами бахаи о своем образе жизни, что значит для бахаи семья, как они работают и общаются с людьми.
    И вот долгие разговоры обо всем сразу, и не только с теми, кто уже рассказывал нам о себе, но и с новыми знакомыми - Мухаммадом Б. и Франсуазой П. М., о которых мы только упомянули в предыдущей главе, а также с профессором К. С., руководителем анестезиологического отделения крупной парижской больницы.
    Беседуя с Мухаммадом Б., мы в первую очередь коснулись вопросов календаря. Алжирец, мусульманин, отец восьмилетнего сына и тринадцатилетней дочери, женатый на француженке-бахаи из католической семьи, он живет в Париже, работает управляющим одного крупного предприятия. Он оказался самой подходящей "жертвой" - человеком, способным объяснить нам, как можно не запутаться в трех способах исчисления времени, в трех календарях: это Хиджра, календарь мусульман, принятый у него на родине, григорианский западный календарь и календарь бахаи.
    Календарь бахаи был введен Бабом в 1844 году - это точка отсчета начала эры бахаи. Год бахаи, равный по продолжительности солнечному году, начинается 21 марта, в день весеннего равноденствия, и делится на девятнадцать месяцев по девятнадцать дней в каждом, плюс четыре дополнительных дня. Каждый новый день начинается с заходом солнца. Каждые четыре года пятый дополнительный день играет роль 29 февраля по григорианскому календарю.

    В первый день каждого месяца отмечается праздник Девятнадцатого дня. Установленный Бахауллой, он символизирует основу административного порядка и делится на три части. Первая - медитация, во время которой читаются священные Писания бахаи, а также других религий. Вторая - административная: председатель местного духовного собрания или его казначей выступает с отчетом, обсуждаются различные планы или рассматриваются предложения.

    Третья, заключительная часть праздника, занята дружеским общением, развлечениями и так далее. Значение праздника в жизни общины очень велико.
    Праздник собирает вместе всех членов общины; он позволяет провести общий совет, в котором участвуют и верующие и выборный орган бахаи - духовное собрание, а это, в свою очередь, дает возможность постоянно совершенствовать административный порядок, приводя его в соответствие с меняющимися потребностями общества.
    В период со 2 по 20 марта взрослых бахаи призывают соблюдать пост, от которого можно уклониться только в силу исключительных обстоятельств. Пост служит подготовкой к физическому и духовному обновлению, и он приходится на то же время, когда происходит обновление в природе. Пост в конкретной форме символизирует время, когда следует воздерживаться от эгоистических желаний и вожделений, предаваться размышлениям о своей жизни, стараться избавиться от духовной лени и дурных привычек, если таковые приобретены за год. Физический пост не имел бы никакой ценности, если бы он не означал пересмотра внутренней жизни.
    В конце девятнадцатидневного поста празднуется Навруз, новый год, начало которого совпадает с первым днем весны.
    Праздничными являются также 21 и 29 апреля, 2 мая (в память Провозглашения миссии Бахауллы в 1863 году), 23 мая (Провозглашение миссии Баба в 1844 году), 29 мая (день кончины Бахауллы в 1892 году), 9 июля (мученичество Баба в 1850 году), 20 октября (день рождения Баба в 1819 году) и 12 ноября (день рождения Бахауллы в 1817 году). Для бахаи значение этого календаря в том, что он играет роль объединяющего фактора, позволяющего людям столь разных культур и социальной принадлежности взаимодействовать, имея точки соприкосновения во времени.
    В настоящее время духовные собрания бахаи стремятся добиться от органов власти тех стран, подданными которых они являются, официального признания своих праздничных дней.
    - Как бы там ни было, - заверяет Мухаммад Б., - календарь не создает нам проблем. Так же как мы в Алжире управляемся с двумя несовпадающими календарями - календарем Хиджры и григорианским, - так и в этом случае нам приходится иметь дело с двумя накладывающимися один на другой календарями - бахаи и григорианским. Мы не отгораживаемся от мира. Мы знаем, в каком направлении мы двигаемся. Надо подходить ко всему разумно. Мы пользуемся григорианским календарем, так как он принят в обществе, в котором мы живем, но мы соблюдаем наши святые дни и пост по календарю бахаи, и это наше личное дело. Вот и все трудности.
    Обратившись к календарю бахаи, мы увидели, что он пользуется структурой григорианского календаря - год начинается 1 января и заканчивается 31 декабря, - но, конечно, бахаи не выделяют святых или праздничных дней этого календаря; в нем отмечены все памятные дни веры. Кстати, каждому дню недели соответствует атрибут Бога. Воскресенье - красота, понедельник - совершенство, вторник - благодать, среда - справедливость, четверг - величие, пятница - самоценность, суббота - слава.
    - В будущем, - уверяет Мухаммад Б., - календарем нашей общины станут пользоваться все. Но мы не торопимся. Все впереди.
    У нас тогда возникает другой вопрос: может быть, обязанность каждый день молиться - это слишком тяжело?
    - Как может быть тяжело? - удивляется Мухаммад Б. - Да, действительно, мы обязаны ежедневно молиться. Но нам на выбор дается три вида молитв. Есть совсем короткая, которую надо читать, обратившись лицом к Акке, где находится могила Пророка. Ее можно прочесть за несколько минут и где угодно: в конторе, на заводе... Молитва для нерадивых: прочитал - и совесть чиста. Есть другая, средней продолжительности, которую следует читать три раза в день: с восходом солнца, в полдень и на закате солнца - после омовения, обратившись лицом к Акке и выполняя некоторые установленные движения. По всей вероятности, эта молитва близка мусульманской традиции. Наконец, есть большая молитва, более длинная, более последовательная в изложении, которую можно читать в любое время дня и ночи, скажем, вечером, когда человеку хорошо, или в выходной день, когда есть время собраться с мыслями. Но духовная ценность любой молитвы одинакова, независимо от того, выберешь ли короткую молитву или длинную. Выбор же зависит от самого человека.
    Впрочем, Бахаулла учил нас во всем придерживаться умеренности, в том числе и в молитвах, и говорил, что не следует молиться до изнеможения - молитва тогда потеряет всякий смысл.
    Мы спрашиваем у Мухаммада, молится ли он вместе с женой. Его ответ:
    - Нет, для меня разговор с Богом, кроме некоторых обстоятельств, дело сугубо личное.
    Мы задали тот же вопрос Франсуазе П. М., ее муж - эфиоп, он тоже бахаи. У них в доме принято молиться вместе.
    - Но, - добавила она, - конечно, у каждого из нас бывают такие моменты, когда мы медитируем, погружаемся в себя, а это требует уединения. Когда один из нас уединяется для молитвы и медитации, другой понимает эту потребность в уединении и старается не мешать. Если хотите, в этом проявляется взаимное уважение, а минуты тишины благотворно действуют на всех. Тишина нужна, и нужны эти моменты "погружения в себя", когда стремишься достигнуть полного приобщения к Богу.
    Нам остается узнать, что же это за молитвы и сопровождающие их жесты, которые были введены Бахауллой и неизменно передавались верующими из поколения в поколение. "Молитва для нерадивых", как назвал ее Мухаммад Б., действительно очень короткая:
    "Свидетельствую, о мой Боже, что Ты сотворил меня, дабы я познал Тебя и поклонялся Тебе. Исповедаю в сей час бессилие свое и Твою мощь, скудость свою и Твое обилие. Нет Бога, кроме Тебя, помощника в опасности, Самосущего".
    В молитве, которую читают трижды в день, говорится о единственности Бога и его всемогуществе. Она состоит из нескольких довольно коротких строф, причем каждая из них сопровождается особым действием. Так, при чтении первой строфы молящийся обмывает лицо. Третья строфа произносится молящимся, когда он стоит, обратившись лицом к Акке...
     Длинная молитва - хвалебное слово и мольба, акт доверия и повиновения - занимает не меньше шести страниц печатного текста. Она сопровождается точно указанными движениями, причем каждый жест призван усилить значение произносимых слов. "Читать эту молитву надо стоя, обратившись лицом к Богу, затем, не сходя с места, посмотреть направо и налево, словно ища милосердия Господа всемилостивейшего, сострадающего..." К следующей строфе: "Возвести руки в знак мольбы к Богу, и да будет он благословен..." Чуть позже становятся на колени и преклоняют голову, затем чередуют коленопреклонения и воздевание рук, то опускают, то поднимают голову, садятся или встают - и так до последней строфы. Как нам показалось, эти молитвы, обращенные только к Богу, на самом деле ничем - ни слова ми, ни жестами, в которых узнаешь знакомые ритуалы - не отличаются от тех, которые читают иудеи, христиане или мусульмане. Их мог бы прочитать последователь любой из этих религий, и никто бы не смог обвинить его в ереси. Зато у бахаи есть особая молитва о единении человечества, в которой такие слова:
    "В Присутствии Твоем святом все суть слуги Твои, и все человечество нашло приют под сенью Твоей Скинии. Все сошлись за Твоим щедрым столом и все озарены светом Твоего Провидения. ...Всех одарил Ты талантами и способностями; все омываемы океаном Твоего милосердия. ...Соедини всех, пусть все верования согласятся, все народы объединятся и будут заодно как дети единого отечества".

    С заповедями - понятно, теперь очередь поговорить о запретах. Запрет на спиртное нас интересовал особо, поскольку алкогольные напитки в западном обществе - один из элементов общения людей, и в такой стране виноградарства, как Франция, трудно допустить мысль об исчезновении вина.
    - Для правоверного мусульманина, каковым я был до принятия веры бахаи, - объясняет Мухаммад Б., - в этом нет ничего нового. Зато иногда бывает трудно объяснить людям, что я совсем не пью, например, родственникам моей жены - они французы, или товарищам по работе, когда мы встречаемся на всех этих вечеринках, которые устраиваются на предприятиях по малейшему поводу. Поначалу тесть и теща изумлялись: "Ну что ты, право! Всего лишь стаканчик винца. Вино - не алкоголь". И так все время. Я стоял на своем. Я им объяснил, что верующие бахаи не употребляют алкогольные напитки ни в большом количестве, ни в малом, поскольку здесь дело не в количестве, а в принципе, но зато я не испытываю неудобства, когда другие выпивают, поскольку каждый волен выбирать. Но это уже в прошлом. Теперь, когда на работе предлагают скинуться, или когда на коктейлях, где я иной раз бываю, я пью апельсиновый сок, никто не обращает на меня внимания. Никакого комплекса у меня нет. А вот доктора Р., врача из Израиля, обосновавшегося в маленьком городке в Лангедоке, сердце винодельческого района, запрет на алкоголь поставил перед трудной задачей, воспоминания о которой теперь вызывают у него улыбку.
    - Да, поначалу нелегко было жить в этом крае, где виноделие - часть общей культуры. Трудно было объяснить моим пациентам, не обижая их, почему я отказываюсь выпить стаканчик вина или аперитива, который столь любезно, столь естественно они предлагали мне по окончании визита, или от бутылки вина, которую мне пытались вручить. Потребовалось несколько лет для того, чтобы люди смирились с тем, что "доктор вина не пьет". Теперь все идет прекрасно. Люди дарят нам чудесные овощи и фрукты из своих садов и огородов, и это замечательно.
    Звучит парадоксально, но в силу особых обстоятельств труднее было принять такой запрет одной женщине. Франсуаза П. М. из Бургундии рассказывает о себе с подкупающей откровенностью.
    - Став бахаи, я бросила курить и постепенно перестала употреблять алкоголь. Я говорю "постепенно", поскольку не стоит думать, что отказаться от алкоголя - это пустяк. Нам советуют не курить. Хорошо, табак - вон. Это прошло безболезненно. Другое дело алкоголь. Но если нет мужества отказаться от таких привычек, то с тем, что потруднее, и вовсе не справишься... Было очень трудно не пить совсем. Речь не о том, что я не могу без вина, - в общем-то я его никогда особенно не любила и не пила, но когда ты француженка, да еще стопроцентная бургундка, - и ни капли вина, представьте себе... Но надо было сделать выбор, а это не всегда легко...
    - Вы не считаете, что полный запрет на спиртные напитки - чрезмерно строгая мера?
    - Сначала я тоже так думала, и я его не принимала. Вот, скажем, еду я к кому-нибудь на ферму, а они мне говорят: "Франсуаза, глотни этого вина, мы для тебя его берегли". Отказаться - значит выказать пренебрежение к их труду, в который они вкладывают душу, которому отдают силы, отвергнуть традиции той культуры, к которой я сама принадлежу. Да я и думать не могла о том, чтобы свести на нет весь их труд. Но опыт показал - в том, что мне так трудно было принять, была своя мудрость, и я заблуждалась. Теперь, когда я стала более смиренной, я говорю себе: за всем этим кроется мудрость, а потому и я могу принять это правило.
    Но мы еще не закончили с запретами. Возможно ли целомудрие в наше время, в такой стране, как Франция, где свободный союз давно уже не противоречит морали, где нормой считается не целомудрие юношей и девушек, а сексуальная свобода, и беспорядочность связей стала обыденностью?
    - Для меня, - говорит Мухаммад Б., ставший бахаи в 18 лет, - это была проблема, большая проблема. У других проблемы с выпивкой. Но закон есть закон. Именно на этом уровне наша вера подвергается испытанию. Но чем больше читаешь книг, написанных бахаи, чем ближе знакомишься с учением Бахауллы, тем лучше понимаешь, что Бог воздвиг барьеры, чтобы уберечь нас, и говорит нам как отец: "Не трогай, не разбивай, а то поранишься". Он не наказывает... СПИД - не наказание Божье, тем более, что от него можно уберечься - был бы презерватив. Но если сказать, "что интимные отношения не стоит принимать всерьез, поскольку есть презервативы", то это значит забыть, что человек не робот, это значит превратить в абстракцию любовь, подлинный союз между двумя людьми, который включает и сексуальное влечение, но не ограничивается им. Бог не устанавливает запреты ради запретов. Он хранит нас. Вот что я понял. Вера бахаи, в отличие от христианства или ислама, которые ничего не объясняют, на все дает ответы. В наше время наблюдается тяга к знаниям, потребность найти ответы, которые удовлетворили бы наш разум, а не формулировки, которые надо принимать, как аксиому: "Это так, потому что это так".
    С Франсуазой П. М. мы говорили о двух ее дочерях, обеим чуть больше двадцати, обе студентки и обе... бахаи. Представляет ли для них целомудрие трудность?
    - Нет, нет, и это-то интересно. Теперь это не проблема. Но это было проблемой, когда им было по семнадцать-восемнадцать, в выпускных классах лицея. Их не приглашали на некоторые вечеринки, на праздники, где бывали и ребята, потому что "своих" парней у них не было. Для них все это было довольно тяжело. Потом все образовалось, потому что они очень общительные, веселые, вообще их уважают, я думаю, и теперь у них много, просто полно приятелей и приятельниц. Мой дом всегда для них открыт. И сюда тянутся. Дочери приводят в дом друзей, которым некуда деться, и те спят в спальных мешках на ковре в гостиной. Мы недавно переехали на новую квартиру. Дочки попросили разрешения похозяйничать один вечер и устроили праздник для своих друзей по школе и факультету. Сварили безалкогольный пунш, без капли спиртного, и никто не жаловался. Все были в ударе, танцевали до упаду. Теперь они знают, что можно развлекаться и без спиртного... Девушки-бахаи так же влюбляются, как и все остальные, а если происходит разрыв, то и у них бывает, как у прочих, - кажется, жизнь разбита, кончена, и все такое прочее. Все, как у других.
    От целомудрия, само собой разумеется, переходим к любви и браку, который в вероучении бахаи, допускающем только моногамный брак, рассматривается в качестве духовного института. Бракосочетание представляет собой очень простую, но обязательную церемонию с чтением определенных изречений из Писаний в присутствии местного духовного собрания. Бахаулла называет брак "крепостью благоденствия", выражая тем самым мысль о том, что основным предназначением брака является не столько расцвет личности, сколько создание условий для такого расцвета. В одном из своих писем Абдул-Баха очень ясно и поэтично определяет цель брачного союза: "Большинство народов земли рассматривают брак как узаконивание телесных отношений. Такой союз и такие отношения могут быть только преходящими, поскольку в конце концов люди обречены на физическое расставание. Но у бахаи брак должен включать как духовную, так и телесную связь, и в основе всего должно лежать стремление приблизиться к Единственному, Несравненному, ибо все питается из одного источника и освещается одним светом. Вот что называется духовными отношениями и вечным союзом. В физическом мире супругов должны соединить крепкие и нерушимые узы. Когда двух людей соединяют близость, лад и согласие как в сфере физической, так и духовной, тогда брак истинен и посему вечен. Но если союз основан только на телесной связи, то он преходящ и в конце концов неизбежно расставание.
    Стало быть, если бахаи хотят соединиться священными узами брака, должны существовать между мужчиной и женщиной вечное сродство и отношения, построенные на идеалах. В духовной сфере, равно как и в телесной, их идеи и понимание жизни должны быть схожими, с тем чтобы на всех стадиях существования и во всех мирах Божьих их союз мог бы сохраниться на веки вечные. Такой союз - отблеск сияющей любви Бога".
    И еще: "Но любовь между друзьями не всегда оказывается настоящей любовью, поскольку она подвержена изменениям. Под восточным ветром дерево клонится в сторону западную, то есть происходит обратное. Случайное стечение обстоятельств жизни лежит в основе такой любви. Это не любовь, а просто связь, подверженная превратностям судьбы..."
    Это - не иудео-христианский пуританизм и не романтические чувства и уж тем более не прагматическая концепция брака по расчету или брака, основанного только на чувственности, а идеальный союз в трех измерениях: Бог, дух, плоть... Как этот союз становится реальностью в жизни супружеской четы? Мухаммад Б. и Франсуаза П. М. продолжают рассказывать.
    - Если ты бахаи, то это не значит, что в семейной жизни, как и во всем остальном, все идет наилучшим образом, - говорит Мухаммад Б. - Но жизнь супружеской четы зависит от силы веры. Чем сильнее вера, тем больше гармонии и мира в отношениях между супругами. Это требует постоянных усилий, особенно в современных условиях, когда общество давит на человека, навязывая такой образ жизни, который неприемлем. С этим надо справиться. Но справиться с наименьшим ущербом для себя, защитив себя чем-то вроде фильтра, который будет пропускать хорошее и блокировать плохое, и при этом надо действовать так, чтобы никого не обидеть, а это очень трудно. В будущем условия изменятся, станет легче. А пока надо бороться.
    Франсуаза П. М. поясняет:
    - Мое бракосочетание совершено по обряду бахаи, но я не скажу, что для нас, бахаи, брак - это нечто совершенно иное, чем для других людей. Он означает принятие на себя серьезных обязательств. Думаю, так же обстоит дело и у людей других вероисповеданий; я знаю, что, например, у католиков есть группы, занимающиеся анализом супружеских отношений, и работают они в том же направлении, что и мы, нацеливая супругов на взаимное уважение, но, может быть, там нет того непрерывного поиска гармонии, общения и тому подобное. А мы это делаем. Трудность здесь в том, что надо быть требовательным прежде всего к самому себе, и бывают моменты, когда хочется на все махнуть рукой, как это бывает в любых отношениях с людьми. Тогда пытаешься найти решение, чтобы все не сломать. И в то же время нельзя довольствоваться отношениями типа "передай мне соль" или "принеси мне чашечку кофе". Отношения должны постоянно углубляться. Здесь нельзя притвориться, об этом не может быть и речи, и иногда бывает очень трудно. Знаете, если оба супруга бахаи, это не значит, что они поступают не так, как все люди. У них те же проблемы, что и у других супружеских пар, несмотря на то, что, как правило, они пытаются что-то изменить в своем поведении.
    - Но есть же люди и других вероисповеданий или даже атеисты, которые стремятся сделать свой брак счастливым!
    - К счастью! Но когда я вижу, как терпит фиаско в своей семейной жизни поколение сорокалетних, когда вижу максимализм, который, как все это признают, наблюдается у молодежи, я спрашиваю себя: может быть, стоит создать межконфессиональные группы? Когда я говорю о межконфессиональных группах, я имею в виду не только различные религии, но и общества франкмасонов, свободомыслящих, во всяком случае, людей с каким-то идеалом и стремлением к нему приблизиться. В таких группах могли бы обсуждать радости и трудности брака, при каких условиях он срабатывает, а при каких нет, чего следует избегать... Это было бы интересно и, возможно, дало бы шанс новому поколению, которое хочет лишь одного - вернуться к определенным традиционным ценностям, ибо молодежь видит, что так называемая сексуальная свобода потерпела фиаско, что она ничего хорошего не принесла.
    Мухаммад Б. вступает опять в нашу беседу и, ссылаясь на наставления Бахауллы относительно того, каким должен стать брак в будущем, рисует интересную перспективу, которая поначалу вызывает недоверие, но по некотором размышлении предстает весьма убедительной.
 
    - Бахаулла говорил о том, что в будущем устройство общества изменится, подростки будут созревать раньше и создавать семьи в совсем юном возрасте. Они будут вступать в брак, когда их личность еще будет находиться в процессе становления, и им вместе придется создавать единство своего союза. Все знают, как это прекрасно, когда ты молод и встречаешь родственную душу. Те, у кого есть средства и возможность создать семью именно в этот момент, пойдут по жизни вдвоем, и у них будет больше шансов сделать свой союз прочным, чем у тех, кто вступает в брак в более позднем возрасте, когда вопрос о создании семьи решается скорее умом, чем сердцем.
    Кроме того, у молодых родителей рождаются здоровые дети, а так как разница в возрасте между родителями и детьми невелика, то им легче общаться, они лучше понимают друг друга.
    -Вы в самом деле думаете, что в пятнадцать или шестнадцать лет человек может взять на себя ответственность за воспитание ребенка, когда он сам еще в чем-то ребенок?
    - В пятнадцать, думаю, и не может, а в восемнадцать - почему бы нет? Все зависит от того, как человек воспитан и образован. Если ребенка с малых лет научить видеть мир и размышлять о происходящем в нем, дать ему возможность постепенно брать на себя все большую долю ответственности, то к восемнадцати годам он будет уже зрелой личностью. Но если все делать за него, обслуживать его, ничего ему не доверять и не поручать, он не станет взрослым к восемнадцати, как, впрочем, и к тридцати годам.
    Разумеется, сегодня это наставление Бахауллы не может воплотиться в жизнь. Это станет возможным в далеком будущем. Но надо уже сейчас изменять наш образ жизни, наши взгляды в соответствии с этими принципами, чтобы в дальнейшем все могло измениться, и люди смогли раскрыть все свои возможности. Важное уточнение: хотя разводы не поощряются, они и не запрещены верой бахаи.
    Когда речь идет о браке, естественно встает вопрос о воспитании детей. И вот мы говорим на эту тему.
    Вера бахаи рассматривает воспитание детей как священный долг, от исполнения которого зависит будущее человечества. Сюда включается само воспитание и образование.
    К слову "воспитание" бахаи добавляют определение "духовное". Если вы не бахаи, вы, возможно, предпочтете слово "религиозное". Учением предусмотрено, что еще с ранних лет ребенок должен усвоить значение молитвы и необходимость веры. "Еще в лоне матери ребенок слышит молитвы, и их духовная сила может благотворно воздействовать на него". Родителей призывают взять за правило петь и читать молитвы у колыбели с первых дней жизни ребенка. Однако подчеркивается, что основы откровения должны передаваться ребенку безо всякого догматизма, поскольку они носят всеобщий характер, и, что важно, ребенок должен получить знания о других вероисповеданиях и основных философских течениях. В пятнадцать лет подросток может самостоятельно размышлять в поисках истины и решить, хочет ли он стать бахаи. Если он решает стать бахаи, то полноправным членом общины он сможет стать только в двадцать один год.
    Мухаммад и Франсуаза объясняют нам принципы работы с детьми. Первая отличительная черта.
    - Да, есть такие короткие молитвы, которые они заучивают и читают по утрам перед завтраком или по вечерам перед сном. Я часто беседую с ними на эти темы, объясняю, что у меня за вера, но также рассказываю и о других религиях... И еще о том, что есть Бог, создавший все в мире, и о том, что такое жизнь после смерти. Здесь важно привить им любовь к Богу и религии. Мои дети росли у очага бахаи, и первое, что они должны были уяснить, - они являются частью человечества, объединяющего всех - белых, черных, желтых. Как только у них возникает этот вопрос, мы сразу же им это разъясняем. Но тут самое главное не переборщить, не сузить процесс воспитания. Бахаулла говорил, что, хотя и следует растить детей в духе нашей религии, важно при всем при этом не скатиться на позиции фанатизма.

    Франсуаза П. М. говорит, что они учат детей, а не вдалбливают им веру.
 - Да, мы учим своих детей молитвам. Да, мы объясняем им нашу духовную концепцию мира. Да, мы оказываем на них влияние. А вы много знаете таких родителей, кому не безразлично воспитание детей, кто не хотел бы передать им те ценности, в которые верят они сами? Но могу вас заверить, что по крайней мере мои дочери воспитаны не в сектантском духе. Большую часть своего детства они провели в Эфиопии, где мы жили довольно долго, ведь муж у меня эфиоп и он там работал. Сам он вышел из старинной эфиопской православной семьи. Его рано овдовевшая бабушка была монахиней. Мои дочери играли с детьми из католических и мусульманских семей. Кстати, я тоже работала; присмотреть за старшей дочкой, которая была еще совсем маленькой, было некому, и только в еврейских яслях согласились взять ее. Она училась говорить на иврите и по-французски одновременно. Меня спрашивали: "А вы не боитесь?" Понятия не имею, почему я должна была бояться. Они проявили доброту, взяв ее к себе в ясли, а кроме того у израильтян замечательно поставлено воспитание детей. Они развивают творческие способности ребенка. Учат их музыке. После старшей и младшая в свое время ходила в те же ясли. Так что, как видите, жили они в довольно пестром окружении. Я, разумеется, им все объясняла. Зачем Рождество? Почему в Эфиопии вся жизнь замирает в Страстную пятницу? Что такое Пасха? Что это за Праздник разговения у дружка-мусульманина, и что такое праздник Ханукка (Праздник света) у приятелей-евреев? Я считала нормальным, что они участвуют в этих праздниках. Я считала просто необходимым для них знать, что это за праздник, на который они идут. Потом они учились во франко-эфиопском лицее. Там было представлено по меньшей мере шестьдесят национальностей, и они учились вместе и были счастливы.
    Мне не надо было бороться с расистскими предрассудками у них, это было бы все равно, что ломиться в открытую дверь! Так что мне просто повезло, будь мы во Франции, такого шанса, может, и не представилось бы. - А вот в повседневном воспитании детей бахаи нет ли каких особых правил?
    - Нет, по правде говоря, ничего особенного нет! Воспитание детей - нелегкое дело, и я не знаю таких семей, где бы все шло гладко с детьми. Повседневные трудности жизни. Воспитание детей само по себе целая наука, психологическая дисциплина, которая развивается уже в течение ряда лет. Для нас воспитание означает применение на практике наших Писаний, но конечно и научный подход. Какой бы веры вы ни были, но если вы беспокоитесь о своих детях, если хотите растить их не так, как выращивают поросят, - то вы подходите к делу воспитания внимательно и вдумчиво. Учите и совершаете промахи... Бахаи - такие же люди, как и все остальные, коэффициент риска у них такой же, как и у любых других родителей... Просто мы пытаемся превратить отрицательное в нечто положительное. Кроме того, мы слишком хорошо понимаем значение воспитания, и среди нас нет людей с другим мнением об этом.
    - Ваши дочери безоговорочно приняли веру бахаи?
    - Я никогда их к этому не подталкивала. Я участвовала во многих выставках и обычно брала их с собой. Они помогали мне в оформлении выставок: устанавливали указатели, что-нибудь подрисовывали. Когда моей старшей было лет пятнадцать, она терпеть не могла разговоров о религии. Я оставила ее в покое.
    - Это вас не обеспокоило?
    - Это нормально! Послушайте, если ребенок не пойдет против родителей в пятнадцать лет, то этого не будет никогда.

    - Так потом все утряслось?
    - Да. Она ходила на встречи молодых бахаи, где проповедуют мало, зато организуют недельные лагеря, забираются на какую-нибудь гору или спускаются в пещеру, ходят на байдарках. А так как она действительно любит спорт, такие вещи ее привлекали. Мало-помалу она научилась видеть все в истинном свете. Когда человеку лет пятнадцать или шестнадцать, он не принимает половинчатых решений, он непреклонен. Она поняла, что человек становится бахаи не потому, что приобрел какой-то "налет" благодаря образованию, здесь, скорее, есть нечто, что ставит это образование под вопрос, что заставляет вас каждый день вновь и вновь определять свою позицию...
    Так вот получилось...
    - А как было у ее сестры?
    - У ее сестры все прошло спокойнее. Она много, очень много читала. Она хотела до всего дойти сама. Она сама все решила. Мне не пришлось ее никуда направлять, показывать, что к чему. Она приняла веру без всяких метаний.
    Нам захотелось убедиться в том, что мы слышали: согласно учению бахаи, основная ответственность за воспитание ребенка лежит на матери. И прежде, чем снова вернуться к разговору о роли женщины вообще, мы задали Мухаммаду Б. вопрос:
- Почему именно на женщину, а не на обоих родителей возлагается забота о воспитании детей?
    - Да потому, что в первые годы своей жизни, наиболее важные, наиболее насыщенные, дети большую часть времени проводят подле матери, которая до этого выносила их. Ее присутствие закладывает в них основы воспитания. И в первые два-три года для них нет ничего более важного. Но мать ни в коей мере не освобождает отца от его доли ответственности. Она не может позволить ему уклониться от исполнения своей роли, поскольку внимание с его стороны, любовь, общение с ребенком необходимы для гармоничного развития детской психики.
    Остается поговорить об образовании, которое, на взгляд бахаи, не является определяющим фактором в воспитании, но его составной частью. Профессор Камеран подчеркивает это:
    -Учение много дало мне. Бахаи придают большое значение образованию. Среднее или университетское образование оценивается выше, чем финансовые успехи и богатство. Это ясно. Я рос в состоятельной семье, но мне все время говорили: истинная ценность не в деньгах. Истинная ценность заключена в знаниях, которые ты можешь приобрести через учение и воспитание. С этой точки зрения весьма интересной представляется история иранских бахаи. Поначалу это были мусульмане, евреи, христиане - их было немного, - которые образовали некое меньшинство, не очень отличавшееся от остального иранского населения. А через сто, сто пятьдесят лет среди бахаи практически не было неграмотных, и лучшее образование получали девочки... Семи или восьми поколений было достаточно для того, чтобы эта группа иранцев стала более образованной, чем все население в среднем, потому что этому способствовала принятая у бахаи система ценностей.
    Нам еще остается затронуть вопрос об отношении бахаи к работе и общественной жизни. С Мухаммадом Б., работающим на административной должности, мы обсуждаем этот вопрос с точки зрения отношений между начальством и подчиненными.
- Бахаулла предписал не злословить, пытаться понять людей, а не судить, не стремиться к достижению договоренности вместо применения власти, но, скажем, если кто-то из тех, с кем вы работаете, подвергает вас нападкам, какова будет ваша реакция?
    - Честно говоря, у меня не было подобных ситуаций.

 Обычно наши отношения с людьми таковы, как мы того заслуживаем. Люди честные, дружелюбные, искренние, делающие все возможное для облегчения жизни других, не считающие своих подчиненных роботами, которым следует только раздавать приказания, прислушивающиеся к мнению товарищей по работе в поисках наилучшего решения, редко наталкиваются на враждебное отношение...
    - А если говорить начистоту, вам никогда не приходит в голову мысль: "Этого человека я терпеть не могу"?
    - Такого не было. Но есть люди, которые никак не могут понять меня, определиться в своих отношениях со мной, которые не понимают, что я от них отличаюсь.
    - Ну это они вас так воспринимают, а каково ваше восприятие их?
    - Видите ли, конечно, иногда встречаются люди, с которыми мне трудно общаться. Я им говорю об этом. Это нужно делать. Бывает, вместо того, чтобы поговорить с тем человеком, кого это непосредственно касается, жалуются на него другим... Я не осуждаю людей. Я пытаюсь понять причины того или иного отношения. Даже в мелочах. Вот совершенно расхожий пример: человек по утру опаздывает на работу. Если первым делом смотришь на часы и выговариваешь за опоздание, не спросив, не случилось ли чего, то я считаю, что это ненормально и не по-человечески. Конечно, всегда можно дать нагоняй, но сердце так же важно, как и разум. Если что-то не ладится на работе, я всегда стараюсь выяснить, в чем дело и могу ли я хоть чем-то помочь в решении возникшей проблемы. Чего это будет мне стоить? Часа времени? А что такое час? Вот так я работаю с подчиненными. Не всегда это воспринимается так, как мне хотелось бы, но люди видят мое отношение к ним.
    Самобытная судьба Франсуазы П. М. открывает другую сторону отношения бахаи к своей профессиональной деятельности. Став врачом-физиотерапевтом, она занималась преподавательской деятельностью в одном из лечебных центров Франции. Затем последовала за своим мужем в Эфиопию, выучила амхарский язык, являющийся государственным языком этой страны, и одно из наречий, на котором говорит большая часть сельских жителей, работала практикующим врачом в очень тяжелых условиях.
    - Вместе с немцами я создала первый в этой стране центр реабилитации. В таких странах, как Эфиопия, сталкиваешься со страшными клиническими случаями. Почти не отпускается средств, нет никакой возможности помочь больным, а тут еще давление со стороны западных стран, которые стараются навязать свое оборудование, когда оно никак не отвечает местным условиям. Тяжелая проверка на прочность.

    Позже, по личным обстоятельствам, она решает полностью изменить свою жизнь и вместе с мужем и дочерьми возвращается во Францию, в сорок пять лет приступает к занятиям в Сорбонне и за год получает степени лиценциата и магистра.
    В настоящее время она работает в аппарате президента крупного французского учреждения, тесно связанного с рекламной деятельностью. Когда мы произносим слово "реклама", то возникает образ чего-то, что побуждает людей к потреблению. Нет ли противоречия в том, что ею занимается приверженец религии, которая, не предавая анафеме понятие "иметь", со всей очевидностью отдает предпочтение понятию "быть"?
    - Я бы ответила на такой вопрос утвердительно, - заверяет Франсуаза П. М., - если бы в том отделе, в котором я работаю, не существовала комиссия по этике, постоянно занимающаяся вопросами нравственности нашей профессиональной деятельности. Что мне действительно претит, так это реклама алкогольных напитков, табачных изделий или заменителей материнского молока в развивающихся странах, где, как известно, его потребление приводит к катастрофическим последствиям. Это меня ужасает. Так что я противлюсь этому...
    - А в чем конкретно проявляется ваше противление?
    - Помешать этому я не могу, у меня нет на это права, но я воздерживаюсь от участия в такой рекламе, а если спрашивают, что я об этом думаю, то высказываю свое мнение.
    - Но если бы вы были непосредственно заняты в рекламном агентстве в качестве, скажем, художника, вы бы согласились разрабатывать рекламу любого товара?
    - Думаю, мне было бы трудно примирить работу с моими этическими воззрениями.
    - А если бы вам пришлось сделать выбор - согласиться на рекламу товара, против которого вы настроены по этическим соображениям, или отказаться и потерять работу - каков был бы ваш выбор?
    - Выбор уже давно сделан. Я бы потеряла работу! Если я творческая личность, то свои творческие возможности я обратила бы себе на благо и создала бы собственное предприятие, деятельность которого была бы мне по душе.
    - То, что вы бахаи, становилось когда-либо препятствием в вашей профессиональной деятельности?
    - Косвенным образом. Например, мне предложили сопровождать президента нашего агентства в одну из очень ортодоксальных мусульманских стран, где запрещено находиться бахаи. Для получения визы надо было заполнить анкету и указать свое вероисповедание... И речи быть не могло о том, чтобы я указала, как мне предлагали сделать, будто я католичка, поскольку я когда-то действительно была католичкой и ходила в церковь...

 Так вот, я объяснила все своему начальнику... и он поехал без меня, и все тут.
    - Ваши коллеги по работе знают, что вы бахаи?
    - Значка такого не ношу, но, конечно, они знают.
     - Это как-то влияет на ваши с ними отношения?
    - Не особенно. Впрочем, разве что в одном: когда начинаются разборки. Знаете, как бывает на работе: всякие там разговоры, косые взгляды. Всем известно - если мне что-то рассказать, дальше меня это не пойдет. Ко мне приходят и рассказывают: "Этот такой, этот сякой, а этот мерзавец..." Тогда я пытаюсь как-то разрядить обстановку, распутать клубок интриг, и люди знают, что все останется между нами, это позволяет избежать столкновений. Если хотите, мне иногда приходится выступать в роли полковой маркитантки...
    - Так вам действительно удается и на работе и в кругу знакомых не злословить, не сердиться, не говорить или думать о других: "Какой он идиот, какой мерзавец"?
    - И речи нет о том, чтобы это всегда удавалось! В том-то и беда. Проявляются все наши порывы, человеческая слабость...
    - И тогда вы чувствуете себя виноватой?
    - Чувство вины ни к чему хорошему не приведет. Это разрушительное чувство. Сделанного не воротишь. А бахаи должен всегда быть устремлен вперед, к совершенствованию. Быть бахаи - это значит быть мужественным. Но по сути своей это относится к любой религии, если живешь действительно так, как она учит жить.
    Нам показалось, что особый интерес представляет соотношение принципов веры и профессиональных обязанностей, когда дело касается медицины. У нас была возможность коснуться этого вопроса на встрече, организованной Ассоциацией врачей бахаи, в которой - и это нас поразило - состоит много выходцев из Ирана.

    Никаких молитв ни на открытии, ни на закрытии встречи. Зал воспринимает происходящее с вниманием, но без напряжения. На маленьком помосте, где сменяют друг друга выступающие - бахаи и не бахаи - царят скорее доброжелательность и искренность, чем напыщенность, все друг с другом на "ты". Мы не станем задерживаться на подробностях выступлений и дискуссий, разворачивавшихся после каждого выступления, на которых поочередно говорили терапевт, хирург, педиатр, служащая аптеки и медсестра, хотя хотелось бы все же отметить очаровательную девушку по имени Моника, которая смело начала свою речь такими словами:    "Прежде всего я должна заявить о полной поддержке бастующих медсестер".
    Происходившее в тот день можно обобщить так: гуманистический подход к человеку в противовес механистическому. Это чувствовалось в выступлении руководителя анестезиологической службы (сам он не бахаи), говорившего о больных, у которых "только глаза могут кричать о помощи", и о том, что нельзя лишать безнадежных больных общения с людьми. Это чувствовалось и тогда, когда служащая аптеки настаивала на том, что ее работа - не только отпускать лекарства, но и успокаивать больного, по-человечески помогать ему или советовать, при этом главная трудность, с которой ей приходится сталкиваться, если относиться к клиентам таким образом, - нехватка времени. И когда медсестра, не мудрствуя лукаво, говорила: "Поскольку я бахаи, я стараюсь относиться к работе в соответствии со своими идеалами". И когда хирург заметил: "...теперь речь идет о том, чтобы установить не двустороннюю связь "врач - больной", а трехстороннюю, включающую и жизненную силу", - а потом процитировал Амбруаза Паре: "Я только облегчаю страдания, а Бог излечивает".
    Ободренные успехом первых шагов, мы, естественно, захотели поглубже разобраться во всем этом, и это привело нас в элегантную приемную профессора К. С. Как это часто случалось во время нашего исследования, он заговорил с нами совсем не о том, чего мы от него ожидали.
    - В нашей работе, врачебной практике, часто бывают ситуации, когда принадлежность к вере бахаи не имеет никакого значения, а бывают и такие, как мне представляется, когда вера заставляет нас поступать вполне определенным образом. Если угодно, давайте рассмотрим такой пример. Я врач, руководитель отдела и преподаватель университета. Передо мной стоят две задачи. Одна - лечить больных. Другая - в какой-то степени вести за собой людей, быть их руководителем. Когда решаешь технические задачи - выбор метода лечения, назначение лекарств - вера ни при чем. Это то, что в университете называют политикой: какие предметы следует преподавать, как составить расписание занятий. Это чисто профессиональные вопросы, и их решение зависит от знания предмета. И все же и в медицинской и в преподавательской сферах моей деятельности есть такие аспекты, когда многое определяется верой: отношение к больному, осознание долга перед обществом... Здесь вера помогает нам, давая точку отсчета. Конечно, будучи врачом, все время сталкиваешься с этическими проблемами. Но это касается не только врачей бахаи. Кто-то становится просто специалистом, а других волнуют этические вопросы, и каждый размышляет над ними, но не как бахаи, а как человек, у которого за душой есть еще что-то, кроме науки. Удается достичь полного согласия по этическим вопросам со многими коллегами, которые придерживаются других вероисповеданий или даже не верят в Бога.
    Например, один из самых насущных вопросов, с которым приходится сталкиваться, - это вопрос об эффективности имеющихся технических средств. Мы же не можем ими пользоваться только потому, что они есть на белом свете. Нам еще надо решить, насколько они соответствуют потребностям пациента. Возьмем случай, когда больному надо сделать операцию. Что касается анестезии, то сегодня мы можем сделать все. И к операции практически нет никаких противопоказаний. Но сначала хорошо бы задуматься - а надо ли вообще оперировать? Изменится ли жизнь человека к лучшему?
    Поможет ему это или нет? Это проблемы не научного плана. Такой вопрос ставится и в отношении больных раком в конечной стадии, и в отношении людей, переживших аварию и находящихся в глубокой коме, и стариков на пороге смерти.
    - Короче, в тех случаях, когда применимо понятие "поддержание жизни"?
    - Да, поддерживающее лечение - один из важнейших аспектов данной проблемы. Грубо говоря, у нас слишком много власти, и следует думать, прежде чем ею воспользоваться, да и делать это надо разумно. Многие врачи сталкиваются с подобной проблемой, но обосновать свою позицию можно только на основе научных данных. Надо быть врачом, чтобы пойти на принятие решения. Меня иногда удивляет и даже поражает - и я говорю это вам с полной откровенностью - когда кое-кто из бахаи, ничего не понимая в медицине, выносит свои суждения о медицинской этике. Похоже, таким людям иной раз представляется, будто только они являются обладателями истины, будто только они озабочены этическими проблемами. Я против этого. Многие мои коллеги - люди великодушные, больше думающие о больных, чем о болезнях, - ломают головы над этими вопросами. Если ты бахаи, это отнюдь не значит, что ты всегда прав.
    А с другой стороны, если ты бахаи, то это дает ориентиры,когда размышляешь о молодости и старости, о страдании, о жизни и смерти, даже о таких вещах, как оплодотворение в пробирке или аборт. Живешь, постоянно размышляя о каких-то важных вопросах. И конечно, говоришь об этом с людьми.
    - Какова позиция ортодоксальных бахаи по вопросу об абортах?
    - Не знаю. Я не "ортодоксальный бахаи".
    - А какова ваша позиция?
    - Вы же знаете, что врач не имеет права отказать в помощи тому, кто в ней нуждается, но в силу своих убеждений может отказаться делать аборт. Мне, поскольку я анестезиолог, иногда приходится участвовать в проведении абортов, и если я это делаю, так потому, что уверен - в некоторых случаях это просто необходимо. Аборт - это катастрофа, ужасная операция, и у женщины, прошедшей через аборт, это непременно отложится в сознании, оставит свой след в душе - рубец останется навсегда. Но иногда бывают такие случаи, когда, если не сделать аборт, последствия могут быть еще более тяжелыми. И скажу вам честно, я не думаю при этом о душе ребенка.
    - А как вы себя ведете с умирающим больным?
    - Нет заранее установленных правил. Решаешь, когда видишь. Если больной знает, что он умирает, можно, например, сказать ему так: "Знаете, у вас неизлечимая болезнь. Я врач, здоровье у меня хорошее. Но может так статься, что я завтра умру, а вы будете жить. У меня нет никаких преимуществ перед вами. Вы - человек, и я - человек. Правда, у меня есть определенные знания, которые могут вам помочь. В этом мое единственное превосходство над вами, а так - я тоже не бессмертен". Думаю, сказать это - тоже важно.
    - Да, но это присуще не только бахаи. У многих врачей, как вы сами подчеркнули, такое же отношение.

 В вашем поведении как врача проявляется ли что-нибудь такое, что свойственно только бахаи?
    - У меня нет никаких рецептов бахаи. Но зато кое в чем я чувствую себя более уверенным, потому что это связано с образом жизни бахаи и потому что я был так воспитан. Я всегда готов выслушать самые разные мнения. Есть уже укоренившаяся привычка стремиться к достижению согласия, или, как мы говорим, к совету, поскольку в общинах бахаи жизнь строится именно на основе совета. Я бы даже сказал, что эта своеобразная техника общения, которую люди быстро осваивают в общине бахаи, поскольку она во всех случаях срабатывает, очень полезна и обогащает человека. Мое воспитание также предопределило неприятие каких бы то ни было предубеждений, касающихся расы, пола или социальной среды. И опять же бахаи здесь не исключение, но для них это естественное отношение к данным проблемам. Воспитание в духе бахаи очень помогает мне в жизни. Я прошел хорошую школу. Такое же отношение может быть и у других людей, хотя они и воспитывались по-другому. А некоторым людям все это присуще даже в большей мере, чем мне.
    - А может быть, врачи - бахаи чаще, чем другие, видят в больном личность и проявляют к ней уважение? Хотя в целом отношение врачей к больным улучшилось, все еще часто доводится видеть, как "светила", весьма компетентные в своей области, обращают на пациента внимания не больше, чем на неодушевленный предмет.
    - Возможно, личные амбиции, желание добиться успеха становятся иногда самым главным, в ущерб другим ценностям. Но настоящие светила - люди чуткие. Мои учителя всегда с вниманием относились к чужому мнению и были чрезвычайно скромны. Знаете, есть персидская пословица, которая гласит: "Чем богаче дерево плодами, тем ниже оно клонится к земле". Дело здесь не в вере, а в личных качествах человека. Я просто счастлив, что многие мои коллеги обладают всеми этими качествами, и в то же время они - не бахаи.
    Множество людей в своем поведении пользуются теми же мерками, что и мы. У меня создается впечатление, что я один из многих, кто стремится выслушать чужое мнение, быть всегда искренним в общении с людьми и ищет пути к согласию между ними. Просто, когда ты рожден в семье бахаи, многие черты характера становятся едва ли не врожденными и естественными, вот и все.
    - Многие иранские бахаи становятся врачами. Вы пошли в медицину по призванию? Из желания быть полезным? Или под влиянием веры?
    - Не совсем так. Я кончил школу с математическим уклоном, но в математике был силен не настолько, чтобы поступать туда, где мне бы хотелось учиться. Так что здесь скорее дело случая. У меня брат врач... вот и я пошел в медицину.
    - Мне говорили, что врач последнего шаха Ирана был бахаи.
    - Да, это так.
    - Давайте представим, что аятолле Хомейни, который подвергает гонениям ваших единоверцев, потребовалась ваша помощь. Как вы поступите?
    - Конечно, окажу помощь. Самое прекрасное для врача - это возможность лечить любого человека, независимо от того, кто он и что собой представляет. Ваш пример немного надуман, но когда в больницу поступает виновник автомобильной аварии, жертвами которой стало пять человек, то его лечат так же, как и всех остальных. В Соединенных Штатах, где я недавно побывал, часто приходится оказывать помощь торговцам наркотиков, а ведь от них - только зло, особенно для молодежи, это такие низкие люди! Медсестры, врачи выхаживают их, и им все равно, кто перед ними, важно, что это - человек. А во французских больницах разве будет медперсонал, исходя из истории болезни пациента, действовать по принципу: "Послушайте, это же иммигрант, мы его лечить не будем"? И это одно из тех явлений, которые обнадеживают. Так что, если аятолла окажется в моей больнице, с удовольствием буду лечить его, хотя он и преследует бахаи в Иране. Это не имеет отношения к исполнению профессионального долга.
    В ходе наших бесед о повседневной жизни бахаи, мы снова затронули вопрос о политике. Напомним, что бахаи запрещено вступать в какие-либо партии и выступать против существующего правительства. А как обстоят дела на самом деле? Мухаммад Б. уже рассказывал о своих родственниках, которые приобщили его к вере бахаи во время войны в Алжире.
    - Они были сторонниками независимости Алжира. Но когда в Оране - вы, наверное, помните, - сложилась тяжелая, взрывоопасная ситуация, они, я думаю, прилагали все усилия к тому, чтобы наладить связи, установить диалог между двумя противостоящими общинами. 
    Замечание Франсуазы П. М. относительно тиранических, коррумпированных, расистских режимов было весьма однозначным и... весьма в духе бахаи:
    - Надо обращать во благо любую ситуацию, даже самую катастрофическую.
    - Трудно обратить во благо ГУЛАГи, пиночетовские стадионы или апартеид!
    - Если сам живешь в такой стране, то можешь учить живущих бок о бок с тобой людей, чтобы у них открылись глаза. Вовсе не обязательно учить вере бахаи праздными словами. Можно сказать людям: "Вы вправе иметь свою точку зрения, читать газеты, думать над тем, что происходит". Почему власть оказывается в руках тиранов? Потому что слишком много в мире людей, готовых проглотить ложь, которую им подсовывают, не пытаясь ни в чем разобраться, лишенных критического взгляда на происходящее, и беды наши от того, что люди начинают подчиняться, не рассуждая. Уверяю вас, что современных диктаторов больше всего страшит то, что люди могут прозреть. Тогда, знаете ли, очень трудно будет морочить им голову. Так что в условиях диктатуры мы должны не бежать от нее, а поддерживать людей, вселять в них надежду, удерживать от отчаяния, поскольку отчаяние ужасно. Вот поэтому-то, несмотря на наш отказ от любой борьбы, мы все-таки можем оказаться полезными.
    Теперь, заканчивая наше исследование, которое мы вели во многих направлениях, приходим к выводу: тем общим, что присуще бахаи в их повседневной жизни - об этом говорили все, - является неистребимое желание достигнуть согласия. Это же является одним из законов общественной жизни, предписанных Бахауллой. На любом уровне - будь то предприятие или семья, производственная деятельность или частная жизнь - любое важное решение принимается только после того, как изложены все точки зрения.
    Вспомним, что писал Бахаулла: "Сверкающая искра истины возгорается только при столкновении разных мнений".
    Нам остается еще поговорить об отдыхе. Но эта тема быстро иссякает. У бахаи есть "встречи у камелька" и общие праздники, есть "летние школы", где в течение недели проводятся занятия по определенной теме, не обязательно относящейся к религии, а свободное время отдается спорту и развлечениям. Словом, ничего необычного. Кино, музыка, театр, танцы, дружеские встречи - каждый занимается тем, чем хочет. "Просто, - уточняет Мухаммад Б., - мы отвергаем все упадническое, пошло коммерческое, и во всем пытаемся соприкоснуться с прекрасным, с тем, что приносит радость, будь то музыка, еда или одежда".

 От него мы услышали такой вывод: "В вере бахаи некоторые установления применимы исключительно к внутренней жизни, другие больше связаны с жизнью общины, общества, они имеют общечеловеческий характер. Они жизненно необходимы для создания здоровых основ общества и зарождения новой, Боговдохновенной цивилизации. Главным же для достижения единства народов является любовь ко всем людям, к человечеству в целом, во всем его разнообразии. Если ты не воспринял этого, то ты не бахаи".

Понятно, что мужчины и женщины, которые общались с Бабом, а затем с Бахауллой или его сыном, Абдул-Баха, поддавались силе их обаяния и воодушевлялись их проповедями о мире, единстве, справедливости и надежде, и обращались в новую веру. Ясно также, что в раздираемом смутой Иране середины прошлого века, как было показано в предыдущей главе, вера бахаи, этот луч света во мраке, нашла благодатную почву для своего расцвета. Новая вера передавалась из уст в уста, опираясь на слово, что столь близко и понятно людям Востока, где традиционно его умело используют и в поэзии, и в образной речи, и в риторике.
    
    Но вот мы стоим на пороге третьего тысячелетия. Повсюду люди сетуют на упадок духовных ценностей. Говорят, что традиционные мировые религии предаются забвению, и тут же - что кажется парадоксальным - пугаются фундаментализма. Когда Андре Мальро предсказал, что "XXI век - или будет веком духовности, или его не будет", он, возможно, был первым из тех, кто предчувствовал грядущие изменения в мире, и признаки этого уже можно наблюдать - это и реакция на католицизм, и распад религий на секты, часто весьма сомнительного характера.

    За последние двадцать пять лет, без рекламы, без шумных кампаний в прессе, число людей исповедующих религию бахаи выросло с пятисот тысяч до почти пяти миллионов (именно такие данные приведены в Британской энциклопедии). По охвату стран и территорий это самая распространенная после христианства религия. Как сегодня становятся бахаи? Теперь, когда прямых потомков первых иранских новообращенных осталось так мало, а тех, кто уцелел в Иране, преследуют? Какими путями голос Пророка Бахауллы доходит до слуха американцев и европейцев, африканцев и латиноамериканцев, азиатов и австралийцев почти через сто лет после его смерти?
    
    Во время нашего пребывания в Хайфе, где представлено такое множество рас и народов, а затем во Франции, где продолжалось наше исследование, мы на наших запланированных, а иной раз импровизированных встречах просили мужчин и женщин различного социального положения и возраста рассказать о том, как они пришли к вере. Мы также расспрашивали молодых людей о том, как они воспринимают некоторые правила поведения, которые кажутся весьма суровыми для нашего времени: исключение внебрачных связей, подчинение решениям выборных органов, а в политическом плане - строгое соблюдение законов за исключением тех, что требуют отказа от веры, запрещение борьбы против правительства, даже самого коррумпированного, и так далее. Почти все отвечали нам с полной искренностью и очевидной свободой, не уклоняясь от вопросов, которые иногда были весьма личными, и вовсе не пытаясь давать заученные правильные ответы. Каждый рассказ отличался от другого, как отличались и пути, которые привели людей к вере, и образ жизни каждого из них. В учении бахаи говорится, что поиск истины - личное дело каждого взрослого человека, который должен на все смотреть своими глазами и обо всем судить своим умом. Похоже, наши собеседники так и поступали.
    
    Ниже приводятся некоторые из этих рассказов в том порядке, в котором мы их записали, сначала в Хайфе, затем в Париже. Прежде, чем мы перейдем к ним, одно уточнение: в вере бахаи нет ни обрядов, ни таинств, подобных крещению, причастию или конфирмации. Когда человек - а это может быть только взрослый - решает присоединиться к этой религии, ему достаточно объявить себя бахаи.
    
    Жан Мари Но, 36 лет, из Люксембурга, служба охраны.
    - Мне было семнадцать лет, когда я впервые встретил - а случилось это в Люксембурге - бахаи из Ирана. Родители мои - католики, но не особенно ревностные. Я изучал экономику, был обычным студентом, ничем не отличался от других. Правда, я был несколько разочарован своей специальностью и потому в течение двух лет одновременно готовился на преподавателя начальной школы.
    
    Любил музыку - я ее до сих пор люблю. Играл на трубе. И по-прежнему играю. И, как многие другие из нашего поколения, покуривал "травку". Очень увлекался психологией и, бывало, размышлял о разных религиях, хотя и был с ними плохо знаком. Мистиком я не был.
    И то случайное общение с иранским бахаи ничего для меня не изменило. Я считал его слишком большим идеалистом. Но все-таки нашел несколько книжек о его вере.
    
    Чуть позже я почувствовал себя в каком-то тупике. Я ни в чем не находил смысла. Захандрил. Я снова вернулся к книжкам бахаи, надеясь найти в них хоть что-нибудь, потом опять встретился с тем бахаи, который рассказал мне о своей вере. Поначалу я был настроен очень критически. Затем возник интерес, но все же я держался на расстоянии. И так, на протяжении двух лет я вел как бы двойную жизнь, но за это время принял участие в работе нескольких летних школ бахаи, где обсуждались вопросы нравственности, образования и истории религий. И наконец, когда я почувствовал внутреннюю убежденность, я сделал решающий шаг.
    
    Немного позже я вознамерился посвятить себя исключительно служению вере бахаи. Сначала я решил, что отправлюсь в Африку с группой странствующих учителей. Потом узнал, что есть работа здесь, в Святой земле, во Всемирном Центре, но не в бухгалтерии - да у меня в любом случае не было нужного опыта, - а в службе охраны.
    
    Я предложил свою кандидатуру, и меня приняли. Приехал я сюда за свой счет. Если приезжаешь сюда работать на срок не менее полутора лет, как в случае со мной, община может взять на себя расходы по переезду, но если можешь оплатить сам, то тем лучше. Мне кажется, что здесь больше возможностей приобщиться к вере, чем в общинах Германии или Люксембурга. Поначалу я чувствовал себя неуверенно, но когда я попал в окружение ста пятидесяти молодых бахаи, приехавших со всего мира, я вскоре поборол свою застенчивость. Скоро кончается срок моего пребывания в Святой земле. На какое-то время я поеду поработать в Кот д'Ивуар, а потом вернусь в Люксембург и буду работать в банке, но теперь все будет по-другому, потому что хандра моя прошла. Я нашел смысл жизни.
    
    Конечно же, не все мои приятели - бахаи. Меня от них отличает только одно: мое знание. Когда у них есть на то желание, мы говорим о вере бахаи. Есть среди них и такие, кто не верит в Бога. Но это не мешает нашей дружбе. Зато у меня были трудности с моей девушкой: она не любила иранцев. Болезненнее всех мое обращение в веру бахаи восприняли родители. Впрочем, они меня поняли. Им пришлось смириться. Вы спрашиваете, как человек становится бахаи? Это, в сущности, загадка.

    Бенуа Юше, француз, 25 лет, садовник.
    - Родители мои католики. Я самый младший в семье, а детей в ней много: у меня шесть сестер и один брат. Религия меня всегда занимала, но относился я к ней по-своему. В одиннадцать лет я отказался принять первое причастие: я не хотел отдавать свою жизнь "Ему". И я очень рано стал задаваться вопросом, отчего так много религий, если Бог - один. Так вот, в пятнадцать лет я решил объехать весь мир на велосипеде, чтобы самому увидеть все эти религии. Кроме того, я всегда задумывался о том, как помочь бедным.
    
    Сначала я решил отправиться в Израиль в надежде, что в Святой земле я отыщу ответы на все свои вопросы. Я ехал через Иорданию и двух километров не доехал до Иерихона, так как забыл об одной мелочи: о границе между Иорданией и Израилем, которая в то время была полностью закрыта. На границе меня остановили. После этого я отправился в юго-восточную Азию. Бирма, Таиланд, другие страны - все на велосипеде. У меня украли все деньги. Я жил в буддистских и индуистских храмах, в мечетях, и мое давнишнее представление, что Бог - только один, что все люди молятся единому Богу, еще больше окрепло. Я вернулся во Францию. После возвращения мне пришлось туго. Какое-то время я работал в ресторане на Лазурном берегу (я повар-кондитер), но мне все время хотелось съездить в Израиль. Тогда я предпринял новую попытку попасть туда на попутных автомобилях и судах через Кипр. Но мне не повезло: я попал в турецкую часть Кипра и вновь столкнулся с той же проблемой, что и в Иордании: с невозможностью попасть из мусульманской страны в Израиль. Я снова вернулся во Францию. Конечно, я мог бы добраться до Святой земли самолетом, но я и думать не хотел об этом. Мне надо было совершить свое паломничество пешком.

Совершенно случайно, привлеченный названием, я купил во Франции книгу "Одна планета, одна страна". (Брюжиру. Одна планета, одна страна. Париж, 1975.) Так я открыл для себя веру бахаи, с ее учением о Восходящем божественном Откровении, которое дается нам через пророков - одного за другим посылает их Бог, создавая единую религию для единого рода человеческого. Я нашел то, что так давно искал. Я тут же дал прочитать книжку родителям. Я стал читать еще и еще об этой вере, и через три недели объявил себя бахаи.

    Я участвовал в конференциях бахаи, потом вызвался поехать сюда, и мою кандидатуру приняли, а в знак благодарности Бахаулле я пришел сюда пешком.
    Работаю здесь садовником, и работа мне нравится. Меня не волнует то, что религия накладывает запрет на спиртное и внебрачные связи. Это требования чистоты и целомудрия, которые я охотно принимаю, потому что мне понятны причины таких требований. Я собираюсь отправиться пионером в Бенин, а пионеры - это люди, которые способствуют распространению веры в тех местах, где еще нет общин бахаи. А там, поскольку каждый бахаи должен сам зарабатывать себе на жизнь, а не сидеть у кого-то на шее, открою свой ресторанчик - ведь я же повар.
    
    Самюэль Таньи-Тамбе, камерунец, 30 лет, садовник. (Высокий, крупный мужчина, очень спокойный, сдержанный).
    - Я родился в стране, где преобладают мусульмане, а вот отец у меня - бахаи. Но он никогда не пытался навязать мне свою веру. До шестнадцати лет я пил и курил, а религия меня вовсе не интересовала. Потом я заинтересовался учением бахаи, стал читать книги об этой религии, и у меня сложилось впечатление, что она больше, чем христианство или ислам, соответствует нашему времени. Меня особенно привлекала идея единства рода человеческого. Я понимал, какую важную роль эта идея с ее социальной направленностью и концепцией развития может сыграть в жизни моей страны и особенно сельского населения. В 1977 году я объявил себя бахаи. Я участвовал в программе социального развития на северо-западе Камеруна, работая репортером при службе печати одной национальной компании.
    
    Затем я отправился в паломничество по святым местам. Это очень личное дело. Приехав сюда, я испытал такое сильное волнение, такой взлет веры, что мое паломничество наполнилось для меня новым смыслом, и я обратился с просьбой разрешить мне остаться здесь работать на добровольных началах. Работа садовника, которой я здесь занимаюсь, мне очень нравится. Вместе с природой я творю красоту. Я работаю со специалистами, от которых многому научился.
    Не пить и не иметь внебрачных связей - это правило, и по мере того, как растешь духовно, лучше понимаешь его смысл. На мой взгляд, самое важное, что дает вера бахаи, - это импульс, та основа, которая позволяет развивать собственные способности.
    После окончания срока моей добровольной работы здесь я поеду в Лондон, буду дальше учиться, а потом вернусь в Камерун, чтобы работать журналистом. Мне хотелось бы иметь возможность писать о событиях так, чтобы не выражать точку зрения какой-то одной партии - партии исчерпали свои возможности. Средства массовой информации - слишком важное поле деятельности, и я полагаю, бахаи не должны оставаться в стороне.
    Тиати Зок, 33 года, камерунец, работник службы охраны. (Худощавый, крепкий, говорит непосредственно и в то же время задумчиво).
    - Я родился в Камеруне, в мусульманской семье. Ходил в протестантскую школу и стал протестантом. Но уже тогда я все время спрашивал пастора, которому совсем не нравились мои вопросы, зачем так много всяких религий. Что до католиков, то они свою религию не изучают, а только поют да славят Деву Марию. Мне этого было мало. Я почувствовал отвращение ко всем религиям: они ничем не отличались друг от друга. И я отказался от поисков веры.
    
    После окончания школы я продолжил занятия экономикой в университете Яунде. И вот однажды мой двоюродный брат привел ко мне в комнату пионера бахаи, и я услышал их разговор. Меня это заинтересовало. Потом я снова встретился с этим бахаи и сказал себе: "Пастырь бахаи отвечает на все те вопросы, от которых уходили протестанты". Он разъяснил мне, что такое Восходящее Божественное Откровение. Для меня это тоже было настоящим откровением. Я стал изучать Писания бахаи, все более убеждаясь в правоте этой веры, и вскоре объявил себя бахаи и отправился в Гану пионером, устроился там на работу и сам зарабатываю себе на жизнь, как того требует наша вера.
    
    Раньше я был большим любителем выпить, тем более что мой отец занимается виноделием, а тут бросил пить. Я почувствовал, что стал другим человеком, совершенно здоровым. Конечно же, соблюдать целомудрие непросто, но когда не пьешь, то намного лучше управляешь своими эмоциями, да и все предстает в другом свете. В самом деле, такие правила жизни, особенно в наше время, являются благословением, и цена, которую платишь, не сравнима с тем, что выигрываешь. Мы слабы, а общество, в котором мы живем, развращено. Когда совладаешь со слабостью, соблюдение правил перестает быть принуждением и обращается в радость.
    И наконец, мне захотелось совершить паломничество сюда, я просто чувствовал, что мне необходимо побывать в святых местах, чтобы посвятить себя служению.

 Я узнал, что Всемирному Дому Справедливости нужны добровольцы. Я обратился с прошением. Вакантных мест по тем специальностям, которыми я владею, - экономика или финансы - не было, но требовались люди в службу охраны. Но это было неважно, главное, что была возможность быть полезным.
    Я приехал сюда ровно месяц назад - проезд оплатил сам - и попал в атмосферу всеобщего братства. Работа в службе охраны мне не в тягость. Может быть, слово "охрана" здесь не очень уместно, поскольку мы не вооружены, а занимаемся в основном тем, что следим за замками да выводим докучливых посетителей, а для этого совсем не обязательно заниматься боевыми видами борьбы или даже быть очень сильным. Служба безопасности, как я это понимаю, означает принятие мер предосторожности. Речь идет о том, чтобы предотвратить преступление, в основе которого две вещи: злой умысел и возможность его осуществления. Это не противоречит нашему принципу неприменения насилия, скорее наоборот. В будущем мне бы очень хотелось поездить по Европе, а потом вернуться в Африку, быть полезным, продолжать служение. Конечно, экономическое развитие, строительство больниц и тому подобное - все это очень важно, насущно, но еще важнее образование и воспитание, потому что оно определяет все остальное.
    
    Бог дал каждому из нас разные способности, а уж наше дело их развивать. Так учит вера бахаи, и это великая религия для зрелых людей.
    Билл Коллинз, американец сорока лет, заведующий библиотекой. (Стройный, остроумный, с удивительно живым взглядом, хорошо одет, гармоническое сочетание яркого галстука и рубашки говорит о хорошем вкусе. На стене его кабинета, между полками с книгами и журналами - забавная фотография папы римского, который сложил пальцы в виде очков и смотрит через них. Билл  Коллинз не относится к разряду тех молодых людей, которые несут добровольную трудовую службу, он уже несколько лет исполняет обязанности заведующего библиотекой, за что получает небольшое жалованье, как и другие бахаи, осевшие в Святой земле надолго).
    - Я американец, родители у меня баптисты. Я принадлежал когда-то к баптистской церкви, был воспитан в духе катехизиса. В двенадцать лет я начал размышлять о религии и прочитал Библию, как настоящий роман. Она меня потрясла. Я стал, скажем так, христианином собственного толка. Я во многом не соглашался с баптистским учением, особенно в том, что касалось сотворения мира. В религиозных текстах много аллегорий, которые требуют толкования. Я открыл это для себя вместе с верой бахаи, а в то время наш пастор не мог ответить на мои вопросы. Встав на свой путь, я не намерен был останавливаться. После Библии я прочел Коран в английском переводе.
    И вновь я был потрясен, мои воспитатели сердито мне за это выговаривали. Но это не помешало мне взяться за Писания буддистов, мормонов и других. Не знаю, было ли это знамением, но в восемнадцать лет я написал работу о сущности единства, и она была признана лучшей в нашем классе.
    
    Потом я увидел по телевизору передачу о религии бахаи. Мне показалось, что это как раз то, что я ищу. Я обратился в общину с просьбой прислать мне литературу. Мне выслали несколько книг, и я прочел их, как захватывающий роман. Вскоре я поехал в Вермонт учить французский, русский и испанский. И там мне, наконец, довелось встретить троих людей, исповедовавших веру бахаи. Они были не такими, какими я представлял себе бахаи. Они ничем не отличались от других. Но это меня не разочаровало скорее всего потому, что, сам того не зная, я уже был к тому времени бахаи.
    После окончания колледжа я получил место в библиотеке Сиракуз. Там я познакомился с моей будущей женой, она тоже была бахаи. Мы поженились. Потом я работал в исторической библиотеке Висконсина, а когда узнал, что Всемирному Центру требуется библиотекарь, предложил свою кандидатуру. Через полгода я получил приглашение, и мы приехали во Всемирный Центр. Это случилось в 1977 году. В том же году родился наш сын Джонатан, а двумя годами позже - дочь Сара. Такая жизнь, когда все вместе, напоминает жизнь в кибуце. Что-то ладится, что-то нет. Не у всех бахаи все получается так, как они хотели бы. Мне тоже не всегда все удается, но мы не оставляем попыток.
    
    У нашей веры свои принципы, но вот как их применить в жизни? Конечно же, у нас есть право, и даже обязанность, иметь собственное понимание религии. Но истинное толкование остается за Хранителем Веры. Вот, например, вы сказали, что старшие члены общины заявляют, будто противозачаточные средства запрещено использовать, кроме случаев, когда речь идет об опасности для жизни матери или ребенка. Но у Бахауллы ничего не сказано о таком запрещении. Если бы такой запрет существовал, я бы знал, ведь я же библиотекарь! В этом вопросе каждый должен сам принимать решение.
    Вы также упомянули, что задавали вопросы об отношении бахаи к тираническим режимам, к тем, кто повинен в экономических блокадах, или о нашем принципе повиновения правительству, под властью которого мы живем, даже если оно несправедливое, продажное, коррумпированное, кровавое, и получали ответы, которые кажутся лицемерием. Лично мне трудно допустить, чтобы людей отлучали от общины только потому, что они борются с незаконным правительством, таким как в Чили. Или в Южной Африке. Всемирный Дом Справедливости, который является высшим авторитетом, выступил с заявлением об апартеиде, в котором подчеркнул его отвратительную сущность, но там же сказано и о том, что мы не можем действовать против Южной Африки. Лично для меня это неразрешимая дилемма.
    
    Каким путем идти? Я считаю, что не надо принимать скороспелых решений, всегда надо искать возможность новых толкований. Заботиться о том, чтобы вера бахаи несла что-то новое. Слово и его толкование образуют единое целое. Но между толкованием и Словом не должно быть противоречия.
    Полагаю, что уеду отсюда года через два или три: думаю, что библиотеке нужны новые люди, со свежим взглядом на вещи.
    Арлет и Гастон Маттеус, бельгийцы. Гастону 68 лет, он отвечает в хозяйстве Всемирного Дома Справедливости за декор и реставрационные работы. Арлет занимается шторами, материалами для драпировки. (Интервью на два голоса, в котором каждый сначала рассказывает о собственном пути, а заканчивают они свой рассказ вместе, употребляя неразделимое "мы").
    Она : Я училась в техническом колледже в Бельгии. Вопросы религии меня не трогали, в мистику я не очень верила. Как-то случилось, что я пошла вместе с братом на собрание бахаи в Остенде. Сначала меня заинтересовала идея единства рода человеческого, осуждение расизма, сегрегации, в какой бы то ни было форме, это было очень созвучно моим мыслям. Хотя я и не обратилась в новую веру, но стала сочувствующей.
    Он : Я происхожу из христианской семьи, тесно связанной с церковью. С ранней юности я сталкивался с тем, что можно назвать "закулисной жизнью" католической церкви, весьма далекой от духа учения Христа. Мне казалось, что наше время такое тревожное, что должен прийти Мессия. В 50-х годах я бывал у протестантов, в разных сектах... Но мне это ничего не дало. Зато крепла уверенность в том, что приход Мессии неизбежен.

 Я был убежден: что-то должно измениться, и эти перемены придут только с Востока, потому что там - земля обетованная. В 1962 году я на машине отправился в Вифлеем и Иерусалим, которые в то время принадлежали Иордании, но не было никакой возможности пересечь израильскую границу. Я повидал арабский мир - Сирию и Иорданию. Однако не нашел того, что искал, а увидел только раздоры и разногласия: все претендовали на какую-то часть Гроба Господня. Я вернулся в Брюссель.
    В Брюсселе познакомился с Арлет. Она первая рассказала мне о бахаи. Поначалу меня привлекло имя "Бахаулла" - Слава Божья. Я прочел какую-то книгу о религии бахаи. Затем увидел афишу с приглашением на встречу, посвященную этой вере. Мы пошли на нее... Там мы встретили одного очень умного бахаи, который многое разъяснил нам о своей вере. Его объяснения были так созвучны моим ожиданиям пришествия Мессии. Мы проштудировали несколько книг, а потом объявили себя бахаи и заключили брак в присутствии местного духовного собрания.
    Кое-что из вероучения мне было трудно принять. Особенно положение о любви ко всему человечеству, ко всем людям, какими бы они ни были. Я пострадал при нацистах. Я ненавидел немцев. Поездка на конференцию бахаи в Германию оказалась для меня настоящим испытанием. Переступить через эту ненависть означало сделать важный шаг. Мне понадобилось несколько лет, чтобы прийти к этому.
    Потом мы почувствовали потребность полностью посвятить себя Делу. По специальности я декоратор. Я перестроил свое предприятие и основал в Бельгии издательство, выпускающее литературу о нашей вере на французском языке, впоследствии некоторые книги распространялись через французское издательство "Пресс Юниверситэр". Этим я занимался в течение двадцати лет. Наконец, мы приехали сюда, чтобы закончить отделку внутреннего убранства Всемирного Дома Справедливости. Мы здесь уже семь лет.
    Мы хотели бы остаться в Израиле до конца своих дней. И то, что Всемирный Центр и святые для нас места находятся здесь, отнюдь не случайно, ведь Израиль - колыбель христианской цивилизации, действительно Святая земля, земля обетованная.
    
    Дарлен Ходж, с Антильских островов. Отвечает за уборку Дома Справедливости и святых мест. (Круглолицая молодая женщина с длинными волосами, очень живая и раскованная).
    - Я родилась на острове Сен-Мартен в Карибском море. В нашей семье восемь детей. Моя мать католичка, отец - розенкрейцер. Забавное такое сочетание. Лет в двенадцать я стала задавать себе вопросы. Я верила в Бога, но ничего не понимала в религии в том виде, в каком мне ее преподносили. Она мне не нравилась. Я пыталась расспрашивать священника. Восемь месяцев я мучила его вопросами, на которые у него не было ответа. Он выслушивал меня, потягивая джин. Наконец он сказал мне: "Вот что, брось ты все это". И я бросила - до восемнадцати лет... А потом в доме напротив нас поселилась женщина бахаи. Мне нравилась ее манера держаться. Я стала расспрашивать ее. И она - она сумела ответить на мои вопросы. Ее объяснения казались мне логическими и ясными. Наконец-то я нашла то, что мне было нужно. В девятнадцать лет я стала бахаи.
    Два года я проучилась в университете, потом много путешествовала и убедилась в том, что человечество действительно единый род. Я побывала на других островах Карибского моря, в Соединенных Штатах, Суринаме, Французской Гвиане и других странах. На жизнь себе зарабатывала. Я или присоединялась к общине бахаи, или, если таковой не было, сама создавала ее. Я была пионером, а не миссионером, не монашенкой, не "ходячей добродетелью". В Вест-Индии и Латинской Америке трудно не пить и сохранять целомудрие, это становится настоящим испытанием. Но если Бог этого не приемлет, значит, так надо.
    Наконец, я приехала сюда для служения. Рабочий день начинается для меня в пять часов утра. Я организую уборку во всех помещениях, в том числе и в святых местах, под моим началом работает бригада из двадцати двух человек. В шесть утра закипает работа. Заканчиваем уборку к половине четвертого дня. По правде говоря, бывают такие дни, когда хочется поспать подольше. А в остальном жизнь у нас идет, как у всех молодых людей. Мы не монахи и не монашенки. Конечно же, мы не пьем спиртного, но мы организуем вечеринки, слушаем музыку, танцуем... и веселимся.
    Впрочем, я не думаю, что надолго задержусь на горе Кармель. Для бахаи повсюду столько дел, особенно в самых бедных странах. Изменила ли меня вера бахаи? Нет, не изменила. Но благодаря ей те зерна, что были скрыты во мне, проросли и расцвели. Вот так.
    Джошуа Линкольн, американец, охранник, 18 лет. (Застенчивый, очень вежливый блондин. Превосходно говорит по-французски).
    - Отец у меня адвокат, а мать - музыкант. У меня есть брат и сестра. Родился я в США. Мои родители всегда много путешествовали. Вот как раз сейчас они в Кот д'Ивуар, а до этого одиннадцать лет провели в Центральноафриканской республике, пять лет в Камеруне, два года в США. Оба они бахаи, но меня они не пытались воспитать в рамках какой-то одной религии. Они, например, не заставляли меня в детстве читать молитвы бахаи. Они не были очень строгими. Оказывали мне больше доверия, чем большинство родителей моих приятелей.

 Для них важно было показать пример и внушить мне некоторые жизненные правила, такие как уважение к людям, учтивость, вежливость, хорошие манеры, умение жить честно. Детство у меня действительно было счастливое, я вырос в дружной семье и думаю, что никогда не лгал, потому что у меня не возникало в этом надобности.
    Потом у меня начался бунтарский и антирелигиозный период, который длился два года. Я жил без родителей в интернате недалеко от Бостона. Было действительно тяжело, потому что это частное учебное заведение, "элитарное", в котором все ученики из весьма состоятельных семей, и в то же время я столкнулся со всеми современными пороками: пьянством, наркотиками, половой распущенностью. Меня не приняли как своего, да я и сам чувствовал себя чужаком. А еще надо было учиться - все одно к одному. В конце концов я образумился, ко мне вернулся душевный покой, и я объявил себя бахаи. Я написал работу по международному праву с тайной мыслью о том, чтобы использовать ее во благо делу бахаи, потому что вопрос о праве в международных отношениях - один из важнейших в нашей религии, а в ближайшие годы он встанет для всего мира, особенно для Европы.
    
    Имея диплом об окончании столь элитарной средней школы, я получил шанс пойти учиться в один из восьми американских университетов. Из них меня интересовали только два, но документы о моем приеме пришли слишком поздно, и в том году я опоздал. У меня впереди было двенадцать свободных месяцев. Мне хотелось углубиться в Писания Бахауллы, превратить этот потерянный для учения год в академический отпуск. Я написал письмо сюда, предложил свою кандидатуру, ее приняли, а этого-то мне и надо было. Мои родители поддержали меня в решении уехать - ведь это был мой выбор. У нас никогда не было такого взаимопонимания, как сейчас, когда я приехал сюда.
    Когда закончится мой срок работы здесь, я вернусь в Соединенные Штаты, продолжу учиться и буду специализироваться по международному праву, но все время буду думать о том, как послужить на благо своей веры.
    Дебби Симон, американка, приехала на один год для работы во Всемирном Центре в качестве секретаря. (Стройная, живая, веселая, с прекрасными каштановыми волосами, с челкой, танцующей над глазами).
    - Я родилась в буржуазной, очень респектабельной и благочестивой семье протестантов. Обычное детство. В школе тоже ничего особенного. Потом университет, где я училась на преподавателя английского языка. На третьем курсе я поехала во Францию, в Экс-ан-Прованс. Это было в 1968 году. Я занялась политикой, участвовала в студенческих демонстрациях. Было почти так же, как в Беркли, где в то время был пик студенческого движения. Впрочем, именно в Беркли студенты начали выдвигать свои требования. А потом была война во Вьетнаме, и мне было немного стыдно, что я американка.
    Вскоре я бросила университет и присоединилась к движению хиппи. Я жила в одной общине. Там я была очень счастлива. Это было возвращением к природе: пилить дрова, печь хлеб, ходить за водой. Я изучала восточные религии, йогу, у нас были гуру. Это было началом духовных исканий, когда христианские основы отбрасывались, так как в ту пору я считала, что они омертвели.
    Потом одна из моих подруг, изучавшая веру бахаи, взяла меня с собой на собрание. Какой-то старик говорил там о молитве и медитации. Идея Восходящего Божественного Откровения предстала передо мной как очевидная истина. Тогда этот старик, который когда-то пожимал руку Абдул-Баха, взял мою руку в свои ладони!

 Я начала читать Писания бахаи, и эти книги помогали мне. Внутри у меня была такая пустота, что духовная литература была мне просто необходима. Вера бахаи дала ответы на все мои вопросы, и я решила следовать ей. Я не могла вдруг изменить свой образ жизни, но зато, например, вместе с подругой соблюдала пост по календарю бахаи. Вся община решила, что я свихнулась. Пришло время оставить ее.
    Разумеется, у меня не было ни гроша. Одна семья бахаи меня почти удочерила. Я вернулась в университет. Ради веры я изменила свой внешний вид. От наркотиков я к тому времени уже отказалась. Но учение бахаи подчеркивает необходимость вести себя с достоинством.
    Мне стоило труда отказаться от нудистских привычек или от удовольствия коллективных купаний, которые тогда устраивались во всех общинах хиппи, да и не только там.
    Я окончила университет. Поскольку я хорошо говорю по-французски, местное собрание решило послать меня во Францию.
    Поначалу мне дали стипендию. Я работала под Тулузой и по вечерам проводила беседы о вере бахаи в соседних деревнях.
    Наконец, поскольку я преподаватель английского, мне предложили поработать учительницей в Авиньоне, где я была единственной бахаи. Я очень полюбила Францию. Там много открытых людей. Я прожила там довольно долго, и в течение пяти лет меня избирали членом Национального духовного собрания бахаи. Потом я попросила отпуск за свой счет на год и приехала сюда работать секретарем. И вот, после двенадцати лет целомудрия, я нашла мужа. Когда видишь страдания, приносимые венерическими заболеваниями, когда видишь, как разваливаются молодые семьи, потому что они начали строить свою жизнь на негодном фундаменте, то понимаешь, почему существует закон целомудрия.

 И потом, когда я что-то делаю, то отношусь к этому серьезно. Если человек не может смириться с какими-то ограничениями во исполнение воли Божьей, значит, он просто воспринимает Бога, как забаву. А знаете, тот старик, которого я встретила на собрании бахаи, когда была хиппи, посмотрел на мою ладонь и сказал: "Вы могли бы стать монашенкой".
    Выйдя замуж - а мой муж бахаи и занимается реставрацией зданий в Акке, - я еще два года поработала, а потом у меня родилась дочка, сейчас ей два года. И я оставила работу, чтобы заниматься ребенком. Мне было как-то не по себе, ведь до этого я всегда работала. Иногда я чувствовала себя неудачницей, потому что у меня больше не было "профессионального статуса". Мне снова пришлось пересматривать свои взгляды на мир. И представилась возможность получше узнать израильтян. По причинам, которые вам известны, в Израиле нет своих бахаи, и у нашей общины слишком мало контактов с местным населением. Мы живем, это правда, в своем замкнутом кругу. А то, что у меня есть маленькая дочь, позволило мне познакомиться с несколькими израильскими мамами, это замечательно. Конечно, о религии мы совсем не говорим, но есть столько всего, о чем женщины могут поговорить друг с другом.
    Знаете, что меня больше всего поражает в вере бахаи? То, что пророчества, которые есть в религиях американских индейцев - а я хорошо знаю их культуру, - исполнились с приходом Бахауллы.
    Паскаль Молино, 25 лет, швейцарец, садовник.
    - Мой отец католик и работает во Всемирном бюро здравоохранения. Мать - протестантка. Но принадлежность к различным церквям - отнюдь не повод для конфликтов, для них это скорее возможность обмениваться мнениями: оба они состоят в одном и том же кружке изучения Библии, а в остальном у них нет почти никаких связей со своими официальными конфессиями.
    Детство у меня было безоблачное, я получил что-то вроде католического воспитания - ходил на занятия по катехизису, однако оно не было строгим. Нельзя сказать, что религия меня очень привлекала. Как бы там ни было, я прочел "Бытие".
    В семнадцать лет я уехал на учебу в Соединенные Штаты, а после окончания университета защитил дипломную работу о развитии сельских регионов в мире. Я хотел работать в этой области. Я понимал значение этого вопроса для современного мира... В рамках проведения данного исследования мне необходимо было пройти стажировку в одной из развивающихся стран. Я прослышал о проекте сельскохозяйственного развития на юго-западе Колумбии, вблизи города Кали. Позднее я узнал, что вдохновителями этого проекта были бахаи. Я поехал туда, пробыл там два месяца, подружился с людьми, которые там работали. Особенно близко я сошелся с одним человеком. Он был бахаи. Меня удивляло его поведение. Я принялся его расспрашивать. Он рассказал мне немного о своей вере и предложил "прийти на встречу у камелька". Так называются собрания, в которых участвуют и бахаи, и не бахаи, и которые проводятся в домашней обстановке то у одного, то у другого члена общины, и там есть возможность свободно поговорить о вере, о разных социальных проблемах и многом другом. Я пошел, и меня очень заинтересовало все, что я услышал. Я взял почитать пару книг. Я стал убежденным бахаи. Вернувшись домой, я объявил себя бахаи, хотя в общем-то знал еще очень мало о религии, которую принял. Родители у меня люди широких взглядов. С ними трудностей не возникло. Мама, правда, поначалу советовала "бояться всяких сект". Когда она убедилась, что религия бахаи не секта, она была очень довольна этим.

 Отец у меня более скептичен, он только сказал "посмотрим". Так что в семье, где я единственный бахаи, все идет нормально. Мои родные только удивляются слегка, когда я отказываюсь выпить стаканчик вина даже на Новый год. Я им привожу свои доводы, но каждый делает то, что хочет: бахаи не вправе навязывать свою точку зрения другим.
    В декабре 1986 года я защитил диссертацию. Естественно, на тему развития вышеупомянутого проекта, в котором я принимал участие в качестве стажера. Потом меня призвали в армию. Но я против военной службы, так как я верующий. Я попросил отправить меня добровольцем для прохождения альтернативной службы в одной из стран "третьего мира". В этом мне было отказано. Я ощутил себя в тупике. В конце концов меня устроили служить санитаром. К концу службы я чувствовал себя очень подавленным. Мне хотелось глубже постигнуть свою веру. Через Национальное собрание швейцарских бахаи я обратился с просьбой принять меня сюда на работу, и на мое заявление пришел положительный ответ.
    Работаю садовником. Занятие для меня вовсе не чуждое: у меня дипломы специалиста по ботанике и фитопатологии. Но все равно, иной раз приходится трудно. Так как добровольцев бахаи недостаточно для ухода за парками, центр взял на работу несколько садовников арабов. А отношения с ними часто бывают довольно сложные. Я также пытаюсь часть своего времени проводить в бюро по развитию, и, конечно, мне и дальше хотелось бы работать там.
    Нашел ли я здесь то, что искал? Знаете, когда речь заходит об идеалах, всегда испытываешь некоторое разочарование. Здесь нелегко жить, пришлось как-то уйти в себя, хотя у меня и есть друзья среди израильтян. Но находясь здесь, вблизи святых мест, нельзя просто плыть по течению. Бывает трудно с самим собой, трудно с другими. У меня были периоды депрессии. Думаю, не у меня одного. Были ли случаи, что люди не выдерживали здесь и уезжали туда, где ты можешь распоряжаться самим собой? Мне известен один такой случай. Один парень внезапно появился в зале Совета во время проведения заседания, а в этот зал во время заседания не имеет права входить никто, кроме членов Совета; так вот, он вошел и заявил, что еда здесь очень плохая. Его попросили уехать отсюда. Что касается меня, то я встречаю огромное понимание со стороны всех, с кем общаюсь.
    Я уеду отсюда другим человеком. Я вернусь в Колумбию, где мне предложили работу. А потом, в один прекрасный день я женюсь, у меня будут дети. Могу ли я жениться на женщине, которая не будет бахаи? А почему бы и нет? Примеров тому множество.
    Даниэль Кайо, 41 год, француз, дизайнер.
    - История о том, как я узнал о вере бахаи, не совсем обычная. Родители у меня католики, но в церковь не ходят. Религия меня мало занимала. Мы жили в Шоле, где я был учеником дизайнера, а каникулы я проводил в Ницце. Однажды на Английской аллее меня остановил какой-то человек и спросил, есть ли у меня время выслушать его. Делать мне было нечего, и я сказал - "почему бы и нет!" Он стал рассказывать о вере бахаи, о которой я просто ничего не знал, и пригласил меня прийти вечером на встречу. Мне все это показалось забавным, и в то же время было как-то не по себе. Что скрывалось за этим приглашением? Может быть, какая-нибудь секта? От нечего делать, а также из-за моего всегдашнего любопытства и интереса ко всему новому я пошел на эту встречу. Когда я пришел туда, сразу увидел, что это не западня. Я слушал, но ничего не понимал. Но люди вокруг были симпатичные, разных национальностей, вокруг звучала разноязыкая речь. Ничего похожего в Шоле не увидишь, и мне было интересно. Такие встречи устраивались каждую неделю, атмосфера там была дружеская, собирались люди, приехавшие из разных стран, и я стал ходить туда. Я заинтересовался этой религией. Купил "Очерки о бахаизме" Ипполита Дрейфуса (И. Дрейфус. Указ. соч.), а чуть позже - "Уроки Акки"(Абдул-Баха. Уроки Акки. Париж, 1982.), сборник работ Абдул-Баха, переведенных с персидского тем же Ипполитом Дрейфусом. С этими книгами я вернулся в Шоле и принялся их изучать... Все в них как-то не вязалось с моими представлениями о том, что такое религия. Вместо того, чтобы говорить только о прошлом, они также давали довольно интересное видение будущего. Во всем было одновременно и логическое, и духовное обоснование без отрыва от реальной жизни. У меня было ощущение, что все это придает какой- то новый смысл моему существованию. Самым трудным было принять Бахауллу в качестве нового Пророка, пришествие которого было духовным возвращением Христа и Мухаммада. Трудновато проглотить такое. Я спрашивал себя, правда все это или ложь? Книга Абдул-Баха убедила меня, что это правда.
    Я снова приехал в Ниццу и встретился с бахаи. Я узнал, что человек, который остановил меня тогда на Английском бульваре, не был бахаи, но чтобы сделать решительный шаг, он заключил сам с собой пари: "Если мне удастся остановить незнакомого человека и уговорить пойти сегодня на встречу, это будет добрый знак". Он ничего подобного не делал раньше. И никогда не пытался повторить потом. Согласитесь, все это довольно необычно.
    Мне понадобилось какое-то время, чтобы "созреть". Должно быть, я пытался разобраться в своих собственных чувствах. И вот, в конце концов я принял новую веру. Я ясно осознавал, что делаю, но мне было ясно и то, что я ничего не знаю. Это было не так уж важно, потому что у меня было достаточно времени поучиться. Мне было двадцать лет. Я решил поехать в Канаду, и через четыре месяца я присоединился к общине бахаи недалеко от Оттавы. Я пробыл там два года. Затем поехал пионером в Новую Каледонию. Я работал там в горняцком поселке. Трудная была работа. Потом четырнадцать лет провел на Гваделупе, в Пуэнт-а-Питре, во вновь созданной общине, которая на девяносто восемь процентов состояла из цветных гваделупцев. Белые там почти не общаются с цветными, да и с самими белыми установить отношения было довольно трудно.
    А теперь, вот уже два с половиной года, я здесь, работаю по специальности.
    Правила здорового образа жизни бахаи для меня не в тягость. Ни с куревом, ни с вином у меня проблем не было. С воздержанием тоже. Знаете, я родом из Шоле, а там все еще довольно пуританские нравы. В любом случае важно уметь подчиниться, в этом-то и есть испытание. Труднее оказалось с обязательной молитвой. У католиков молитва часто совершается механически. Я перестал молиться, когда понял, что делаю это автоматически. Медитация была внове для меня, я не был к ней подготовлен. Все это шло медленно и с трудом. Вот уже двадцать лет, как я начал постигать веру. Я пока не знаю, куда поеду отсюда, но с этого пути уже не сверну.

    Картина была бы неполной, не добавь мы к этим рассказам свидетельства иранских бахаи. Они старше, чем большинство наших собеседников, и веру впитали, как говорится, с молоком матери. Так обстояло дело с Файзи Мисбахом и Абдуллой Мисбахом, двумя братьями, поразительно похожими друг на друга. Оба работают в отделе по изучению Рукописей бахаи. В их роду насчитывается пять поколений бахаи по линии отца и три поколения - по линии матери. Их родители встретились в Тегеране, где и поженились, не имея за душой ни гроша, в тяжелые для иранских бахаи времена; впрочем, положение дел и сегодня не намного лучше. Если сосчитать всех бахаи в роду отца и матери, то вместе получится сотни четыре, а то и пять. Многим пришлось покинуть родину. Среди первых обращенных, тех, кто знал лично Баба и Бахауллу, были и наши предки. Впрочем, нельзя родиться бахаи. Им надо стать в результате свободного и осознанного решения, которое принимается взрослым человеком. Братья Мисбах приняли такое решение.
    Файзи женат на бельгийке, ее зовут Сюзанна. Вот что она рассказывает: "Мои родители были антиклерикалами. Когда не получаешь никакого религиозного воспитания, то это иногда и к лучшему - у тебя нет каких-то предвзятых установок - и в то же время это сложно для человека, поскольку вера в Бога не сразу и не всем дается.
    Меня привели к Богу две дороги: одна шла через созерцание природы, ее красоты, другая - через горе, войну, смерть моего отца. Все это вместе послужило тем опытом, который трудно передать на словах. Так что, в конце концов, я знала, что Бог существует, но какой? У меня были друзья американцы, они бахаи. Их религия была мне понятна, и я стала тоже бахаи. Я не сразу поняла значение молитвы и медитации. Молиться или медитировать - значит решать свои проблемы. По сути своей, молитва - это состояние твоего духа, в котором живешь. В то же время я никогда не стремилась ограничить свой круг общения только бахаи. Мои друзья остались моими друзьями, независимо от того, верующие они или нет. Что касается моей матери, с которой я очень близка, то здесь произошло нечто необычное: она, узнав о моей вере, стала моей духовной дочерью. Вера бахаи сродни морской воде... Много ее не выпьешь, но достаточно попробовать капельку, и узнаешь, что она соленая".
    
    Файзи Мисбах говорит об истории своей религии, которая была открыто провозглашена с самого начала и никогда не уходила в подполье, несмотря на гонения. "Семейные предания и исследовательская работа, которую я здесь веду, позволяют мне проследить этапы развития веры. Как она передавалась из уст в уста. Как попала в Европу и Америку после поездок Абдул-Баха. Поскольку существуют подлинные рукописи Писаний, никем не искаженные или ложно истолкованные, как это зачастую случалось с Писаниями других религий, существующих тысячелетия, появилась возможность изучить сам процесс зарождения религии, происходившую вокруг нее борьбу, нападки фарисеев... Настоящий лабораторный эксперимент".
    Брат Файзи, Абдулла, стал преподавателем математики. Он жил в Иране, потом в Марокко в те тяжелые времена, когда его вера подверглась преследованиям. Вот уже двадцать лет он работает в исследовательском отделе Всемирного Центра. Но хотя он один из самых старших по возрасту сотрудников, он по-прежнему мечтает о том, чтобы нести свою веру миру: "Я готов поехать куда угодно. Пришло время, когда надо донести до людей послание, помочь миру, сотрясаемому катастрофами и войнами, исцелиться".
    Нам еще надо было бы рассказать несколько историй, которые мы услышали во Франции: историю израильского врача, который стал бахаи после случайной встречи в Италии, где он изучал медицину, и девушки из Бургундии, которая нашла свою веру благодаря иранскому студенту-медику, с которым познакомилась в больнице, где вела занятия по физиотерапии. Но мы решили завершить нашу портретную галерею рассказами двух бахаи, которые, будучи столь разными по происхождению, пришли к одинаковым выводам, касающимся обоснованности предписаний и правил своей веры.
    Пьер С., 47 лет, в настоящее время переплетчик.
    - Проведя несколько лет в католической школе-интернате, которая отбила у меня вкус ко всякой религии, я стал, если говорить по-простому, антиклерикальным леваком. Плавая на судах торгового флота, во время стоянки в Чикаго, я познакомился с верой бахаи, посетив Дом поклонения бахаи Северной Америки, расположенный к северу от города. Красота и величие этого здания впечатляют, но меня больше всего поразило то, что я узнал там из разговоров с бахаи: то, что эта религия появилась совсем недавно, что она дает перспективу будущего развития человека и общества и отвергает духовенство в любой форме. Вы знаете, иногда даже смешные предубеждения помогают идти вперед. Я долго колебался, прежде чем объявил себя бахаи. Сначала я углубился в изучение веры. Читал все, что мог достать, сначала на французском, а когда обосновался в Соединенных Штатах - на английском. Мой подход к постижению веры был логическим. Если у меня возникал вопрос или сомнение, я читал что-нибудь из написанного Бахауллой или Абдул-Баха и находил ответ, который меня удовлетворял. Понемногу получилось так, что больше никаких вопросов у меня не было, а прочитав все, мне предстояло принять решение и я решил присоединиться к бахаи. В моем случае сначала решала голова, сердце шло следом, мне сначала надо было понять или, по крайней мере, найти причину того, почему я не понимаю. Но я знаю многих бахаи, у которых совсем другой подход.
    - Трудно ли было принять правила бахаи?
    - Откровенно говоря, нет. Прежде всего потому, что это не запреты в прямом смысле этого слова. Скажем, никто вам не мешает выпрыгнуть из окна третьего этажа, но вы знаете, что это опасно и что вы понесете "наказание", скажем, переломаете ноги. У всех нас, к счастью, развито осязание, так что, поднося руку к раскаленной печи, мы чувствуем обжигающий жар и отдергиваем ее. Люди, страдающие некоторыми болезнями, лишены этого ощущения, и у них жизнь намного тяжелее - по незнанию они причиняют себе боль! Духовные законы более сложны, чем физические, их следует время от времени приводить в соответствие с потребностями той или иной эпохи.
    А сделать это может только Посланник Бога. Вот смотрите, даже Христос, который так мало говорил о законах, с одной стороны, изменил закон о субботе, а с другой стороны, отменил закон о разводе, который позже, когда ситуация изменилась, опять был введен Мухаммадом. Законы, данные нам Богом, нужны для нашего развития и счастья, они подобны наставлениям, которые мать дает ребенку: не играй на проезжей части! Так что, если кому-то трудно применить какое-то правило при данных обстоятельствах, это, в общем-то, пустяк, а вот что действительно важно, это то, что здесь встает вопрос личной ответственности перед Богом. Что касается законов и их применения, позвольте я процитирую вам два отрывка из работ Бахауллы:
    "Не думайте, будто Мы открыли вам просто свод законов. Нет, скорее Мы распечатали перстами могущества и силы отборное вино, и тому доказательством то, что открыто Пером откровения. Размышляй над сим, о проницательный!"
    А еще он сказал: "Воистину, законы Божьи подобны океану, а дети человеческие подобны рыбам, если бы они только осознавали это. И все же, соблюдая закон, действовать следует тактично и мудро. Поскольку люди, в большинстве своем слабы и далеко отстоят от предначертаний Бога, то при любых обстоятельствах следует соблюдать такт и благоразумие с тем, чтобы ничто не смогло посеять волнения или распри или же вызвать ропот среди неуважающих законы. Воистину, Его великодушие превыше всего во вселенной, а Его благодеяниями преисполнено все сущее на земле. Следует вести человечество к океану истинного понимания в духе любви и терпимости".
    Все установления веры бахаи следует рассматривать с этой точки зрения. Так что, если вы сочтете, что трудно придерживаться установленных правил поведения, я вам скажу в ответ, что современное общество с большим трудом можно охарактеризовать словом "счастливое"... Можно делать все, что хочешь и когда хочешь, и все вращаются в замкнутом кругу, поклоняясь только богатству, успеху и власти. На этом далеко не уедешь. А если мы будем пользоваться тем, что сотворил Бог, не делаясь рабами вещей, мы приобретем то внутреннее состояние счастья, которое проявляется в хорошем настроении и уважении к другим. Я не хочу сказать, что все бахаи - "прекрасные люди", я говорю о том, что когда бахаи стремится по мере своих сил следовать тому, что сказано в Писаниях, он счастлив, поскольку это дает ощущение внутренней целостности. У меня нет такого чувства, будто я живу в окружении запретов и табу, а есть ощущение, что я живу полноценной жизнью. И в заключение этого разговора о запретах хочу сказать - часто труднее всего выполнить законы, которые и трудными-то не назовешь. Уверяю вас, что труднее всего никогда не говорить плохо о других и не выслушивать злословие, а ведь Бахаулла сказал, что злословие - одно из величайших зол человечества, и его надо всеми силами избегать.

    Мухаммад Б., алжирец, администратор, в настоящее время проживает во Франции.
    - Я родился на юге Алжира в очень набожной и ортодоксальной мусульманской семье, из тех семей, что составляют основу "стражей веры". Меня вырастили в строгом соблюдении законов ислама. В два года я уже ходил в школу по изучению Корана. Мальчишкой я иногда приходил помолиться в мечеть раньше отца, на рассвете. Потом я поехал продолжать учебу в Оран.
    Однажды в праздничный день, а это был Ид ас-Сагир, Праздник разговения, я прогуливался по городу вместе с двоюродным братом. Праздники обычно проходят так: заходишь в гости то к одним, то к другим, тебе предлагают что-нибудь вкусное и чай. Недалеко от моего дома мы встретили одного из родственников матери, которого я уже давно не видел. Он пригласил нас к себе. Мы уже до этого вдоволь наелись и напились чаю, но все равно решили зайти к нему. Сели за стол с его родными и обменялись новостями. Болтали о том о сем. И не знаю, почему, но мне вдруг показалось, что он не отмечает Ид ас-Сагир как следует. Тогда я его спросил: "У тебя что-то не так? Что-то тебя беспокоит?" - "Да нет, ничего. А что?" - "У меня такое впечатление, что ты не отмечаешь праздник".
    - "С чего ты взял? Нет, я уже отметил праздник".
    -"Не думаю, чтобы ты забил барашка".
    -"Нет, барашка я не забивал, да это и не обязательно".
    Я чувствовал: здесь что-то не так. Он попытался перевести разговор на другое. А я все время возвращался к этой теме: "Ты не отмечаешь праздник Ид ас-Сагир, скажи мне, почему?" Так что, в конце концов, он мне объяснил, что у него теперь новая вера.
    Я был ошеломлен. Конечно, принялся его расспрашивать. Он отвечал на все мои вопросы. Его ответы заинтересовали и моего двоюродного брата, и меня. Нам удалось достать несколько книг, и целый месяц мы только и делали, что изучали их. Я так полагаю, что за тот месяц я узнал столько, сколько не узнаешь за два, а то и за три. Во всяком случае это был самый плодотворный месяц в моей жизни. И наконец, мой брат и я объявили себя бахаи. Когда я вернулся домой и сообщил об этом отцу, он не принял мои слова всерьез. Он поначалу подумал, что речь идет о мусульманской секте, их у нас, знаете ли, немало. Я ему объяснил, что речь идет не о секте, а о настоящей вере, но не мусульманской. Он решил, что у меня это скоро пройдет. Наступил Рамазан. Я отказался поститься. Я, конечно же, мог бы преспокойно обходиться без еды и питья от восхода до заката солнца, и тогда бы отец не сердился на меня, но для меня это было делом принципа. Для отца это был тяжелый удар. Он пошел посоветоваться с улемом, который ему сказал, что я погиб, что все это мерзость, что с религией бахаи надо бороться. Я заявил, что готов прийти в мечеть и обсудить этот вопрос. Я еще много чего не знал о своей новой вере, но чувствовал, что у меня хватит необходимых аргументов для того, чтобы одержать верх над муллой. В конце концов, он отказался от встречи со мной. Я настаивал. Мои отношения с отцом стали напряженными. Он был расстроен, а я был расстроен из-за того, что довел его до этого. Но я должен был так поступить. Моя младшая сестренка тайком бегала покупать мне молоко на завтрак. Вместе с другими братьями и сестрами следила за нашей дверью: до такой степени в моей семье боялись, что соседи узнают о моем поведении. А вскоре наступили девятнадцать дней поста, предписанного Бахауллой. Конечно же, я его выполнял. Мой маленький восьмилетний брат постился вместе со мной из чувства солидарности. Тут уж моя семья вообще ничего понять не могла.
    Потом понемногу отец смягчился. На следующий Рамазан он сам покупал мне молоко к завтраку. Теперь он принимает мою веру так же, как я уважаю его религию. Я закончил учебу, начал трудовую жизнь, и я верен религии бахаи. Проходит год за годом, и я все больше убеждаюсь, что у меня на роду было написано стать бахаи.