Глава VI. Взгляд со стороны

Если новаторское значение религии соизмеримо с теми гонениями, которым она подвергалась, то, несомненно, вера бахаи занимает видное место. Мы уже упоминали, излагая историю ее раннего периода, массовые убийства, жертвами которых стали бабиды Ирана, репрессии, которым подвергались Бахаулла и его ученики. К сожалению, потоки крови и слез льются и по сей день. Как смогла вызвать к себе такое отношение религия, проповедующая терпимость, миролюбие, повиновение государственной власти, невмешательство в деятельность правительственных и политических структур? Как люди со стороны воспринимали и воспринимают ее сегодня - видят ли за ней некую вину или восхищаются ею? Мы уже почти закончили наше путешествие, связанное с религией бахаи, но нам представляется важным выяснить и этот вопрос.
    Прежде всего обратимся к Ирану. Преследования бахаи в этой стране, со времен Баба до наших дней, практически никогда не прекращались как со стороны правительств, так и со стороны самого населения. В 1907 году, после провала своих попыток установить парламентский строй и ввести конституцию, Мухаммад Али, в то время шах Ирана, восстановил абсолютную монархию и ввел избирательное законодательство, поставившее бахаи вне закона. После первой мировой войны 1914-1918 годов на смену династии Каджары на сцену выходит династия Пехлеви, которой предстояло пробыть у власти до 1979 года. В 1921-1922 годах Реза Шах наложил ограничения на деятельность общины бахаи, при нем же был принят закон о государственной службе, лишивший многих бахаи права на пенсию. В том же году был сначала конфискован, а затем и разрушен центр бахаи в Сангсаре. В 1924 году за антиправительственными волнениями в Джахроме последовали погромы бахаи. В 1925 году шах устраивает первую чистку в государственных правительственных учреждениях. Соискатели на чиновничьи должности должны указать свое вероисповедание, прием бахаи на службу запрещен. Многие государственные чиновники подвергаются увольнению. Одновременно издается закон, согласно которому только браки, освященные в общинах мусульман, иудеев и зороастрийцев, регистрируются официально в качестве гражданских браков. Тем самым, браки, зарегистрированные общиной бахаи, считаются недействительными, и родители бахаи становятся родителями незаконнорожденных детей. В 1930-1932 годах призванные на военную службу и дослужившиеся до унтер-офицерских званий бахаи разжалованы. Офицеры бахаи изгоняются из армии. Министр национального образования запрещает печатание литературы бахаи и добивается издания закона, позволяющего подвергать тюремному заключению бахаи, заключивших брак по обряду своей веры. В это же время закрывается и экспроприируется первое кладбище бахаи в Тегеране. В 1934 году закрываются все школы, связанные с этой верой. В 1939 году - новые исключительные меры против офицеров бахаи. В 1941 году, с приходом к власти Мухаммада Реза Шаха, положение бахаи еще более ухудшается. В тюрьме оказываются девять членов одного из духовных собраний. Центры бахаи конфискуются и уничтожаются. Число арестованных растет. Детям, у которых родители бахаи, запрещается поступать в некоторые учебные заведения. Совершаются убийства бахаи, но люди, их совершившие, не наказываются. В 1951 году развертывается общенациональная кампания, в ходе которой ученики Бахауллы обвиняются в сговоре с коммунистами. Через четыре года, во время праздника Рамазан, некий мулла начинает свои проповеди против бахаи в различных мечетях, подстрекая людей к самосуду и расправе над бахаи, при поддержке правительства. Национальное радио и радиостанция военно-воздушных сил разносят эти проповеди по всей стране, вплоть до самых дальних деревень. В мае 1955 года войска занимают здание, в котором проходит конвенция иранской национальной общины, и министр внутренних дел произносит в парламенте речь, в которой объявляет, что правительство отдало распоряжение о "полном искоренении секты бахаи". Этим он дает знак к кровавым расправам: убийствам, поджогам, грабежам, изнасилованиям и осквернениям. Власти не только закрывают глаза на происходящее: военные чины в сопровождении представителей духовенства с большой помпой появляются у здания Национального центра бахаи в Тегеране и наносят первые удары киркой, призывая к его разрушению. Угроза резни столь велика, что вызывает возмущение мировой общественности, а Генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд вмешивается в происходящее. Официальная кампания очернения бахаи прекращается, но преследования их продолжаются. Собрания запрещены, в их домах производятся обыски, делается все возможное, чтобы лишить бахаи работы. В 1956 году вновь потребовалось поставить вопрос о положении бахаи Ирана перед подкомиссией ООН по предупреждению дискриминации и защите меньшинств, с тем чтобы положить конец самым вопиющим нарушениям Декларации прав человека, которую Иран в свое время подписал.
    Так обстояли дела до падения монархии. Самое значительное религиозное меньшинство Ирана вынуждено было жить в полулегальных условиях, без доступа к хоть сколько-нибудь значимым постам на государственной службе. Правда, здесь бывали исключения, когда талант или знания конкретного человека оказывались незаменимыми (как рассказал нам профессор К. С., так было в случае с личным врачом шаха). Звучит парадоксально, но в это же время бахаи облагаются особыми налогами (на пятьдесят один миллион французских франков в 1982 году). Все упоминания об этом меньшинстве убираются из книг по истории.
    Все эти притеснения, которые можно считать "официальными", еще более невыносимы из-за враждебного отношения со стороны фанатично настроенного населения. Повсюду убийства, пытки, изнасилования, поджоги, грабежи. Насилие тлеет неизменно и подспудно, оно не исчезает полностью и спорадически прорывается волнами диких погромов. Если власти сами не прикладывают к ним руку, то и не мешают им, и, конечно же, все попытки жертв добиться справедливости заранее обречены на провал. Чем более шатким становится положение монархии, чем мощнее революционный натиск, тем более трагично и обреченно положение общины бахаи. Имперский режим стремится использовать ее в качестве козла отпущения, направляя против нее народный гнев. Мусульманское духовенство, став на деле оппозиционной режиму силой, со своей стороны, натравливает людей на общину, поскольку видит в этом возможность сплочения рядов своих сторонников.
    В период, предшествовавший падению монархии, дело принимает трагический оборот. В конце января 1978 года в Саади, пригороде Шираза, собирается толпа, непонятно, по чьему указанию, пытаясь схватить агента Савак, ненавистной и страшной политической полиции шаха. Агента не находят, и толпа срывает свой гнев на общине бахаи, весьма значительной в Саади. Один бахаи неизвестно кем убит, множество домов подожжено. Прибывает полиция и открывает огонь по толпе. Ответственность за случившееся взбунтовавшаяся толпа возлагает на бахаи. Сожжено около четырехсот их домов, двести домов разграблено. Тысяча двести бахаи - мужчины, женщины, дети - вынуждены укрыться в горах и пустыне.
    Установление новой исламской власти доводит преследование бахаи до крайней степени. Целый год полыхает пламя фанатизма. Жгут, мучают, убивают по всему Ирану. В некоторых городах мужчин волокут в мечети и грозят зарезать их на глазах жен и детей, если они не отрекутся от своей веры. В сельской местности сжигают посевы, режут скот, загрязняют колодцы, чтобы лишить бахаи средств пропитания. Разрушают их духовные и административные центры, оскверняют кладбища, иногда даже эксгумируя трупы. На деревни полукочевого племени Бойер Ахмади, большинство которого составляют бахаи, глубокой ночью нападают вооруженные люди. Жители этих деревень вынуждены бежать через горы и добираются до самого Исфахана. Через несколько дней "стражи революции" сгонят их всех на несколько месяцев в лагерь. Когда им разрешат вернуться в свои деревни, они увидят, что дома снесены бульдозером, посевы уничтожены, а скот угнан.
    Новые мусульманские власти смотрят сквозь пальцы на деятельность групп фанатиков, установивших царство террора в провинции. В то же время они принимают административные и судебные меры, чтобы удушить общину бахаи. Все, что еще оставалось от святых мест, учреждений и коллективной собственности, включая клиники, больницу и кооператив, в который несколько тысяч семей вложили деньги, надеясь таким образом обеспечить свою старость, было конфисковано. Кампания по чистке в государственных учреждениях, на национализированных предприятиях приводит к изгнанию оттуда всех бахаи, отмене пенсий для них. Несколько тысяч человек оказываются без средств к существованию. На бахаи постоянно оказывается давление, чтобы они отреклись от своей веры. Дом, в котором когда-то жил Баб, разрушен. Усилия бахаи, направленные на признание их прав в Конституции 1979 года, ни к чему не привели. Она подтвердила полное их отстранение от участия в жизни Ирана. Их считают вероотступниками. И теперь браки, заключенные по обрядам бахаи, не только не признаются, как это было при шахе, а рассматриваются, как прелюбодеяние и подпадают под действие закона о проституции. А вскоре бахаи перестают выдавать столь необходимый документ, как удостоверение личности, которое в Иране заменяет и свидетельство о рождении, и свидетельство о браке. Они не могут больше свидетельствовать в суде. За ними не признается законное право на существование. Они - всего лишь изгои, не имеющие никаких юридических прав, они - вне закона и лишены какой бы то ни было защиты.
    Затем начинается преследование тех, кто занимает административные должности в ненавистной общине. Сначала в деревнях, маленьких городках их арестовывают, вершат скорый суд и предают казни. Кое-кто из арестованных навсегда бесследно исчезает, об их судьбе ничего не известно. Затем наступает очередь крупных городов и столицы. В 1980 году начинаются крупные открытые процессы с участием обвинения и защиты, причем широко распространяются выдержки, надерганные из протоколов судилищ, которые почти неизменно заканчивались вынесением смертных приговоров. И если в это время начинает спадать кампания чистки против приверженцев прежнего режима, мартиролог мучеников бахаи продолжает расти. Среди них оказываются такие люди, как доктор медицинских наук профессор Манучехр Хаким, зачинатель системы медицинского образования в стране, убитый на семидесятом году жизни. С апреля по июль 1981 года было отмечено, по меньшей мере, тридцать казней, которым предшествовали пытки. Изощренным издевательством во всем этом ужасе - впрочем, это касалось не только бахаи, а всех расстрелянных, - было то, что их семьи, терроризируемые всеми возможными способами, должны были возместить стоимость пули, пошедшей на приведение в исполнение высшей меры наказания.
    За какой же грех платят бахаи? Почему их преследуют не только сменяющие друг друга власти, но и фанатически настроенные слои населения Ирана?
    При зарождении веры их клеймили как еретиков. Шахские власти обвиняли их в симпатиях коммунистам. В исламской республике к этим обвинениям добавились другие, в основном порожденные невежеством. Так, их обвиняли в том, что они британские, советские, американские и израильские агенты, а также сионисты, поскольку их святые места находятся в Израиле, и тому подобное. Подробно обо всех этих нападках говорится в "Белой книге", изданной в 1982 году духовным собранием бахаи Франции.
    Совершенно очевидно, что ни одно из выдвинутых обвинений не выдерживает серьезной критики. Но так легко манипулировать легковерным, лишенным достоверной информации общественным мнением, тем более, что оно психологически так неустойчиво в силу условий жизни, и потому так восприимчиво к извечной теме внутреннего врага. История, которая якобы не повторяется, дает все новые примеры повторений во все времена и на всех широтах. И бахаи - не единственные жертвы повторяющейся истории. Но что трагически выделяет их историю в Иране, так это практически безостановочное преследование на протяжении последних ста пятидесяти лет, при всех режимах, за исключением короткого перерыва с 1951 по 1953 год, когда премьер-министром, до своего ареста, был доктор Моссадек, руководитель Национального фронта. Так что движение, направленное против бахаи и обладающее своей собственной динамикой развития, возникло задолго до исламской революции, но сплотилось и достигло максимального накала в ходе этой революции.
    Несомненно, понадобилась бы целая армия скрупулезных социологов, располагающих всеми необходимыми для проведения исследования средствами - а это станет возможным еще не скоро - чтобы во всех подробностях проанализировать причины этого явления. Тем не менее, можно высказать предположение, что религиозное противостояние, тем более насильственное, объясняется тем, что вера бахаи зародилась в колыбели шиизма, и что здесь действуют еще и социально-экономические факторы. В 1981 году в Иране все еще насчитывалось около полумиллиона бахаи. Хотя среди бахаи представлены все этнические группы, все социальные слои общества, выходцы из всех религиозных конфессий (правда, большинство составляют сельские жители и представители среднего класса), эта община, открытая для всех, всегда оставалась однородным, спаянным сообществом, с присущим ей единством действий всех ее членов, с особыми нравами - такими, как моногамия, равноправие женщин, смешанные браки, демократическое управление, а также со своими обычаями - особыми праздничными днями и постом, который не совпадает с Рамазаном. Кроме того, стремление бахаи к общему и профессиональному образованию, к решению вопросов на основе договоренности и согласия, а также их отношение к труду, позволяло им, когда представлялась возможность, добиваться лучших результатов в трудовой деятельности, в ведении своих дел, а следовательно, и лучшего положения в обществе, чем у огромной массы их неграмотных соотечественников.
    Хотя подобное объяснение следует выдвигать с осторожностью, сочетание религиозного и социально-экономического факторов могло вызывать реакцию на деятельность бахаи. Как бы там ни было, неоспорим сам факт преследований. Конечно, иранские бахаи взывали о помощи. Конечно, их единоверцы во всех странах были обеспокоены и изо всех сил старались им помочь, направляя тревожные сигналы в различные правительственные и международные организации, крупные информационные агентства. Официальный орган Европейских сообществ опубликовал 10 апреля 1981 года резолюцию, в которой выражались озабоченность и протест против незаконных арестов, казней и похищений бахаи, подчеркивалось, что они лишены всякой юридической защиты, и звучал призыв к министрам иностранных дел как можно быстрее выступить с мерами в отношении иранского правительства, чтобы остановить и предотвратить в дальнейшем преследования в отношении бахаи - религиозного меньшинства Ирана.
    Международная печать, особенно французская, также подняла свой голос против преследований, которым подвергались бахаи. В пятницу 29 августа 1980 года, после ареста девяти членов Национального духовного собрания Ирана, Эрик Руло, в настоящее время французский дипломат, напечатал в газете "Монд" статью, озаглавленную "Бахаи, заклятая община". В этой статье он рассказал о развернутых против бахаи репрессиях, отверг предъявленные им обвинения, заявив, что они абсурдны, а закончил ее такими строками: "Они знали о грозящей им опасности. Они могли бы, подобно многим другим, выбрать эмиграцию. Как нам недавно сказал один из них, они все же решили "остаться рядом с попавшими в беду единоверцами". За свою верность они могли поплатиться жизнью. У кого в Иране или за границей хватило бы воли и мужества вступиться за проклятую всеми общину?" Практически в тот же день - большая статья в ежедневной газете "Либерасьон". Она была озаглавлена "Почему бахаи?" В ней кратко излагалась история их религии и ее основополагающие принципы, выражался протест против репрессий, жертвами которых наряду с курдами стали и бахаи, и заканчивалась она так: "Идет охота за левыми, марксистами, неверующими, неверными женами и гомосексуалистами. Но вдвое больше сил направлено на охоту за бахаи: репрессии достигли своего апогея, толпа спущена на стародавнего врага. Вы не видите сходства? Тогда представьте себе газетное сообщение: "Берлин, 1933. Сообщают об аресте руководителей еврейской общины в столице рейха"".
    А за несколько дней до этого Тверри Дежарден в статье, опубликованной в газете "Фигаро" и озаглавленной "Сторонники современной религии бахаи казнены в Иране именем Аллаха", со своей стороны, поведал миру о существовании бахаи, о сущности их религии и преследованиях, развернутых против них, равно как и некоторых других меньшинств. Его статья заканчивалась так: "Бахаи всего мира тщетно пытаются взывать к международному общественному мнению. Неясно, что можно сделать для спасения этого меньшинства от безумия мулл. Разве что одно: не игнорировать тот факт, что в настоящее время пятьсот тысяч бахаи, которые проповедуют только братство людей, могут быть уничтожены людьми, которые взяли власть в свои руки именем Бога".
    Впрочем, было бы ошибочным считать, что дискриминация бахаи ограничивается только границами Ирана. В большинстве стран, неукоснительно следующих традициям ислама, им жить запрещено. Как говорит Мухаммад Б., Алжир всегда оставался более терпимым в отношении иноверцев: "Алжирские власти соблюдают конституционное положение о том, что Алжир является мусульманским государством, но при этом нет никакой инквизиции, сохраняется известное свободомыслие. Еще во времена Бумедьена было принято более разумное отношение к бахаи, чем в других мусульманских странах. Бахаи - иностранцы были высланы из страны, но, не считая нескольких случаев кратковременного гласного надзора и домашнего ареста, а также, насколько мне известно, одного случая увольнения государственного служащего, не было предпринято никаких мер посягательства на права алжирских бахаи или их имущество. Знаете, если многие мусульмане питают закоренелую неприязнь к нашей вере, если они упорствуют в этом, то только потому, что они сохранили свою приверженность исламу, но не вере, и, соблюдая форму, забыли о сути".
    С другой стороны, например, в Марокко в 1962 году пять человек были приговорены к смертной казни только за свою принадлежность к вере бахаи. Потребовалась вся мощь международного общественного мнения, чтобы верховный суд отменил этот приговор. Но и сегодня в Марокко жизнь для бахаи не стала легче. В книге "Узник Акки" Андре Брюжиру (А. Брюжиру. Узник Акки. . Париж, 1983.) приводит свидетельства о преследованиях и пытках, которым подверглись бахаи в Иране и во времена правления Насера - в Египте.
    Как правило, тоталитарные режимы отторгают тех, кто мешает людям думать, "как все". Сталинский СССР также не пощадил бахаи. При Сталине бахаи были депортированы, а храм в Ашхабаде, первый в мире Дом преклонения, воздвигнутый бахаи, был конфискован, а затем и разрушен.    Не осталась в стороне и нацистская Германия. В 1937 году Гитлер, считавший недопустимым существование религии, которая проповедовала расовое единство, приказал организовать охоту на сторонников этой веры, и многие из них были отправлены в концлагеря. Как полагается, все их книги были преданы сожжению. Запад, хранивший основы своей цивилизации через механизм правового государства, не знал таких репрессий. И все-таки, в научных работах и статьях временами выплескивался религиозный и антирелигиозный фанатизм. В библиотеке Всемирного центра бахаи в Хайфе один из ящиков каталога отведен под картотеку источников, которые полностью или частично посвящены очернению религии бахаи. Среди авторов много мусульман, но на это были подвигнуты и христиане, и неверующие. Араб соседствует с англичанином, немец - с французом. "Джулиан Хаксли, - с усмешкой говорит Билл Коллинз, - видел в нас социалистов, а Арнольд Тойнби - коммунистов". Мы, со своей стороны, обнаружили несколько особенно ошеломляющих выдержек. В книге "Азбука оккультизма" Курта Э. Коха, опубликованной в штате Мичиган, после краткой исторической справки, в которой деятельность Баба приписывается шейху Ахмаду, и перечисляются, на этот раз более или менее точно, основные положения веры, можно прочесть и такое:
    "Бахаи - это члены всемирной общины, включающей людей любой национальности, любой расы, любого класса. Их основное намерение - объединение всех народов планеты. Вера бахаи - религия единства", а следом идет такой комментарий: "Многое скрыто за фасадом. Речь идет ни о чем ином, как о подготовке пришествия Антихриста, который все сведет к одному общему знаменателю: единый язык, единые деньги, единое правительство, единая политическая структура при едином руководителе, каковым и будет сам Антихрист /... / Каждому гражданину присвоят номер, без которого он ничего не сможет ни купить, ни продать. Будет вселенская Церковь. Если же кто откажется быть частью этой всемирной системы, то он будет лишен права на существование. Если рассматривать все под таким углом зрения, то не вызывают удивления утверждения христиан о том, что религия бахаи явит Антихриста".
    Давайте возьмем еще несколько достойных антологии пассажей. Вот отрывки, взятые из книги "Дети Белиала" Далилы и Жерара Лемэр, вышедшей в Бельгии ("Эдисьон де Арше"). "Еще одна новая религия, еще один новый Пророк. Бахаулла, основатель веры бахаи, заявил в один прекрасный день монархам Европы и папе римскому, что он Искупитель и представитель Бога на грядущие времена. Он объявил себя Христом, вновь явившимся во славе Отца своего. В его работах мы видим испытанные приемы сект, тайных обществ и "внеземных обществ", когда берутся отрывки из Библии, являющейся источником, к которому непременно обращаются, когда нужно что-нибудь подогнать под соответствующее учение". Следует достаточно вольное изложение веры, которое чуть дальше дополняется таким комментарием: "Берегитесь, когда начинают говорить о роли науки в духовном воспитании". И еще: "Теперь религия бахаи странным образом схожа с замаскированным учением Люцифера". Ко всему этому прилагается фотография мавзолея Баба, снабженная подписью: "Церковь бахаи".
    Тем не менее, чтобы дать более полную картину отношения к вере бахаи, следует сказать, что некоторые самые просвещенные умы конца прошлого и нашего веков, наоборот, выказали, если не полное одобрение, то, во всяком случае, свою симпатию к ней. Таким было, между прочим, и отношение Эрнеста Ренана, который писал в своей работе "Апостолы", опубликованной в 1886 году: "Религия - не народное заблуждение, а великая врожденная истина, которую народ увидел и выразил. Наш век видел такие же грандиозные религиозные движения, что и прошлые века, движения, вызывавшие такой же подъем, такие же - и даже большие, в силу роста населения, - жертвы. Бабизм в Персии был значительным явлением. Человек мягкий и лишенный претензий, похожий на скромного и набожного Спинозу, вдруг оказался возведенным, чуть ли не против своей воли, в ранг Пророка, воплощенного божества и стал руководителем многочисленной, энергичной и фанатичной секты, долженствующей совершить переворот, сравнимый разве что с тем, который произвел ислам". Вслед за этим он дает описание волны насилия, направленной против учеников Баба.
    Более близкий к нам по времени Эмиль Серван-Шрайбер, экономист, журналист, основатель газеты "Эко", рассказывает в путевых очерках, озаглавленных "Год в Иерусалиме" (Э. Шрайбер. Год в Иерусалиме. Париж, 1933.), о своей поездке на могилу Бахауллы и открытии для себя Его вероучения, о существовании которого он и не подозревал: "В то время, как советский марксизм провозглашает историческую материальность, в то время, как новые поколения сионистов выказывают все большее безразличие к устоявшимся верованиям, учение бахаи, в современных обстоятельствах, вызывает все нарастающий интерес, поскольку, выйдя за пределы чисто философской сферы, оно ратует за такие решения в области политической экономии, которые весьма любопытным образом соответствуют потребностям нашего времени. Кроме того, эта религия по сути своей антирасистская /... / На Востоке, где идеи так же ясны и чисты, как и небо над головой, во все времена раздавались голоса, восхваляющие мученичество во имя того, чтобы сказать слова о братстве и солидарности людей. Слова Пророков бахаи, как мне представляется, своей своевременностью и вековечной истиной, таящейся в них, вызывают интерес, тем более, что люди эти появились в Персии и принадлежали к народу, особенно отставшему в своем экономическом развитии, и пожертвовали кто жизнью, кто свободой для того, чтобы высоко поднять вечный огонь человеческого разума и великодушия, в который они верили".
    Однако мы не могли удовлетвориться тем, что было когда-то сказано, что было написано в книгах и журналах. Нам хотелось ощутить пульс нашего времени, узнать самые свежие точки зрения наших современников. Итак, в Париже мы обратились к представителям иудаизма, христианства и ислама с просьбой изложить свои взгляды на веру бахаи.
    Первым к нам пришел ответ от Эмил Туати, председателя еврейской консистории в Париже. Вот его ответ, датированный 22 декабря 1988 года:
    "Иудаизм никогда не провозглашал, что кроме него нет другого пути к спасению. Он допускает и принимает многообразие и особенности, свойственные народам Земли в делах веры, выступая при этом за единство рода человеческого, ведущего свое происхождение от одного и того же прародителя, и основополагающее равенство всех людей земли, независимо от их национальности, культуры или цвета кожи.
    В то же время иудаизм осуждает все формы идолопоклонства.

 С точки зрения иудаизма, законность любой религии связана с выполнением завета, данного Ноем, и соблюдением ноевых законов, которые носят всеобщий характер. Они включают в себя веру в единого Бога, запрещение идолопоклонства, запреты на убийство, воровство, кровосмешение и жестокость, а также обязательство выработать такие законы, которые бы гарантировались судебной властью. Вследствие этого очевидно, что иудаизм может придерживаться только положительного мнения и даже относиться с действительной симпатией к учению бахаи. Более того, с точки зрения иудаизма, нет места для идеологических, теологических или исторических противоречий между двумя верованиями, причем каждая вера занимает свое собственное место, действует в своей сфере влияния. Мы благосклонно и с совершенно естественным чувством солидарности рассматриваем основные положения веры бахаи, которые, между прочим, можно найти и в нашей религии: единственность Бога, поиск истины, единство человечества, всеобщность этики и справедливости, стремление к миру между народами и прямая, без священников, связь с Богом.
    Мы также полагаем, что религия - не просто частное дело отдельного человека или только явление духовного порядка, но в ней также заключено основное значение эволюции обществ и цивилизаций. Вопросы, по которым могут существовать какие-то разногласия, носят относительно второстепенный характер, а кроме того, не затрагивают догматов иудаизма. С одной стороны, они касаются нарастающего постепенного раскрытия Откровения, а с другой - надежды на объединение всего человечества в рамках единой религии. Иудаизм полагает, что эти вопросы найдут свое решение во времена прихода Мессии.

    Есть два момента, которые еще больше сближают нас с бахаи. Прежде всего, имеет значительные и далеко идущие последствия то, что святые места и особенно Всемирный центр данной конфессии находятся в Израиле, то есть на земле, исконно призванной быть, если не колыбелью, то столицей всемирных монотеистических религий. Ни христианство, ни ислам, выбравшие себе в столицы Рим и Мекку, еще не сделали решительного шага, соответствующего предсказанию Исайи "ибо дом мой назовется домом молитвы для всех народов" (56:7). Поэтому мы приветствуем приход бахаи в Израиль, где, кстати, их поведение безупречно... Наконец, бахаи, как и иудеи, не были поняты и подверглись гонениям. Они пострадали и продолжают страдать за веру, особенно в Иране. Такая общность судеб также способствовала созданию уз между нами.
    Много путей ведет к Богу, по числу "семейств Земли". Вера бахаи - один из многих, весьма почитаемых путей".
    Через несколько дней после получения этого письма мы встретились с Жаном Дюшеном, главным редактором международного католического журнала "Коммуньо", обратиться к которому нам порекомендовали в епархиальном управлении епископа Парижа.

    - Каким образом вы узнали о вере бахаи?
    - Я узнал о ее существовании, когда мне было двадцать лет, во время поездки в Святую землю. Прибыв в Хайфу пароходом, я был очарован золотым куполом над мавзолеем Баба на склоне горы Кармель при том, что по виду это не напоминало ни мечеть, ни церковь. Я стал наводить справки. Потом я встречался кое с кем из бахаи, но, в основном, на Ближнем Востоке и в США, а не во Франции.
    - Вопрос, касающийся вас лично. Многие молодые люди, монотеисты по убеждениям, из христианских или мусульманских семей, рассказывали нам, что, открыв для себя положение о постепенности Откровения, они тут же нашли ответ на вопрос, которым каждый из них задавался, - о множестве мировых религий. Вы такого не испытали?
    - У меня изначально не было потребности искать какую-то религию. Для меня важен был Христос сам по себе.
     Мы поочередно пользуемся то словом "религия", то словом "вера". Есть ли какая-то разница между этими двумя словами? Учение бахаи, это религия или вера?
    Всякая религия предполагает наличие веры, а также какого-то ряда верований, какого-то наполнения. Религия не сводится только к тому, чтобы соблюдали ее ритуал. Что касается бахаизма, то ясно, что в нем заключено важное, впечатляющее содержание. Влиятельная, заслуживающая уважения и дружеского отношения религия, родившаяся от двух Пророков XIX века.
     Считаете ли вы ее одной из мировых религий Откровения?
    - Нет. Как по статистическим, количественным данным, так и по качественным. Несмотря на рост ее сторонников, я не верю, что эти цифры могут придать ей, если так можно сказать, вес мировой религии. С другой стороны, по самому определению, по претензии на всеобщность, ее воздействие может быть только ограниченным. Я, например, знаю, что она довольно слабо представлена во Франции.
    - Прошло чуть более века, а число верующих бахаи достигло практически пяти миллионов. Разве в первый век после Рождества Христова христиане не были еще более малочисленны, по сравнению с бахаи?
    - Тут нужно оперировать другими цифрами. Когда я говорю о количественном уровне, то имею в виду не только число приверженцев, но и вес, влияние на сознание людей, на общественное мнение. Что касается бахаи, которые намеренно стараются быть скромными, вес реален, а влияние очень маленькое, так что это не может быть решающим фактором.
    - В чем вы видите совпадения и разногласия между христианством и бахаизмом? Отлична ли в основе своей концепция бахаи о Божьих посланниках, таких как Христос, Мухаммад или Бахаулла, от христианской концепции Христа, как Бога?
    - По-моему, отличие не в этом. Не под таким углом зрения следует рассматривать этот вопрос. То же самое можно сказать о взаимоотношениях между христианством, иудаизмом или исламом. Религия бахаи оптимистична, провозглашает и то, что ни один христианин не станет отрицать, то есть, что есть план, проект Бога для людей Земли и что установление мира, объединение людей будет дано только Богом. Бахаи считают, что достаточно подготовить людей к принятию этого дара. У христиан - и тут выступает Христос - об этом, возможно, более трагическое представление. Речь идет не о том, чтобы открыться навстречу божественному дару - спасение приходит через крест. Христос умер на кресте и в этом назидательность примера, данного Христом, который был сыном Божьим: Он показал, что можно умереть так и при этом не возненавидеть ни людей, ни Бога. Но это под силу только Богу, а исполнить предстояло Христу. Был показан парадоксальный способ, каким можно победить зло, не подавляя его, не уничтожая, не переходя на его сторону, не бросая ему вызов, а преодолевая его, потому что в этом случае важно само испытание. Оказаться лицом к лицу со смертью и не отступить перед ней. Выстоять, и не дать себя убедить в трагической сущности человеческой жизни. Выстоять, обратившись лицом ко злу, не надеясь на волшебное таинственное вмешательство Бога.
    Но я вижу и общее, точку соприкосновения между двумя религиями: трансцендентность Бога. Зато я считаю концепцию цикличности религии бахаи с философской точки зрения, шагом назад по отношению к христианскому видению истории, которое является концентрическим, а не циклическим.
    - Считает ли церковь Франции бахаизм сектой?
    - Насколько мне известно, не было принято определенной позиции в этом вопросе ни со стороны церковного собора, ни со стороны церкви Франции.
    - А как насчет контактов?
    - Насколько я знаю, нет ни особых контактов, ни особого отношения к бахаи со стороны церкви Франции.
    - Что вы думаете об отношении этой религии к науке? В частности, когда она рассматривает данные в Библии описания, скажем, Бытие и предсказания, как метафоры?
    - Слепую приверженность тексту сейчас можно наблюдать только у протестантских сект США. Проблема буквального понимания написанного не вставала в католической церкви по той простой причине, что она никогда не поощряла верующих на чтение Библии. И если возникал конфликт между наукой и верой, то это случалось потому, что неправильно воспринимали или науку, или религию. Присущая ученым вера делала Бога лишним. Клод Бернар говорил: "Нам не нужна данная гипотеза". А верующие чувствовали, что над ними нависла угроза. Сегодня если что-то и грозит католицизму, так это синкретизм. Время позитивизма закончилось. Целое направление в науке обратилось к гносису, словно говоря: "вы только посмотрите, вы верите в то же, что и мы", и хоть на первый взгляд так не кажется, этим дается толчок к обращению в новую веру. То, что сейчас говорят бахаи, не равнозначно тому, что это значило век назад. Сегодня наблюдается восприятие гностицизма и католиками, что получило название "конкордизма".
    - Вы не думаете, что религия бахаи может переманить к себе часть христиан?
    - Что ж, это возможно. Скорее всех тех, у кого есть интерес к проблемам религии. Если исходить из положения, что человек - религиозное существо и будет искать религию, к которой он будет испытывать полное доверие, то тогда религия бахаи займет свое законное место. Это умиротворяющая, дающая уверенность религия.
    Некий законченный цикл. Если у человека есть потребность в религии, он ищет средство удовлетворения этой потребности, и в вопросах
религии вера бахаи то же самое, что Объединенная социалистическая партия в вопросах политики. Вера бахаи - это ОСП религий. Извините. Сочтите все это шуткой!
    - А в свете столь модного ныне экуменического движения не являются ли бахаи теми, с кем христиане могли бы идти параллельными курсами?
    - Несомненно. Если мы можем идти параллельно с иудеями и мусульманами, то я не вижу причин, по которым следует исключать, в этом случае, бахаи.
    Направив соответствующий запрос в Парижский Институт, мы надеялись получить ответ и от мусульман. Но наши обращения остались без ответа, как и наши звонки относительно интервью. Нам бы так и пришлось довольствоваться молчанием, если бы нам не сообщили об интервью, взятом Хуссейном Гуликом, бахаи, живущим в США, у известного палестинского ученого, доктора Джамиля Диаба, муфтия мечети на американской земле.
    Доктор Джамиль Диаб родился в Бетании, небольшом городке недалеко от Иерусалима. Его отец учился в университете Ал-Азхар в Каире, был членом Высочайшего исламского совета Иерусалима. Сам он в 1946 году успешно сдал в Палестине экзамены, которые приравнивались к выпускным экзаменам университета Ал-Азхар в области ислама и арабского языка. Десять лет спустя он получил степень доктора в колледже метафизики Чикаго.
    "Когда я приехал в США, - объясняет он, - я изучал и другие религии, а именно христианство и иудаизм. Я старался со всей справедливостью относиться ко всем религиям. Я нахожу в них много общего, что, как я чувствую, обогащает мои знания ислама и сближает меня с другими божественными учениями".
    Когда господина Диаба стали расспрашивать о религии бахаи, которая ему хорошо знакома, он объяснил свое отношение к ней: "У меня тесные связи с общиной бахаи в США, особенно в Аризоне. Кроме того, некоторые мои учителя в Иерусалиме, например, профессор Али Рауф Парвис, были бахаи. Общины бахаи в Акке и Хайфе были образованы еще тогда, когда меня не было на свете. После 1948 года и создания государства Израиль многие уехали оттуда, но многие и остались: христиане, друзы, бахаи. Практически все бахаи остались. Святые места бахаи существовали еще до образования государства Израиль, они были и при Османской империи. Когда я читаю статьи мусульманских авторов, меня поражает, что они называют бахаи агентами Израиля, поскольку их храмы построены в Израиле. Они упускают из вида, что учреждения бахаи были созданы еще во времена британского мандата на Палестину, во времена Турецкой империи. В Хайфе и Акке есть и мечети, и церкви. Но никто не станет обвинять мусульман или христиан в том, что они агенты Израиля. Я мусульманин, я не бахаи, но надо быть честным, и когда мусульмане выдвигают подобные обвинения, я чувствую, что мой долг ответить на это".
    Затем он заверил, что считает веру бахаи "самой близкой к исламу, поскольку обе религии разделяют идею единственности Бога". "С тех пор, как я живу в США, то есть с 1948 года, я не встречал ни одного бахаи, который бы плохо отзывался об исламе. Наоборот, они принимают Пророка Мухаммада и Коран, высоко ставят исламское учение. Этих людей их вера приводит к принятию Пророка и Корана, и это отнюдь не делает их отступниками. И хотя их верования не тождественны мусульманским, мусульмане не самые нетерпимые в мире люди, более того, они принимают бахаи, как людей, близких им.
    Чуть дальше он резко отозвался о статьях, направленных против бахаи и опубликованных в различных журналах. "Я их прочел и обратил внимание на то, что некоторые из этих статей написаны расплывчато, не излагают сути дела и не проверяют факты. Я полагаю, что те, кто сегодня пишут о вере бахаи и считают себя мусульманскими учеными, должны понять, что значат эти слова, и задуматься о том, что нельзя основываться на отрицании - пользы от этого не будет".
    Доктор Диаб высказался против обвинений бахаи в отступничестве: "Тех мусульман, которые переходят в христианскую или иудейскую веру, становятся коммунистами или атеистами, со всей справедливостью можно назвать отступниками. Но бахаи, которые продолжают верить в единственность Бога и признают Пророка Мухаммада, нельзя назвать отступниками или неверными, если строго придерживаться значения этих слов".
    Он высказался также по поводу других нападок на бахаи: "Даже если что-то и было в прошлом, мы не должны осуждать за это и последующие поколения. В истории человечества каждый народ в какой-то момент совершал неблаговидные поступки, но затем потомки тех людей каялись в содеянном. Об этом со всей ясностью сказано в Коране: "Ни одна душа не несет бремени другой души". По понятиям мусульман времен первых бахаи, те считались преступниками, ренегатами. По сей день люди разных религий редко садятся за один стол, чтобы обсудить свои дела. А если бы они это сделали, пропасть между ними стала бы уже, и им было бы легче сосуществовать друг с другом. По Корану, если бы Бог захотел, чтобы была одна-единственная религия, он бы и сделал, чтобы было так. Мусульманам запрещено принудительно обращать людей в свою веру. Здесь дело выбора. Отец не может заставить своих детей стать мусульманами. Они могут ими стать только по собственной воле, а не по приказанию родителей".
    На последний вопрос, почему бахаи не отвечают на появляющиеся в прессе нападки, он ответил: "Насколько мне известно, бахаи не считают нужным тратить свое и чужое время на перебранки, обвинения и контробвинения. Они терпеливо сносят нападки и преследования, но сами к выпадам против других не прибегают. Им запрещено отвечать на всякого рода обвинения, а рекомендуется заниматься собственной жизнью и работой. Думаю, что в этом они поступают мудро, и мне бы хотелось, чтобы мусульманские ученые мужи поступали так же".
    Благодаря доктору Джамилю Диабу мы смогли завершить эту главу, посвященную взглядам на веру бахаи со стороны, отметив для себя при этом, что даже палестинский муфтий может воспринимать бахаи не в черном свете. Остается надеяться, что и другие последуют его примеру.

Наш адрес и телефон

 

03062, г.Киев, пер.Щербакова, 1-б
тел. 427-07-95,
Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
Отправить сообщение
Страничка на Facebook