Информация о материале

Просмотров: 1362

Абдул-Баха, старший сын Бахауллы, родился 23 мая 1844 года, в ту самую ночь, когда Баб открыл свою миссию Мулле Хусейну. Абдул-Баха было восемь лет, когда Бахаулла оказался заключенным в тегеранскую тюрьму. Дом, где жила их семья, был окружен толпой, и им пришлось скрываться. Абдул-Баха сопровождал своих родителей в ссылках, и еще за девять лет до Декларации в саду Ризван Ему была ясна миссия Его отца. Таким образом, Абдул-Баха был первым человеком, поверившим в Бахауллу. В это время Ему было всего девять лет.

Велико было горе Абдул-Баха, когда Бахаулла покинул Багдад и направился в горы Курдистана. Два года в Его отсутствие Абдул-Баха провел в переписывании и заучивании текстов писаний Баба. Но велика же была и радость, когда вернулся отец, и с этого времени Абдул-Баха стал Его ближайшим товарищем. Абдул-Баха не получил формального образования; все, что Он знал, Он почерпнул от Бахауллы. Абдул-Баха был активным, жизнерадостным человеком. Он унаследовал от отца любовь к природе, к сельской местности, к верховой езде.

В пути из Ирака в Константинополь Абдул-Баха следил за питанием и постоем изгнанников. По ночам Он охранял кибитку отца. В Адрианополе Он постепенно взял в свои руки повседневные дела Бахауллы. Он стал известен как «Хозяин»; этот титул дал Ему Бахаулла, хотя после смерти отца Он стал называть себя просто Абдул-Баха, т.е. слуга «Баха». Он принимал посетителей отца, движимых любопытством, однако необычайно проницательным внутренним взором распознавал тех, кто действительно искал истины. Он был многими любим и уважаем, даже теми, кто желал Ему зла. Он был вежлив, мягок, снисходителен, щедр и неизменно добр.

В Акке Он женился на Мунире-Ханум, дочери старых приверженцев Баба. Супружество было очень счастливым, но из девяти родившихся детей пятеро умерли.

Как только были ослаблены ограничения на свободу передвижения аккских узников, Абдул-Баха стал привычной фигурой на людных улочках города. Он помогал кому только мог, без различия цвета кожи, веры и общественного положения. Он входил в беднейшие дома, омывал и утешал больных. Собственных потребностей у Него было мало. Жил Он скромно, одевался в дешевое платье, которое тем не менее всегда выглядело безукоризненно. Он работал от зари до зари и проводил изрядную часть ночи в молитве и медитациях. Он любил детей, любил делать подарки и видеть людей счастливыми. «Мой дом, — говорил Он, — дом веселья и смеха».

После того, как Бахаулла ушел из этой жизни, семье было зачитано Его Духовное Завещание. В нем Абдул-Баха назначался Главой религии бахаи и единственным правомочным толкователем учения Бахауллы. Бахаулла призывал своих последователей обратиться к Абдул-Баха и слушаться Его. Однако, несмотря на прямое указание, некоторые из членов семьи Бахауллы, движимые ревностью и завистью, отказались поступить согласно Его воле. Они всячески старались подорвать авторитет Абдул-Баха. В результате с 1901 по 1908 год Абдул-Баха снова провел в Акке в качестве заключенного. В 1904 и 1907 годах власти Оттоманской империи назначали специальные комиссии для расследования обвинений против Него. Обеим комиссиям были представлены лжесвидетельства подкупленных лиц, и дело дошло до того, что в 1907 году султану было предложено казнить Абдул-Баха или сослать Его. Однако последовавшая младотурецкая революция освободила всех политических заключенных и узников совести бывшей Оттоманской империи.

В эти годы трудностей и бедствий Абдул-Баха не переставал трудиться. Он заботился о голодных и больных в Акке, вел огромную переписку с бахаи разных стран. Несмотря на непрекращающиеся нападки со стороны родственников, Он возвел простую каменную часовню на горе Кармель в том самом месте, где указал Ему Бахаулла. Эта часовня стала последним приютом останков замученного Баба.

Освободившись из заключения, Абдул-Баха стал планировать поездки по Европе и Америке. В связи с плохим здоровьем поездку пришлось отложить до августа 1911 года, и в этом году Абдул-Баха отправился на Запад. Ему было тогда около семидесяти лет, из которых почти шестьдесят Он провел в изгнании, несколько лет в заключении и постоянно находился под угрозой новых тягот и репрессий.

В сентябре 1911 года Абдул-Баха прибыл в Великобританию, где состоялось Его первое выступление в лондонской церкви Сити Темпл. В течение двух следующих лет Он путешествовал по Европе и Америке, с величайшей мудростью и совершенной преданностью распространяя учение бахаи. Большую часть своего времени Он проводил в публичных выступлениях и принимал посетителей. Он путешествовал скромно, избегая помпы и ненужных расходов. В США Он проехал страну от побережья до побережья и прочел в этой стране и Канаде более ста сорока лекций. В 1913 году Абдул-Баха вернулся в Хайфу. Когда разразилась первая мировая война, турецкие власти снова заключили Его в тюрьму. Четыре года Его жизнь протекала в изоляции и опасностях. Тем не менее Он организовал в окрестностях Тивериадского озера сельскохозяйственную кампанию по выращиванию пшеницы для населения Палестины. Он продолжал свою полную молитв и смиренного милосердия жизнь. Турки грозились распять Абдул-Баха на склонах Кармель. Когда вести об этой угрозе достигли Лондона, генералу Элленби было приказано оказать Абдул-Баха всевозможную помощь. Генерал взял Хайфу на несколько дней раньше, чем предполагалось, и телеграфировал в Лондон: «Сегодня взята Палестина. Известите мир: Абдул-Баха вне опасности». После окончания мировой войны британское правительство возвело Абдул-Баха в рыцарское достоинство, в знак признания Его заслуг по защите мира и прогресса на Ближнем Востоке. Он принял эту честь, но дворянским титулом никогда не пользовался.

Абдул-Баха скончался двадцать восьмого ноября 1921 года в Хайфе. До последних дней Он продолжал трудиться. Мусульмане, иудеи, христиане отдали Ему последние почести на похоронах и вместе с бахаи скорбели о великой утрате.

Информация о материале

Просмотров: 2511

Солдаты эскортировали изгнанников из Адрианополя в Галлиполи (Турция). Никто из них не знал ни пункта конечного назначения, ни вообще своей будущей судьбы. В Галлиполи было объявлено, что Бахаулла с большинством последователей, а также несколько человек из числа последователей Мирзы Яхьи, будут подвергнуты заключению в тюрьму в городе Акке, а сам Мирза Яхья и четверо из единомышленников Бахауллы должны были следовать на Кипр. По отбытии из Галлиполи Бахаулла предупредил товарищей, что путь, лежавший перед ними, будет самым трудным изо всех, по которым им доводилось проходить. Он сказал также, что те, кто не чувствует в себе достаточно сил, чтобы преодолеть этот путь, должны покинуть Его теперь же, потому что потом отступать будет поздно. Но никто не оставил Его.

Город Акка находился на окраине Оттоманской империи и использовался как место заключения. Туда со всех концов державы ссылали злейших преступников. И вода, и самый воздух Акки были нечистыми, местность считалась заразной и изобиловала вредными насекомыми. Об Акке говорили, что если птица полетит над городом, она упадет замертво из-за гнилости тамошнего воздуха.

Морской путь до Акки был полон лишений. В Хайфе основную группу ссыльных покинули Мирза Яхья и его спутники. Прибыв 31 августа 1868 года в Акку, изгнанники были встречены враждебно настроенной толпой местных жителей, которым сказали, что бахаи — злостнейшие, отъявленные преступники. Толпа кидала в них камнями, звучали оскорбления, в осужденных плевали.

Со ступеней мечети прочли указ о пожизненной ссылке для Бахауллы и Его спутников; местным жителям было запрещено вступать с ними в какие-либо контакты. Режим заключения был суровым. Бахаи запретили общаться друг с другом, а также с внешним миром. Сам Бахаулла был помещен в грязную, открытую всем ветрам и дождю камеру, остальных разместили в нескольких соседних камерах. В первую ночь им не давали ни еды, ни питья. За исключением двоих, все заболели малярией и дизентерией; трое умерли.

Бахаи Ирана и других стран не знали, где Бахаулла и жив ли Он. Когда же известия о Нем достигли их, многие отправились в Акку. Первое время они не могли попасть в город и часами стояли за внешним рвом в надежде хотя бы мельком увидеть Бахауллу в окне тюрьмы. Некоторые везли с собой растения. Отказывая себе в питье во время пути по пустыне, они поливали эти растения; так были посажены сады за городской чертой Акки.

В аккской тюрьме погиб второй сын Бахауллы, Мирза Михди. Он выпал из неохранявшегося слухового окна в крыше тюрьмы и умер от травм. Последней его просьбой, обращенной к отцу, было пожелание, чтобы его жизнь была принята как искупительная жертва за тех, кто не смог дойти до Его темницы.

Через несколько месяцев случилось так, что помещение тюрьмы потребовалось для расквартирования турецкого гарнизона. Изгнанников переместили в городской дом, где они содержались в тесноте.

Понемногу в Акке начало происходить то же самое, что случалось ранее в Багдаде, Константинополе и Эдирне. Начальник тюрьмы, городские власти и простые горожане стали понимать, что Бахаулла ни в чем не виновен, а также осознавать исключительность Его личности. Абдул-Баха, старший сын Бахауллы, взявший на себя хозяйственные заботы о семье, завоевал уважение и любовь горожан. Начальник тюрьмы стал присылать к Нему своего сына, полагая это полезным для его образования. Губернатор выразил пожелание оказать Бахаулле какую-нибудь услугу. В ответ на это Бахаулла попросил его починить городской водопровод, который не ремонтировался более тридцати лет. По существу, на девятый год заключения в Акке указ султана о ссылке полностью игнорировался тюремными и городскими властями. Абдул-Баха снял для отца небольшой, но хороший дом вне города, и Бахаулла, в течение девяти лет не видевший травы и деревьев, переселился туда. Через два года Абдул-Баха снял просторный особняк в Бахджи, где прошли последние 13 лет земной жизни Бахауллы.

Абдул-Баха вел все текущие дела, поэтому Бахаулла мог всецело предаваться своим писаниям. Он редко встречался с кем-нибудь лично, но Его влияние чувствовалось повсеместно, и правители Палестины завидовали Его власти и влиянию.

Профессор Э.Г. Браун, выдающийся востоковед из Кембриджа, провел в Бахджи пять дней и оставил следующее свидетельство о своей встрече с Бахауллой.

«В углу, там, где диван упирался в стену, сидел пречудесный и почтенный человек... Лицо Его, на которое я смотрел, я не забуду никогда, хоть я и не смогу его описать. Эти пронзительные глаза, казалось, читали самую вашу душу; власть и могущество были на этих широких бровях; глубокие морщины на лбу и на лице свидетельствовали о возрасте; с ними, казалось, спорил матово-черный цвет Его волос и бороды, стекавшей роскошным потоком почти до пояса. Не было нужды спрашивать, в чьем присутствии я нахожусь; я низко поклонился Ему - Тому, Кто был предметом любви и поклонения, Кому завидовали короли и по Чьей славе тщетно вздыхали императоры.

Мягкий голос с достоинством пригласил меня сесть и продолжил: «Хвала Богу за то, что ты добрался сюда!.. Ты пришел навестить изгнанника и узника... Мы желаем миру лишь добра и счастья для народов; хотя Нас называют возмутителем спокойствия, подстрекателем беспорядков, достойным уз и изгнания... В том, что все народы должны стать одним народом, а все люди — братьями; в том, что связи и союз между сынами человеческими должны стать прочнее; в том, что следует покончить с разрозненностью религий и аннулировать неравноправие рас — в чем же здесь опасность?.. А ведь так и будет; все эти бесполезные разногласия, разрушительные войны уйдут в прошлое, и настанет Великий Мир... Не это ли нужно и вам в Европе? Не это ли предрекал Христос?.. Мы же видим, что ваши правители щедрее расходуют свои богатства на средства разрушения человеческой расы, чем на то, что привело бы к счастью человечества... Эти разногласия и кровопролития, этот разлад прекратятся, и все люди станут как одна большая семья... Пусть не тот гордится, кто любит свою страну, но будет славен тот, кто любит весь человеческий род»24.

В последние годы своей жизни Бахаулла четырежды посещал Хайфу и устанавливал свой шатер на склонах горы Кармель. Он указал Абдул-Баха участок земли на скалистом склоне, куда следовало перенести останки Баба. Сегодня на этом склоне цветут сады, зеленеют газоны и ряды тенистых кипарисов окружают прекрасное здание из белого мрамора, под которым покоятся останки Баба и Его юного спутника.

29 марта 1892 года окончились земные дни Бахауллы. Колокола Акки, которые за двадцать четыре года до того возвестили о прибытии изгнанника, сообщили теперь о Его уходе, и множество народа вышло к особняку в Бахджи, горько плача. В течение траурной недели знатные люди города и представители властей отдавали Бахаулле последние почести. Султану послали телеграмму со словами: «Солнце Баха зашло»!

Как писал впоследствии Шоги Эффенди, Хранитель Веры бахаи, в своем обзоре о первом столетии истории новой мировой религии, «с вознесением Бахауллы истек период, во многих отношениях не имеющий аналогов в мировой религиозной истории. Окончилась эпоха, не имеющая себе равных ни по своей возвышенности, ни по плодотворности, ни по длительности не превзойденная ни одной из религий прошлого»25.

Информация о материале

Просмотров: 2424

Путь Бахауллы в Константинополь был триумфальным шествием. Власти городов и деревень, через которые проходил Бахаулла, принимали Его с почтением.

Персидский посол в Константинополе, получив указания от своего правительства возбудить население против Бахауллы, изображал Его наглым самозванцем, не имевшим никакого уважения к законам и стремящимся уничтожить Оттоманскую империю. Бахаулла пробыл в Константинополе уже около четырех месяцев, когда персидское и турецкое правительства договорились между собой о Его очередной высылке. Он получил приказ немедленно переехать в Адрианополь (сейчас Эдирне, в европейской части Турции).

Стоял декабрь: зима была холодной, и даже старожилы не помнили таких морозов. Бахаулле и Его спутникам пришлось отправиться в дорогу без достаточного количества провианта. Под дождем и ветром шли они по промозглой, продуваемой всеми ветрами местности. Путь занял более двенадцати суток, нередко приходилось идти и ночью; совершенно истощенными прибыли они в Адрианополь.

В Адрианополе Бахаулла провел пять лет. На этот раз Он был официально на положении заключенного Оттоманской империи, хотя никакого обвинения против Него выдвинуто не было.

В Адрианополе Вера Бахаи претерпела серьезный внутренний кризис, вызванный завистью брата Бахауллы, по имени Мирза Яхья, и еще одного человека, по имени Сейид Мухаммад. Мирза Яхья ревновал к Бахаулле еще в Багдаде и Константинополе. Теперь же зависть настолько источила его, что он решил убить Бахауллу, отравив Его пищу. Яд причинил Бахаулле большие страдания, и последствия этого покушения Он ощущал до конца своих земных дней.

Находясь в Адрианополе, Бахаулла обращался к монархам, главам правительств всего мира и к религиозным лидерам с формальным изложением  Своей миссии. Здесь, а также позднее, в Акке, Он писал европейским самодержцам, призывая их признать новую Веру. Он также призывал их уладить раздоры между собой, сократить вооружения и начать лучше заботиться о своих народах.

В письме, адресованном английской королеве Виктории, Бахаулла писал:

«Бог приготовил высшее средство и мощнейший инструмент для исцеления всего света, и это — союз всех народов в одном вселенском Деле, одна общая Вера. Достичь же сего нельзя иначе, как посредством умелого, всемогущего и вдохновенного Лекаря»23.

Рассказывают, что королева Виктория отреагировала на послание следующими словами: «Если это от Бога, то не погибнет; если же нет, от этого не будет вреда».

Миссия Бахауллы, открытая Ему в тегеранской темнице Сиях-Чаль, но о которой в течение десяти лет Он никому не говорил, была публично провозглашена в 1863 г. в саду Ризван близ Багдада; теперь же, в 1868 году, она сообщалась властителям мира — всем вместе и каждому в отдельности. Послания от Бахауллы получили Наполеон III, русский царь Александр II, Вильгельм I Прусский, Франц-Иосиф Австрийский, папа Пий IX, турецкий султан и шах Ирана.

Именно в этот период Провозглашения, в Адрианополе, вошло в обычай приветствие последователей Веры бахаи «Алла-у-Абха» (Господь Всеславен), и сами последователи Веры стали называть себя бахаи. В Иране и Ираке они подвергались жестоким преследованиям и многие были физически уничтожены, однако движение расширялось. Некоторые бахаи совершали паломничество из Ирана и Ирака в Адрианополь в надежде увидеть Бахауллу.

Турецкие власти в Адрианополе относились к Бахаулле с почтением, чем раздражали персидского консула в этом городе. Последний, а также Мирза Яхья и Сейид Мухаммад, добивались дальнейшей ссылки для Бахауллы. Они отсылали в Константинополь лживые донесения с целью скомпрометировать Бахауллу, утверждая, что Он намеревается уничтожить Оттоманскую империю.

Губернатор Адрианополя, который относился к Бахаулле с глубоким уважением, несколько раз письменно опровергал эти обвинения.  Однако в конце концов центральные власти издали указ о высылке.

Однажды утром дом Бахауллы был окружен солдатами. Жители города, мусульмане и христиане, вышли на улицы, чтобы услышать оглашаемый указ. Консулы нескольких стран предложили свои услуги, желая вступиться за высылаемых, но Бахаулла не принял их заступничества.

Информация о материале

Просмотров: 1440

Разбитый и больной, Бахаулла прибыл в Багдад 8 апреля 1853 года. Все уже потеряли надежду на то, что Он вынесет тяготы пути или останется в живых по прибытии на место. Однако Он сумел прийти в себя.

В Ираке Он прожил десять лет. Вскоре влияние Бахауллы стало ощущаться в иракской общине баби, обезглавленной, пришедшей в упадок, расстроенной. Тем не менее, из-за ревности родного брата к Его влиянию на людей, Бахаулла был вынужден покинуть город, не желая быть причиной раздоров и разногласий среди баби. Однажды, через год после прибытия в Багдад, ночью, Бахаулла ушел из города.

Следующие два года Он провел отшельником в горах Курдистана, Курды — гордый и воинственный народ, известный своей враждебностью к персам. Несмотря на отшельничество, тем не менее, Бахаулла, благодаря Своей доброте и мудрости, вскоре приобрел среди них известность. Ученые люди тех краев жаждали с Ним встреч. Он был любим и уважаем как учеными, так в равной мере и неграмотными, и вскоре слава о мудром и святом муже, живущем среди курдистанских гор, достигла Багдада. Узнав о необычном отшельнике, семья Бахауллы догадалась, что речь шла о Нем, и послала к Нему гонца с просьбой вернуться, что Он и сделал ровно через два года после Своего отъезда (19 марта 1856 года).

В отсутствие Бахауллы положение дел в общине баби изменилось к худшему. Следующие семь лет Он провел в трудах по воспитанию баби и преподаванию им основ учения. Наставлениями и собственным примером, письменным и устным словом Он добился перемен в общине баби и тем самым доказал, что был единственным человеком, способным обеспечить стабильность движения и его чистоту. Багдад запомнил баби людьми с цельными характерами, искренними жизненными мотивами и поведением. Бахаулла и Его единомышленники жили просто и аскетично. У них было мало собственности, но жизнь их была полна радости.

Курдские мистики и религиозные лидеры, навещавшие Бахауллу в горах, приходили теперь к Нему в Багдад. Заинтересовавшись, искали с Ним встреч и некоторые местные религиозные деятели. Многие стали Его последователями. Мистики, поэты, правительственные чиновники, принцы стремились с Ним познакомиться. Приходили больные и страждущие, искатели справедливости толпились у дверей. Это были не только мусульмане, но также христиане и иудеи.

В багдадские годы стихи лились с пера Бахауллы. Книга Несомненности, Его основная богословская работа, была написана за два дня и две ночи. В Багдаде написал Он и Сокровенные Слова, небольшую, но захватывающую книгу духовного руководства, а также Семь Долин, мистическую книгу, задуманную как ответ суфийским мистикам.

Ревнуя к растущему влиянию Бахауллы, группа багдадских мусульманских лидеров с ведома иранского шаха пыталась Его дискредитировать. Они требовали сотворить чудо, которое признали бы все. Бахаулла согласился сотворить по их выбору любое чудо, но улемы не сумели договориться между собой, и вызов Бахауллы остался без последствий.

Иранский консул в Багдаде, встревоженный растущей славой Бахауллы, предпринял действия для Его изгнания из города. Он добился своей цели. Губернатор Багдада, глубоко восхищавшийся Бахауллой и проигнорировавший пять указаний о Его высылке, на шестой раз, колеблясь, повиновался и объявил Бахаулле приказ султана Оттоманской Империи о Его перемещении в Константинополь.

Объявление о высылке Бахауллы произвело в Багдаде взрыв возмущения. Вокруг Его дома толпились сотни людей, плачущих и горюющих о Его отъезде. Людей собралось столько, что самому Бахаулле пришлось переселиться в сад на другой стороне реки. Там Он пробыл двенадцать дней, ободряя и вдохновляя своих последователей. Многие и ранее интуитивно чувствовали, что именно Он был тем, о Ком пророчествовал Баб, но никогда и никому Бахаулла не сообщал о Своей миссии. Лишь здесь, в саду Ризван, Он сделал формальную декларацию перед некоторыми из Своих последователей, сообщив им, что именно Он и был «Тем, Кого откроет Бог», и великое горе их превратилось в радость.

Публичное провозглашение того, что Бахаулла — Обетованный всех религий, что Вера Его предназначена для всего человечества, что новый День восходит над горизонтом истории, продолжалось двенадцать дней, с 21 апреля по 2 мая 1863 года. Этот период вошел в историю как праздник Ризван, ежегодно отмечаемый последователями Веры бахаи во всем мире как самый священный и значительный из праздников этой религии. Бахаи отмечают первый, третий и девятый день этого праздника.

Информация о материале

Просмотров: 1391

Бахаулла означает по-арабски «Слава Господа»; этот титул упоминается Бабом. Человек, принявший его, при своем рождении был наречен именем Мирза Хусейн Али, а родился Он 12 ноября 1817 года в одной из самых именитых семей Тегерана. Его отец был главным министром при шахском дворе; с детства Бахаулла был окружен богатством, комфортом и роскошью. Он одевался в тонкие шелка и ел наилучшие яства. Его семья владела превосходными домами. Как и другие молодые персы благородного звания в ту эпоху, Бахаулла обучался основам ислама, персидской литературе и поэзии, а также каллиграфии. Как и Баб, Бахаулла обладал необыкновенным знанием, не почерпнутым от учителей или из книг. Люди поражались глубине и широте Его познаний, Его исключительной логической и полемической силе. В возрасте семи лет Ему однажды пришлось заменять отца в имущественном споре при дворе, и Он выиграл дело.

Исключительные способности не вызывали у Него чрезмерной гордости. Он был скромен и весел, благожелателен и добр. Вкусы Его были просты. Он любил природу, птиц, деревья, цветы, животных и предпочитал проводить время за городом, нежели при дворе. Он тратил деньги не на удовольствия, а на помощь бедным и нуждающимся. Как было принято в то время, Он женился молодым. Его жена тоже происходила из очень богатой семьи, но и ее вкусы были простыми. Они вместе работали ради облегчения доли тех, кто был устроен в жизни хуже, чем они сами. Двери их дома были всегда открыты для нуждающихся в пище, крове, помощи. Их прозвали «Отец и Мать бедных». Когда умер отец Бахауллы, Ему предложили занять его место при дворе, однако Он отказался.

Летом 1844 года, всего через три месяца после того, как Баб провозгласил свою миссию, Мулла Хусейн привез в Тегеран свиток посланий Баба и проследил, чтобы он попал в руки Бахауллы. Прочитав свиток, Бахаулла признал Баба и стал Его последователем. Ему было тогда двадцать семь лет. Бахаулла никогда не встречался с Бабом лично, но был с Ним в постоянной переписке, всем сердцем поддерживал Его учение и стремился его распространять. В результате Он оказался в рядах малоизвестного еще движения, интересы которого были полностью противоположны интересам Его собственного класса.

Когда Баб находился в тюрьме, Бахаулла оказывал Его преследуемым сторонникам всяческую помощь. Дважды Он попадал в заключение, а один раз сознательно навлек на Себя ярость толпы, чтобы дать возможность единомышленникам уйти от преследования. Случалось, Его били и забрасывали камнями. Неустрашимый, неутомимый, Бахаулла поддерживал баби, помогал им и давал ценные советы. Когда Баб понял, что скоро умрет, Он отослал Бахаулле свои печати, бумаги и перья для письма. Именно по указаниям Бахауллы останки Баба были перенесены из Тебриза в Тегеран и укрыты в надежном месте.

В дни, последовавшие за покушением на шаха, Бахаулла был гостем Великого Визиря. Друзья советовали Ему спрятаться до поры, когда улягутся волнения, но Бахаулла отказался. Вместо этого Он направился к расположению армейской части, которой было поручено схватить Его и арестовать.

С Него сорвали верхнюю одежду и заковали в цепи. Босого, с непокрытой головой, под палящим полуденным солнцем Его повели в тегеранскую тюрьму. Собравшаяся толпа выкрикивала оскорбления и швыряла камни. Бахаулла попросил стражу замедлить шаг, чтобы дать одной пожилой женщине возможность бросить в Него камень, так как она не могла догнать процессию.

«Не огорчайте эту старую женщину, — сказал Он. — Не препятствуйте ей сделать то, что она считает богоугодным».

Тюрьма Сиях-Чаль, куда был помещен Бахаулла, первоначально была задумана как резервуар для одной из общественных бань города. Его провели по совершенно темному коридору, по трем лестничным пролетам вниз, под землю. Камера была темна, мокра, кишела насекомыми. Там почти без одежды, безо всякой постели тряслись в лихорадке сто пятьдесят человек. Преобладали убийцы, грабители и разбойники. Среди них, в группе баби, был закован и Бахаулла.

Он был взят в колодки; тяжелые цепи лежали на Его плечах; Он не мог ни встать, ни лечь. Эти цепи въелись Ему в тело, и отметины от них Он носил в течение всей жизни. Три дня не давали ни еды, ни питья. Когда же, наконец, принесли еду, она оказалась отравленной. Уважение к Бахаулле было велико, и власти не решались Его казнить. Каждый день стражники выводили на пытки и казнь кого-нибудь из баби. И всякий раз, когда уводили на погибель очередного баби, он обращался к Бахаулле за благословением, а затем с радостью отправлялся навстречу смерти. Бахаулла успокаивал и утешал всех заключенных. Он научил баби петь псалмы. Первый ряд закованных в колодки запевал: «Бог дает мне все; воистину, Прещедрый Он!» Второй ряд подтягивал: «В Него да уверует верящий!»18 Заключенные пели так громко и радостно, что звуки их пения доносились до шахских покоев, расположенных неподалеку.

В таких условиях Бахаулла провел в тюрьме четыре месяца. Когда Он вышел оттуда, Его здоровье было сильно подорвано, шея была натерта, согнулась спина; Он едва мог ходить.

В тюрьме Сиях-Чаль с Бахауллой произошло чудесное событие, разъяснившее Ему, что именно Он — «Тот, Кого откроет Бог»; тот Обетованный, о приходе которого пророчествовал Баб.

«Во дни, когда я лежал в тегеранской тюрьме, хотя я почти не мог спать из-за ужасного веса цепей и невероятного смрада, в один из кратких моментов забвения мне показалось, будто из моей головы нечто потекло по груди, подобно мощному потоку, низвергающемуся с вершины высокой горы. Все члены моего тела внезапно как бы зажглись огнем. Язык мой в это время произносил нечто, чего не вынес бы никто, услышав19.

О, Царь! Я был человеком, подобным другим, спящим на ложе моем, когда вдруг ветры Всеславного подхватили меня и научили знанию всего, что было. Сие не от Меня, но от Того, кто Всемогущ и Всезнающ. Я Он повелел мне возвысить глас мой между небом и землей, и ради сего досталось мне то, отчего текут слезы по щекам мужей разумения... Всеподчиняющее повеление Его достигло меня, и заставило говорить между людьми»20.

Так писал об этом эпизоде Сам Бахаулла в Своем письме к шаху, относящемся к более позднему периоду Его жизни. Те, кто заключил Его в тюрьму, не смогли найти ни малейших доказательств Его причастности к покушению на шаха. Русский посол при шахском дворе направил свое влияние на освобождение Бахауллы и предложил Ему убежище в России. Поколебавшись, шах согласился на освобождение Бахауллы из тюрьмы. Так в декабре 1852 года подошло к концу Его заключение в ужасной яме, известной под названием Сиях-Чаль. Однако именно в этой подземной темнице Ему, «окутанному загробным мраком, дышащему зловониями, окоченевшему от холода и сырости, с ногами, забитыми в колодки», явилось подлинное начало Откровения бахаи.

Бахаулла был лишен всего имущества и, предпочтя высылку из Ирана возможности убежища в России, получил месяц на то, чтобы вместе с семьей покинуть Персию.

Его собственность была конфискована, и подготовиться к пути Бахаулла не сумел. Была середина зимы, стояли сильные морозы, жена Бахауллы, Навваб, была на седьмом месяце беременности. Сам Он был нездоров, и дорога до Багдада отняла три месяца. Изгнанники ехали по заснеженным горам, по узким вьючным тропам, проводя ночи в примитивных приютах без достаточного количества еды и необходимых удобств для сна. Чтобы накормить детей, жена Бахауллы продала серебряные пуговицы со своих платьев.

Информация о материале

Просмотров: 2576

Баб провозгласил себя носителем самостоятельного Откровения Божиего и провозвестником другого, более значительного, чем Он сам, Посланника. Баб видоизменил законы и обряды ислама, касающиеся молитв, поста, брака, развода и наследования. В Его писаниях повторяется тема прихода «Того, Кого откроет Бог». Этому грядущему посланнику возносит Он хвалы и призывает своих последователей стремиться к Нему, даже если для этого придется ползти по снегу. «Я, — говорил Баб, — всего лишь первый из Его слуг, из тех, что верят в Него и Его знаки, тех, кто имеет долю в благой сладости Его речей, в первых плодах рая Его знания»16. Баб верил в то, что следующий Посланник придет очень скоро после Его собственной смерти.

Через два года после казни Баба двое из Его молодых последователей, чей ум помрачился от отчаяния и горя, совершили покушение на шаха. Оружие, которым они пользовались, было примитивным, и шах получил лишь незначительные ранения. Это покушение вызвало волну преследований против баби. Власти провоцировали народную поддержку кампании мести, направленной на избавление страны от баби.

В ходе ужасных погромов зверски убивали мужчин, женщин и детей. Чтобы не оказаться свидетелями кровавых сцен, убийств и зверств на улицах, иностранцы в Иране предпочитали не выходить из домов, В тюрьму был брошен и самый выдающийся из баби, человек, ставший впоследствии известным под именем Бахаулла.

Информация о материале

Просмотров: 2649

Баб был переведен в Тебриз. Когда Его вели по улицам города, некий молодой человек бросился к Его ногам, умоляя, чтобы ему было позволено умереть вместе с Бабом. Юноша был схвачен и тоже приговорен к смертной казни.

Свою последнюю ночь на этом свете Баб провел в приподнятом и радостном настроении. Он знал, что, несмотря на все трудности, Его миссия исполнена. Ранним утром следующего дня, когда Он диктовал последние распоряжения своему ученику, Его занятия были прерваны. Солдаты, посланные распорядителями казни, пытались поторопить Его, но Он ответил офицеру следующими словами: «До тех пор, пока Я не выскажу этому человеку всего, что имею ему сказать, никакая земная сила не сможет помешать Мне. Поднимись против Меня хоть все армии мира, им пришлось бы смириться с бессилием оторвать меня от исполнения, до последнего слова, Моего намерения».

То, что произошло затем, удивительно напоминало случившееся за восемнадцать веков до описываемых событий, когда, также без праведного суда, свой приговор получил Иисус. Баб был проведен по домам трех известных религиозных лидеров, подписавшихся под смертным приговором. До встречи с Бабом не снизошел ни один из них. Необходимые документы были подписаны, заверены и скреплены печатями.

Баба провели по улицам Тебриза, куда ради зрелища казни стеклось около десяти тысяч человек.

Офицером подразделения, выделенного для приведения приговора в исполнение, был христианин по имени Сам Хан. Глубоко тронутый добротой Баба и Его кротостью, он был весьма обеспокоен предстоявшей ему задачей.

«Я не имею против вас зла, — сказал он Бабу. — Если ваше Дело есть Дело Истины, дайте мне возможность освободиться от необходимости пролить вашу кровь».

«Следуйте своим инструкциям, — отвечал Баб. — Если намерения ваши искренни, Всевышний, несомненно, избавит вас от затруднения»14.

Баб и Его молодой спутник были подвешены веревками к стене казармы, и семь с половиной сотен солдат из подразделения Сам Хана прицелились и выстрелили в Него. Когда же дым от залпа рассеялся, великий крик изумления изошел от толпы: Баба не было, а молодой человек, привязанный рядом с Ним, стоял невредимым. Последовали отчаянные поиски Баба. Когда Его нашли, Он заканчивал отдавать распоряжения, которыми занимался до прихода солдат в Его камеру.

«Теперь Я окончил беседу, — сказал Баб нашедшим его — Можете продолжать выполнять то, что задумали».

Сам Хан приказал своему подразделению покинуть территорию казарм и отказался от дальнейшего участия в казни. Привели другой полк. На этот раз тела Баба и Его спутника были разнесены в куски, и только лица их остались почти неповрежденными.

Казнь эта состоялась девятого июля 1850 г.

В тот же час на город обрушился мощный ураган. Дул сильный ветер, и пыль затмевала небо весь день. Тела Баба и Его юного спутника были выброшены за городскую стену, чтобы баби не могли ими овладеть. Несмотря на охрану, последователи Баба все же сумели это сделать и укрыли тела в надежном месте.

Информация о материале

Просмотров: 2064

Последователи Баба с радостью отправились распространять Его учение. Весть, передаваемая ими, возбудила в Иране необыкновенное волнение. Толпы людей собирались послушать его, и слава Его увеличивалась день ото дня. Богатые и бедные, темные и образованные, горожане и жители деревень — все в равной степени желали узнать как можно больше. Последователями Баба стали несколько ученых и глубоко чтимых религиозных деятелей. Власти встревожились. В Ширазе схватили Куддуса и одного из пожилых последователей Баба; им сожгли бороды, проткнули ноздри, продели через эти отверстия веревки и на такой привязи повели по городу. Их избили и изгнали из Шираза, предупредив, что, если они вернутся, будут распяты.

По Ирану прокатилась волна яростного преследования баби; сам Баб был взят под домашний арест. Расследовать причины волнений шах послал некоего Вахида, человека весьма образованного, уважаемого и влиятельного; шах вполне доверял ему. После трех встреч с Бабом Вахид стал Его преданным последователем и сам начал распространять Его учение.

Такой поворот событий очень озаботил Великого Визиря, первого шахского министра. Он опасался, что в случае встречи с шахом Баб повлияет на государя. Великий Визирь добился заключения Баба в тюрьму в местности Маку близ северной границы страны.

Вокруг тюрьмы в Маку жили простые крестьяне; события за пределами собственной деревни их не интересовали, а пришлые люди вызывали враждебность. Поначалу был враждебен к Бабу и начальник тюрьмы, однако вскоре он понял, что этот узник -необыкновенный. Он стал почитать Баба и полюбил его. Влияние Баба почувствовали на себе и окрестные крестьяне. Они стали собираться у стен тюрьмы в надежде услышать молитвы, которые Баб читал нараспев. Они обращались к нему с просьбами благословить их дневной труд и друг перед другом клялись на правде Его именем. Со всех сторон стекались паломники; начальник тюрьмы пропускал их к Бабу и сам постепенно становился Его преданным сторонником.

Вновь обеспокоился Великий Визирь и перевел Баба в более отдаленную крепость Чихриг, где начальствовал шахский деверь. То был жестокий человек непредсказуемого нрава; вначале он был с Бабом очень суров, но затем и он поддался Его обаянию. И здесь Баб пользовался уважением и любовью местных жителей. Снова стали приходить посетители. Один из них, переодетый дервишем, пришел даже из Индии. В своей стране он был принцем, но, увидев Баба в своих видениях, отказался от богатства и общественного положения ради одной встречи с Бабом. Баб отослал его обратно в Индию для распространения своего учения.

По мере распространения учения Баба в Иране нарастали и репрессии. Были жестоко замучены и убиты первые ученики Баба и сотни тех, кто последовал их проповеди. Отрекись они от своей веры, им оставили бы жизнь. Убит был и дядя Баба, вырастивший Его, за то, что верил в миссию своего племянника. Смерть последователей вселяла в Баба печаль и горе. В тюрьме Чихриг Он записал большую часть Своего Откровения. Он знал, что вскоре придет и Его черед.

Не в силах положить конец распространению движения баби и тем раз и навсегда искоренить ересь, в 1850 году иранские власти решили казнить Баба. Таким образом, Его недолгая шестилетняя проповедь, три года которой были проведены в относительной свободе и три — в заключении, стремительно приближалась к своему кульминационному пункту.

Информация о материале

Просмотров: 2370

Молодой человек, встретивший Муллу Хусейна за городской стеной Шираза, звался Сейид Али Мухаммад. По линиям обоих родителей Он происходил от Пророка. Сейид Али Мухаммад родился 20 октября 1819 года; Его отец умер, когда Сейид Али был еще очень молод, и заботы о юноше взял на себя Его дядя. Когда дядя впервые отправил Сейида Али в школу, учитель вернул Его домой. По словам учителя, он не мог дать мальчику чего-либо такого, чего бы тот сам уже не знал. Он, Али Мухаммад, обладал необыкновенным врожденным знанием, не почерпнутым из книг и не позаимствованным от кого-либо. Это знание позволяло Ему отвечать на самые трудные вопросы, в том числе на такие, на которые не знали ответов даже учителя.

Подростком Али Мухаммад, стал работать в купеческой конторе своего дяди, занимаясь его делами в Ширазе и в порту Бушир. Вскоре Он заслужил уважение за скромность и справедливость в делах, за набожность и благочестие, за глубину и широту познаний, за благородство и добрый нрав. К моменту, когда Он встретился с Муллой Хусейном, Сейид Али Мухаммад занимался торговлей уже около десяти лет. Он был женат на двоюродной сестре своей матери, но их единственный сын умер в возрасте одного года. Вот что представлял собою молодой незнакомец, встретивший Муллу Хусейна и вежливо пригласивший его в свой скромный дом на тихой окраине Шираза. Мулла Хусейн чувствовал, что в обществе нового знакомого в нем нарастает ощущение мира и счастья.

Наступило время вечернего намаза — молитвы, соблюдаемой всеми мусульманами. Двое молодых людей преклонили колена в молитве. Мулла Хусейн искренне просил Бога о том, чтобы эта странная встреча помогла ему в поисках Обетованного. Когда же слова молитвы были произнесены, они продолжили беседу. Тронутый великой добротой, достоинством и вежливостью хозяина дома, Мулла Хусейн открыл ему глубокие стремления своего сердца. Он поведал о своем странствии и о поисках. Али Мухаммад внимательно выслушал его, а затем спросил, указал ли Сейид Казем какие-либо признаки, по которым Его ученики могли бы узнать Обетованного. В ответ Мулла Хусейн повторил слышанное от своего учителя: «Он прекрасного происхождения по прямой линии... Он наделен природным знанием... свободен от телесных несовершенств...»

Мулла Хусейн окончил говорить, и в течение нескольких минут в комнате стояла тишина. Затем спокойным, но властным и сильным голосом, Сейид Али Мухаммад произнес: «Узри! Все знаки сии соединены во мне».

Мулла Хусейн был поражен. Он стал возражать. Обетованный, говорил он, должен быть человеком необыкновенной святости, а Дело Его, которое Он провозгласит, будет Делом великого могущества. Однако, говоря все это, Мулла Хусейн испытывал одновременно угрызения совести и благоговение. Прекратив свои возражения, он достал лист бумаги, написанный за несколько лет перед тем. На листе была попытка комментария нескольких наиболее сложных мест из учения Шейха Ахмада и Сейида Казема. Он попросил хозяина дома взглянуть на эту бумагу. Тот быстро прочел ее и дал простое и ясное объяснение всех трудностей, встреченных Муллой Хусейном. Затем Али Мухаммад сказал: «А сейчас пришла пора открыть смысл Суры Иосифа»5.

Изумление и великая радость охватили Муллу Хусейна. Сура (т.е. глава) Иосифа — часть Корана. Однажды Мулла Хусейн попросил Сейида Казема написать для него комментарий к этой суре. «Воистину это выше моих сил», — ответил Сейид Казем. – «Он, Великий, Тот, что придет после меня, объяснит тебе ее значение без твоей просьбы»6.

Произнеся эти слова, предсказанные учителем Муллы Хусейна, хозяин дома взял перо и принялся писать. Записывая слова, Он напевал их мелодичным голосом. Не остановился Он до тех пор, пока не написал целую главу, называемую «Сура Господства». Очарованный Его голосом и мощью произносимых слов, Мулла Хусейн сидел и молча слушал.

Это объявление молодого ширазского купца, называемое Декларацией Баба, о том, что он, Сейид Али Мухаммад, воистину, и есть Обетованный, было сделано им Мулле Хусейну через два часа и одиннадцать минут после захода солнца 22 мая 1844 года. Эта дата и это время отмечаются последователями религии бахаи как начало новой эры в истории человечества. «О ты, кто первым поверил в Меня! — именно эти слова сказал Он Мулле Хусейну. — Истинно говорю Я, Я есть Баб, Врата Бога!»

Слово «Баб» означает по-арабски «врата». Так Баб заявил о себе как о вратах новой эры мира и всемирного братства. Его миссия, объявил он, — предсказать и предварить появление другого, намного более значительного Посланника, который должен был прийти после Него. Этого Великого Посланника Он обозначил словами «Тот, Кого откроет Бог». Баб говорил, что этот будущий Посланник объединит все народы и установит на Земле справедливый и вечный мир.

Забыв о времени, об ищущих его спутниках, всю ночь сидел Мулла Хусейн, слушая продолжение рассказа Баба. Город мирно спал. Баб предупредил Муллу Хусейна, что до поры тот не должен никому, даже своим спутникам, рассказывать о том, что увидел и услышал.

«Восемнадцать человек, — сказал Баб, — должны вначале признать меня — сами по себе, по зову собственного сердца. Без зова и приглашения, независимо друг от друга все они найдут свою дорогу ко мне».

Когда с минаретов Шираза донесся призыв к утренней молитве, Мулла Хусейн покинул дом Баба. Радость, восторг, воодушевление и благоговение наполняли его душу.

«Знание Его Откровения, - признавался он, — пробудило мое существо. Я почувствовал, как отвага и мощь овладели мною, и если бы весь мир, со всеми племенами своими и властелинами племен, поднялся против меня, один, не страшась, преодолел бы я их натиск. Вселенная казалась мне горстью пыли в моей ладони»9.

Прошло сорок дней, прежде чем другие последователи Баба начали признавать Его. Одному за другим, каждому независимо от других, непроизвольно, кому через молитву и пост, кому в мечтах и сновидениях открывалось местонахождение молодого ширазского купца. Все они ранее были учениками Сейида Казема, и, казалось, та же сила, что некогда привела в Шираз Муллу Хусейна, притягивала теперь их в этот город на юге Ирана. Последним прибыл молодой человек по имени Куддус. Усталым с дороги, запыленным достиг он Шираза. Увидев на улице Муллу Хусейна, он стал нетерпеливо расспрашивать его о новостях, о том, как идут дела с поиском Обетованного. Мулла Хусейн старался успокоить его, но безуспешно — Куддус увидел Баба. «Почему хочешь сокрыть Его от меня? — воскликнул он изумленному Мулле Хусейну. — Ведь даже по походке я мог бы Его узнать! Свидетельствую с уверенностью, что ни на Востоке, ни на Западе никто, кроме Него, не может претендовать на то, чтобы быть Истинным. Никто не может излучать могущества и величия, подобных тем, что исходят от Его священной особы».

Баб созвал учеников, собравшихся в Ширазе, и велел им разойтись по Персии, распространяя Его учение и готовя сердца людей к приходу Того, Кого откроет Бог. Он говорил им о великой ответственности, требовал осторожности, умеренности, предупреждал, что в награду за свои усилия им, возможно, придется принять пытки и смерть.

«Готовлю вас к пришествию Великого из дней. Приложите все ваше старание, дабы Я, ныне вас наставляющий, в грядущем мире, пред Престолом Всемилостивого Господа возрадовался деяниям вашим и восславился вашим успехом. Тайна Дня, что грядет, ныне сокрыта. Ее ни разгадать, ни оценить. Новорожденное дитя в тот День превзойдет наимудрейших и почтеннейших мужей нашего времени; самый низкий и необразованный в той эпохе разумением превысит ученейших и наисовершенных богословов сего века. Рассыпьтесь вширь и вдоль страны, неутомимыми стопами и освященным сердцем готовьте путь Его приходу.

Не обращайте внимания на вашу слабость и бренность, устремите ваш взор к непобедимой силе Господа Бога вашего, Всемогущего. Не Он ли в былые дни дал силу Аврааму, несмотря на видимую немощность Его, торжествовать над силами Нимрода? Не Он ли дал Моисею, коему лишь посох был спутником, победить фараона и войско его? Не Он ли установил власть Иисуса, бедного и униженного в глазах людских, над всеми силами иудеев? Не Он ли поверг варварские и воинственные племена арабов к святому и преобразующему учению Мухаммада, Пророка Его? Воспряньте же во имя Бога, доверьтесь полностью Ему и да уверитесь в конечной победе!»

Информация о материале

Просмотров: 1532

В конце XVIII века образованный и святой жизни мусульманин по имени Шейх Ахмад отправился в путешествие на один из островов Персидского залива. В этот путь его толкнуло убеждение, что вскоре на Земле появится «Обетованный», великий пророк, упомянутый в Писаниях ислама.

Шейх Ахмад верил, что этот Посланник Бога, чей приход был предсказан издревле, будет великим учителем человечества, ожидаемым всеми народами. Его появление в мире, полагал Шейх Ахмад, будет означать для человечества начало новой эры, эпохи мира и объединения всех религий.

Вначале Шейх Ахмад отправился в Ирак — в Неджеф, а затем — в Кербелу, священный город мусульман. В Кербеле в 680 г. принял мученическую смерть имам Хусейн, внук пророка Мухаммада. Именно здесь, в Кербеле, начал свою проповедническую деятельность Шейх Ахмад, после чего отправился в Иран. Там с ним встретился молодой человек по имени Сейид Казем (сейид — титул, означающий, что данное лицо является прямым потомком Мухаммада). Услышав об учении Шейха Ахмада, Сейид Казем, чтобы встретиться с ним, специально пересек всю страну. Радостно встретил его Шейх Ахмад. Он понял, что нашел в нем человека, с которым сможет поделиться своими знаниями и устремлениями своего сердца. Они стали вместе молиться и учиться, странствовать и учить других людей.

Шейх Ахмад назначил Сейида Казема своим преемником, а после смерти своего учителя Сейид Казем остался в Кербеле и продолжал проповедовать там о приходе Обетованного. Одним из тех, кто приехал к нему учиться, был некто Мулла Хусейн. Он обладал чистым сердцем, стремился к истине и был прекрасно богословски образован. Сейид Казем понял, что может положиться на Муллу Хусейна, и отправил его в Иран со специальным поручением. Между тем, убеждение Сейида Казема в неизбежности Нового Откровения продолжало в нем нарастать. Он чувствовал, что должен приоткрыть завесу, скрывавшую Сокровище Бога, завесу, которая могла бы помешать его ученикам узнать Его, когда Он придет. Сейид Казем сказал им:

«Он благородного происхождения... потомок Пророка... Он молод годами и обладает врожденным знанием. Его учение основано не на проповеди Шейха Ахмада, но сообщено Богом. Мое знание — лишь капля в сравнении с безграничностью Его знания; то, что могу я — лишь пылинка пред ликом чудес Его благодати и могущества... Он среднего роста, воздержан от курения и отличается необыкновенными благочестием и набожностью».

Сейид Казем наказал своим последователям разъехаться по всем странам и искать Обетованного, жертвуя всем — комфортом, имуществом, а если потребуется — и жизнью.

Вернувшись из Ирана в Кербелу, Мулла Хусейн не застал своего учителя в живых. Сорок дней он провел в посте и молитвах, готовя свое сердце к странствию в поисках Обетованного. Вдохновленные его примером, то же самое стали делать и некоторые другие ученики Сейида Казема. По истечении сорока дней Мулла Хусейн отправился в путь. Он взял в спутники брата и племянника, каждому из которых в ту пору едва исполнилось двадцать лет.

Трое молодых людей покинули Кербелу, не имея никакого представления о том, где им начать свои поиски. Они сотворили горячую молитву Богу, и Мулла Хусейн ощутил, что его, словно магнитом, неудержимо тянет в Шираз, город на юге Ирана, знаменитый поэтами, цветущими садами и соловьями.

Однажды вечером Мулла Хусейн и его спутники подошли к городским воротам Шираза, усталые, голодные и покрытые дорожной пылью. Мулла Хусейн послал своих спутников в город, а сам задержался за городской стеной, размышляя о том, что же именно суждено ему найти в Ширазе и насколько это приблизит его к Обетованному.

В то время, как Мулла Хусейн стоял за городскими воротами, к нему подошел молодой человек в зеленой чалме (что означает происхождение от Пророка Мухаммада). Лицо молодого человека излучало приветливость. Он улыбнулся и пригласил Муллу Хусейна войти в Шираз таким тоном, как если бы они были давними друзьями. Обаяние, дружелюбие, опрятность незнакомца произвели на уставшего с дороги Муллу Хусейна благоприятное впечатление. Общество незнакомца нравилось ему. В ответ на предложение войти в город и отдохнуть в его доме, Мулла Хусейн объяснил, что послал своих спутников вперед и должен их дождаться. «Предоставь их заботе Бога,— ответил на это незнакомец.— Несомненно, Он защитит их и окажет покровительство». Так сказал молодой незнакомец и сопроводил Муллу Хусейна в Шираз.