ПРОФЕССОР ЭДВАРД ДЖ. БРАУН, ИЗВЕСТНЫЙ ВИКТОРИАНСКИЙ ВОСТОКОВЕД, ОСТАВИЛ СЛЕДУЮЩИЕ ВОСПОМИНАНИЯ О ЕГО ПЕРВОЙ ВСТРЕЧЕ С УЧИТЕЛЕМ В 1890 ГОДУ В АККЕ:
Редко я видел человека, который бы произвел на меня такое большое впечатление. Высокий, крепкого сложения мужчина, держащийся прямо, как стрела, в белом тюрбане и одеянии, длинные черные кудри почти что касались плеч, широкий могучий лоб, знак глубокого ума в сочетании с несгибаемой волей, глаза пронзительные, как у ястреба и резко очерченные, но приятные черты лица - таким было мое первое впечатление от Аббаса Эффенди, "Учителя" (Ага), как по преимуществу его называли. Последовавший разговор только углубил уважение, которое с самого начала произвела на меня Его личность. Более красноречивого, находчивого в доказательствах и иллюстрациях, более глубоко знакомого со священными книгами Иудаизма, Христианства и Ислама врядли можно найти даже среди красноречивой, находчивой и утонченной расы людей, к которой Он принадлежал.
Эти качества в сочетании с внешностью, одновременно величественной и радушной, заставили меня перестать удивляться тому влиянию и уважению, которыми Он пользовался даже вне круга последователей Его Отца. О Его величии и могуществе ни у кого, кто видел Его, не было никаких сомнений.
Али Шавкат Паша, один из высокопоставленных дворян Ирака, попросил Бахауллу просветить внутренний смысл одной из традиций в исламе, описывающей цель Бога в сотворении человека. Глас Божий возвещает в этой традиции: "Я был сокрытым сокровищем, Я возлюбил быть узнанным, посему Я сотворил человека, дабы он познал Меня."
Бахаулла просил Абдул-Баха, бывшего еще юношей, написать комментарий на эту традицию. Повинуясь Отцу, Абдул-Баха написал объемный, глубокий и ясный трактат, который поразил Пашу и пробудил чувства восхищения и уважения к этому молодому человеку. Но Шавкат Паша был не одинок, кто признал величие Абдул-Баха. Многие осознали Его необыкновенные знания и мудрость, а некоторые, включая знаменитого Хаджи Сийида Джавад-и-Карбилаи, заключили, что одним из безошибочных доказательств истинности Миссии Бахауллы было то, что Его сын Абдул-Баха написал столь глубокий и значительный трактат, проливающий новый свет на эту важную традицию.
МАЙОР ВЕЛЛЕСЛИ ТЮДОР-ПОЛ, БРИТАНСКИЙ ОФИЦЕР, ЧАСТО ВСТРЕЧАВШИЙСЯ С АБДУЛ-БАХА В ПАЛЕСТИНЕ, НАПИСАЛ ОЧЕНЬ МНОГО ОБ УЧИТЕЛЕ. ВОТ КРАТКАЯ ВЫДЕРЖКА:
Абдул-Баха производил впечатление на всех, кого Он встречал, своим достоинством, дружелюбием и аурой духовной власти. Его серо-голубые глаза излучали какой-то свой особенный свет, а Его руки были прекрасны в своей грации и лечащем магнетизме. Даже Его простые движения были исполнены светом ... Сильнейшим впечатлением, полученным мною от близкого знакомства с Ним, был Его громадный кругозор, пропитанный духом глубокой и любящей доброты. Какой бы ни была тема резговора - от религии до погоды, от (красоты) закатов до цветов, от этики до правил личного поведения, Абдул - Баха всегда задевал вселенскую струну, ноту Единства между Творцом и Его творениями, большими или малыми ...
Это был человек великой духовности и пророческого видения, и я всегда буду лелеять любовь, которой Он одарил меня, и то вдохновение, что дали мне Его жизнь и (личный) пример с тех самых пор, как Он впервые вошел в мою жизнь в 1908 году.
ХОРАС ХОЛЛЕЙ, АМЕРИКАНСКИЙ БАХАИ, ПОЗЖЕ НАЗНАЧЕННЫЙ РУКОЙ ДЕЛА БОГА, ВПЕРВЫЕ ВСТРЕТИЛ АБДУЛ-БАХА ЛЕТОМ 1911 ГОДА. ОН ОПИСЫВАЕТ ПАМЯТНУЮ ВСТРЕЧУ С УЧИТЕЛЕМ В ТАКИХ СЛОВАХ:
В Нем была красота стана, неизменная гармония осанки и платья, которых я никогда раньше не встречал и не думал, что встречу в мужчине. Еще не видя Учителя, я уже знал, что это Он. Все мое тело сотряс удар. Мое сердце подпрыгнуло, колени ослабели, трепет острых, восприимчивых чувств пронзил меня с ног до головы. Казалось, весь я обратился в какой-то самый восприимчивый орган чувств, как будто глаз и ушей не было достаточно для этого блистательного впечатления. Всем своим телом я осознавал присутствие Абдул-Баха. Мне хотелось просто плакать от счастья - единственно подходящая форма самовыражения, в ту минуту находившаяся в моем распоряжении. В то время как моя собственная личность улетала прочь, даже когда я находился в состоянии полнейшего смирения, новое существо, не мое собственное, заняло ее место. Как будто с вершин человеческой природы, слава снизошла на меня, и я почувствовал глубочайший прилив восхищения. В Абдул-Баха я осознал вызывающее благоговение присутствие Бахауллы, и по мере того, как я приходил в себя, я понял, что насколько человеку возможно, я приблизился к чистому духу и чистому существу ...
Говард Колби Ивз, унитарианский священник, позже принявший веру бахаи, пошел на встречу с Адбул-Баха, когда Он находился в Нью-Йорке. Несколько друзей также собрались в номере отеля для этой же цели. Вот рассказ, который он записал, об этой первой памятной встрече с Учителем.
Так я стоял немного в стороне от других, когда по комнате прошелся шум. Дверь напротив меня широко раскрылась и, прощаясь со всеми, появился Абдул Баха. Все смотрели только на Него. И снова у меня было впечатление необыкновенного достоинства, благоволения и любви. Утренний свет, заливавший комнату, коснулся Его платья. У Него феска была немного набок, и Он, очевидно характерным движением, поправил ее. Его глаза встретились с моими, когда я, как зачарованный, смотрел на Него. Он улыбнулся и движением руки, которое только слово "царственное " может описать, поманил меня. Мое удивление не имело границ. Случилось что-то невероятное. Почему меня, совершенно незнакомого человека, о котором никто не слышал, позвал Он этой дружеской рукой! Я огляделся вокруг. Конечно, кому-нибудь еще был адресован этот жест, эти глаза улыбались! Но никто не стоял рядом, я снова поглядел, а Он снова позвал, и такие понимание и любовь захватили меня, что даже на таком расстоянии и с холодом в груди, дрожь пробежала по всему моему телу, будто дуновение божественного утра коснулось моего лица.
Когда Он смотрел, какая-то игра мыслей отразилась в Его лице, так что если бы Он говорил час, то и тогда Он не мог бы сказать больше. Немного удивления, наверное, за которым последовали такая симпатия, такое понимание, такая переполнявшая любовь, - как будто все Его существо открылось принять меня. От этого сердце мое растаяло, и потекли слезы. Я плакал не обыкновенным способом, когда просто искажаются черты лица, но это было так, как если бы прорвался давно сдерживаемый поток. Не обращая внимания , я смотрел на Него, и по мне текли слезы.
Он приложил два больших пальца к моим глазам, утирая влагу и уговаривая не плакать, что человек всегда должен быть счастлив. И Он засмеялся звонким, мальчишеским смехом. Как будто Он сказал самую очаровательную шутку, какую только можно вообразить: божественную шутку, которую только Он мог оценить.
Затем Он быстро встал со своего кресла, засмеявшись, будто снедаемый небесной радостью. Повернувшись, Он взял меня за локти, поднял на ноги и заключил меня в объятия. Это было не простое объятие. Он сжал меня так, что захрустели ребра. Он расцеловал меня в обе щеки, положил руку мне на плечо и проводил до двери.
Это было все. Но вся моя жизнь совершенно изменилась с тех пор.