Информация о материале

Просмотров: 1160

Горячо возлюбленные друзья! На предыдущих страницах этой книги я осмелился раскрыть ряд истин, которые, по моему глубокому убеждению, ясно прозвучали в высказываниях Того, Кто есть Источник Откровения Бахаи. Я постарался также рассеять те ложные представления о божественности в сознании каждого, кто размышляет о столь превосходящем человеческое разумение явлении Божией славы. Я попытался объяснить истинное значение божественности, которым непременно наделяется Тот, через Кого устремляется в мир столь таинственная сила. По мере своих возможностей я постарался показать, что в этом Послании, по воле Бога принесенном человечеству столь великим Существом, признаются Божественные истоки и подтверждаются основные истины всех Законоцарствий, возглашенных Пророками прошлого, и оно органично связано с каждым из них. Я счел своим долгом обосновать и подчеркнуть следующее: Основатель новой Веры, отвергая притязания глав различных религий на обладание конечной истиной, Сам не претендовал на это, несмотря на все величие Своего Откровения. Еще одной основополагающей истиной, правильное понимание которой особенно важно на нынешнем этапе развития нашего Дела, является то, что Баба, несмотря на краткий период действия Его Законоцарствия, необходимо воспринимать не только Избранным Предтечей Бахауллы, но прежде всего независимым Пророком, обладавшим, подобно всем великим Пророкам прошлого, священной властью, данной Ему от Бога.

А теперь я считаю необходимым прояснить вопрос о статусе Абдул-Баха и Его роли в этом святом Законоцарствии. Нам, слишком близко стоящим к этой выдающейся фигуре, испытавшим на себе магнетическое воздействие этой уникальной личности, трудно до конца понять характер и миссию Того, Кто сыграл особую роль не только в Законоцарствии Бахауллы, но и во всей истории мировой религии. Несмотря на коренные отличия в характере деятельности и занимаемом положении между Творцом Откровения Бахаи и Его Предтечей, Абдул-Баха, в силу особой миссии, отведенной Ему в Завете Бахауллы, стал, наряду с Бабом и Бахауллой, одной из трех Центральных Фигур Веры, не знающих себе равных в мировой духовной истории. Вместе с Ними Он возвышается над судьбами этой молодой Веры Божией и находится на таком уровне, которого ни один верующий и ни один институт, занимающийся делами Веры после Него, не сможет достичь еще по меньшей мере тысячу лет. Принизить возвышенное положение Абдул-Баха, отождествляя Его статус со статусом тех, кто всего лишь осенен Его властью, было бы проявлением глубочайшего непочтения — равно как и еретические попытки поставить Его наравне с Основателем Веры или с Его Предтечей. Ибо как ни огромна пропасть, отделяющая Абдул-Баха от Того, Кто есть Источник независимого Откровения, она несопоставима с куда большим расстоянием между Ним, Средоточием Завета, и продолжателями Его дела, кем бы они ни были и каковы бы ни были их обязанности, их положение и их заслуги. Пусть же те, кто знал Абдул-Баха, кто испытал на себе неотразимое обаяние Его личности и через всю жизнь пронес глубочайшее восхищение Им, оценят, с точки зрения этого утверждения, величие Того, Чье положение намного выше!

То, что Абдул-Баха не является Богоявлением, что Он, хотя и был преемником Своего Отца, не занимает равного с Ним положения, на которое никто, кроме Баба и Бахауллы, не может претендовать прежде, чем истечет полная тысяча лет, есть истина, запечатленная в конкретных высказываниях как Самого Основателя Веры, так и Толкователя Его Учения.

«Если кто-либо притязает на прямое Откровение от Бога до истечения полной тысячи лет,— недвусмысленно предостерегает Бахаулла в Китаб-и-Агдас,— тот, без сомнения, есть лжец и самозванец. Мы молим Бога, да поможет Он ему по милости Своей отказаться и отречься от подобного притязания. Если он раскается, Бог, конечно же, простит его. Но если он будет упорствовать в заблуждении своем, Бог, несомненно, пошлет того, кто безо всякой жалости обойдется с ним. Воистину, грозен Бог карающий! Тот, кто истолкует сей стих вопреки его явному смыслу, лишится Духа Божиего и милости Его, объемлющей все сотворенное». «Если же кто-то,— категорически заявляет Он,— явится прежде, чем истечет полная тысяча лет,— каждый год которой состоит из двенадцати месяцев согласно Корану и девятнадцати месяцев по девятнадцать дней согласно Байану,— отвергните его без промедления, хотя бы он предъявил вам все знаки Божии!».

Собственные заявления Абдул-Баха, служащие подтверждением этого предостережения, звучат не менее красноречиво и неопровержимо: «В этом состоит,— подчеркивает Он,—мое твердое и непоколебимое убеждение, самая суть того, во что я открыто верю, и убеждение это в полной мере разделяют все обитатели Царства Абхб: Благословенная Красота есть Солнце Истины, и свет Его есть свет истины. Баб также есть Солнце Истины, и свет Его есть свет истины... Мой же удел — служение, служение бескорыстное и истинное, смиренное, открытое и не нуждающееся ни в каких толкованиях... Я — Толкователь Слова Божиего, и таково мое толкование».

Не Сам ли Абдул-Баха в Завещании, разящий слог которого способен внести смятение в ряды самых закоснелых нарушителей Завета Его Отца, выбивает главное оружие из рук тех, кто так долго и настойчиво приписывал Ему тайное намерение поставить Себя не только вровень, но может быть и выше Бахауллы? В этом последнем документе, навеки сохранившим для нас волю и наставления покойного Учителя, в качестве наиважнейшей истины провозглашается следующее: «Вот краеугольный камень веры людей Бахб (пусть жизнь моя будет принесена в жертву за них): Его Святость, Возвышенный [Баб] — Явление единства и единственности Бога и Предтеча Предвечной Красоты [Бахауллы]. Его Святость, Красота Абхб [Бахаулла] (пусть жизнь моя будет отдана за Его стойких друзей) есть высшее Явление Бога и Восход Его Наисвященной Сущности». «Все остальные,— прибавляет Он,— суть слуги Его и выполняют Его волю».

Из этих ясных и четко сформулированных утверждений, опровергающих какие бы то ни было притязания Абдул-Баха на Пророческую миссию, мы ни в коем случае не должны делать вывод, будто Он — лишь один из служителей Благословенной Красоты, а Его функции, в лучшем случае, сводятся к авторитетному толкованию Учения Своего Отца. Я отнюдь так не считаю и не намерен внушать подобные мысли. Попытка представить Его в таком свете равноценна предательству, отказу от бесценного наследия, оставленного Бахауллой человечеству. Положение, определенное для Абдул-Баха верховным Пером, неизмеримо превосходит то, о чем Он Сам заявляет в Своих посланиях. Как в Китаб-и-Агдас, самом авторитетном и священном из всех трудов Бахауллы, так и в Китаб-и-Ахд, Книге Его Завета, и в Суре-и-Гусн (Скрижали Ветви), перо Бахауллы неоднократно упоминает о Нем — и строки эти обретают еще большую значимость в свете Скрижалей, непосредственно обращенных Отцом к Абдул-Баха,—наделяя Его такой властью и окружая таким ореолом, который нынешнее поколение не в состоянии оценить в полной мере.

Он был и во все времена пребудет прежде всего Средоточием и Опорой несравненного и всеобъемлющего Завета Бахауллы, Его совершеннейшим творением, незамутненным Зеркалом, отражающим Его свет, безупречным Воплощением Его Учения, непогрешимым Толкователем Его Слова, олицетворением всех идеалов бахаи, вместилищем всех добродетелей бахаи, Величайшей Ветвью от Древнего Корня, Побегом Закона Божиего, Существом, «вкруг Коего вращаются все имена», Родником Единства Рода человеческого, Знаменем Величайшего Мира, Луной Срединного Неба этого святейшего Законоцарствия — все эти символические титулы и имена, по праву принадлежащие Ему, находят свое наивысшее, самое истинное и справедливое выражение в магическом имени «Абдул-Баха». Он, Кто безмерно выше всех этих определений, есть Тайна Божия — так назвал Его Сам Бахаулла, и хотя этот титул не дает нам оснований приписывать Ему положение Пророка, он свидетельствует о том, что в личности Абдул-Баха абсолютно гармонично соединились несовместимые качества человеческой природы и сверхчеловеческое знание и совершенство.

«Когда отхлынет океан Моего присутствия и закончится Книга Моего Откровения,— провозглашает Он в Китаб-и-Агдас,— обратитесь к Тому, Кого назначил Бог, Кто есть Ветвь от сего Древнего Корня».

И далее: «Когда Таинственная Голубка воспарит из своего Святилища Хвалы и устремится к своей отдаленной цели, к своей сокровенной обители, обращайтесь со всем, чего вы не постигнете в Книге, к Тому, Кто есть Ветвь от сего могучего Ствола».

Более того, в Китаб-и-Ахд Бахаулла торжественно и недвусмысленно заявляет: «Агсанам, Афнанам и Семейству Моему, всем и каждому, надлежит обратить лик свой к Самой Могучей Ветви. Поразмыслите над тем, что явили Мы в Нашей Наисвятой Книге: “Когда отхлынет океан Моего присутствия и закончится Книга Моего Откровения, обратитесь к Тому, Кого назначил Бог, Кто есть Ветвь от сего Древнего Корня”. Предмет же сего святого стиха есть не кто иной, как Наимогущественная Ветвь [Абдул-Бахб]. Так Мы милостиво являем вам Нашу великую Волю, и Я, воистину, Милостивый, Всесильный».

В Суре-и-Гусн (Скрижали Ветви) есть такие строки: «Ныне ответвилась от Садратул-Мунтаха сия священная и славная Сущность, сия Ветвь Святости; благо тому, кто ищет Его убежища и пребывает под Его сенью. Воистину Побег Закона Божиего появился от сего Корня, что Бог прочно посадил в Землю Своей Воли, и Ветвь, коя произросла от Него, достигла такой высоты, что осеняет Собою все творение. Да будет восхвален Он за сие возвышенное, благословенное, могущественное, благороднейшее Творение Свое!.. Слово, в знак Нашей милости, изошло из Величайшей Скрижали — Слово, кое Бог украсил узором Своей Сущности и сделал владыкой над землей и всем сущим на ней, и знамением Его величия и власти надо всеми народами... Возблагодарите Бога, о народы земли, за Его явление в мире, ибо воистину Он есть величайшее Благодеяние и совершеннейший Дар вам; и через Него всякая истлевшая кость вернется к жизни. Кто обратился к Нему, тот обратился к Богу, а кто отверг Его, тот отверг Мою Красоту, усомнился в Свидетельстве Моем и согрешил против Меня. Он есть Доверие Бога среди вас, Напоминание о вашем долге пред Ним, Его явление вам и знак Его пребывания среди избранных слуг Его… Мы ниспослали Его вам в виде храма человеческого. Благословен и свят Бог, Который творит, что пожелает, силою Своей непогрешимой и непреложной воли. Те, что лишили себя сени Ветви, будут блуждать в пустыне греха, души их сгорят в пламени мирских желаний, и будут они из тех, кто обречен на верную гибель».

«О Ты, зеница ока Моего! — обращается Бахаулла в собственноручном послании к Абдул-Баха.— Моя слава, океан Моей нежной любви, солнце Моей щедрости, небеса Моего милосердия покоятся на Тебе. Мы молим Бога, дабы мир просветился чрез Твое знание и мудрость и дабы было даровано Тебе то, что возвеселит Твое сердце и утешит Твой взор». «Слава Божия осеняет Тебя,— пишет Он в другой Скрижали,— и всякого, кто служит Тебе и пребывает близ Тебя. Горе, великое горе тому, кто восстанет против Тебя и причинит Тебе вред. Благо тому, кто присягнул на верность Тебе; пламя и муки ада — Твоим врагам». «Мы сделали Тебя убежищем для всего рода человеческого,— утверждает Он в другой Скрижали,— щитом для всех сущих на небесах и на земле, твердыней для всякого, кто верует в Бога, Несравненного, Всеведущего. Да будет на то воля Бога, дабы чрез Тебя защитил Он их, и наделил их богатством, и поддержал их; дабы ниспослал Тебе то, что станет источником изобилия для всего сотворенного, океаном даров всему роду человеческому и зарей милосердия всем народам».

«Ты ведаешь, о Мой Боже,— говорит Бахаулла в молитве, посвященной Абдул-Баха,— что Я желаю для Него лишь того, на что будет воля Твоя, и что Я избрал Его единственно для той цели, кою Ты Ему определил. Даруй же Ему победу, послав в помощь Ему все силы небесные и земные… Молю Тебя жаром Моей любви к Тебе и Моим стремлением явить Дело Твое,— предназначь Ему и всем возлюбившим Его то, чем удостаиваешь Ты Своих Посланников и Доверенных Откровения Твоего. Ты, воистину, Всемогущий и Всевластный».

В письме, продиктованном Бахауллой и посланном Его личным секретарем Мирзой Ака Джаном Абдул-Баха, в то время находившемуся в Бейруте, мы читаем следующее: «Да будет хвала Тому, Кто почтил Землю Ба [Бейрут] присутствием Того, вокруг коего вращаются все имена. Каждая крупица земли возгласила всему сотворенному, что из врат Города-тюрьмы появилось и на небосклоне его, следуя путем своим в иную землю, воссияло Светило красоты великой, Наимогущественная Ветвь Бога — Его древняя и непреложная Тайна. Посему сей Город-тюрьму охватила скорбь, тогда как другая земля возрадовалась… Благословенна, вдвойне благословенна земля, коей коснулись стопы Его, око, насладившееся созерцанием красоты лика Его, слух, удостоенный чести внимать зову Его, сердце, отведавшее сладости Его любви, грудь, вздохнувшая свободно через упоминание о Нем, перо, возгласившее хвалу Ему, свиток, запечатлевший свидетельство писаний Его».

Абдул-Баха, подтверждая сказанное Бахауллой о возложенных на Него полномочиях, делает следующее заявление: «Согласно ясному тексту Китаб-и-Агдас, Бахаулла назначил Толкователем Своих Слов Средоточие Завета — Завета столь твердого и могущественного, что с начала времен до нынешних дней ни в одном Законоцарствии не было подобного ему».

Однако сколь бы ни было высоко положение Абдул-Баха, сколь бы ни были обильны хвалы, расточаемые Бахауллой Сыну в Его священных Книгах и Скрижалях, все эти превосходные отличия не следует считать основанием для того, чтобы приписывать Абдул-Баха статус, равный или подобный Положению Его Отца, Который был Самим Богоявлением. Вкладывать такой смысл в любое из приведенных выше высказываний — значит заведомо, по понятным причинам, вступать в противоречие с не менее ясными и очевидными утверждениями и предостережениями Бахауллы и Абдул-Баха, на которые я ссылался ранее. Как я уже подчеркивал, преувеличение роли Абдул-Баха столь же недопустимо и вредно, сколь и ее недооценка. Причина этого одна —некоторые верующие, делая необоснованные выводы из слов Бахауллы и настаивая на их правильности, неосознанно укрепляют врагов и постоянно предоставляют им доказательства для их лживых обвинений и домыслов.

Поэтому я чувствую необходимость решительно и открыто заявить: ни в Китаб-и-Агдас, ни в Книге Завета Бахауллы, ни даже в Скрижали Ветви, а также ни в одной другой Скрижали, явленной Бахауллой или Абдул-Баха, нет таких слов, которые позволили бы сделать вывод о так называемом мистическом единстве Бахауллы и Абдул-Баха и уподобить последнего Его Отцу или какому-либо из Богоявлений прошлого. Эти ошибочные концепции в какой-то мере результат произвольного толкования отдельных фрагментов Скрижали Ветви, поскольку в ее английском переводе есть неточности, а также слова, имеющие двоякий смысл или вовсе отсутствующие в оригинале. Несомненно, главным источником подобных заблуждений служит в целом неоправданное толкование начальных строф одной из Скрижалей Бахауллы, отрывки из которой помещены непосредственно перед вышеупомянутой Скрижалью Ветви в книге, озаглавленной «Писания Бахаи», хотя они и не являются ее составной частью. Каждый читающий упомянутые отрывки должен иметь в виду, что выражение «Уста Предвечного» относится к Богу; что «Величайшее Имя» — это явное указание на Бахауллу; что слово «Завет» означает не данный конкретный Завет, непосредственным Создателем которого был Бахаулла, а Средоточием —Абдул-Баха, а Завет всеобщий — Договор, который, согласно Учению Бахауллы, Бог заключает с человечеством всякий раз, когда дарует ему новое Законоцарствие. «Уста, рекущие благую весть», как сказано в этих строках, есть не что иное, как Глас Божий, возвещающий о Бахаулле, а не Бахаулла, возвещающий об Абдул-Баха.

Более того, утверждать, будто под словами «Он есть Я» подразумевается тождество положения Бахауллы и Абдул-Баха, а не мистическое единство Бога и Его Явлений, как это объяснено в Китаб-и-Иган, значит открыто посягать на основополагающий принцип о единстве сущности всех Богоявлений — принцип, важность которого Автор тех самых строк особо подчеркивает.

Это равносильно возвращению к тем иррациональным и суеверным представлениям, которые в первое столетие Христианской эры постепенно проникли в Учение Иисуса Христа и затем утвердились в общепризнанных догмах, что ослабило силу воздействия Христианской веры и затемнило ее предназначение.

«Я утверждаю,— говорит Абдул-Баха в Своем пояснении к Скрижали Ветви,— что истинное значение, подлинный смысл, сокровенная тайна этих строк, самих этих слов — мое служение у священного Порога Красоты Абхб, мое полное самоуничижение, моя абсолютная ничтожность в сравнении с Ним. Вот мой сияющий венец, мое драгоценнейшее украшение. Этим я горжусь в царствии небесном и земном. Этим я славен среди избранников Божиих». «Никто не вправе,— предостерегает Он нас в следующих строках,— давать этим словам какое-либо иное толкование». «Я тот,— утверждает Он в этой же связи,—кто, согласно ясному тексту Китаб-и-Агдас и Китаб-и-Ахд, назначен Толкователем Слова Божиего… Отступивший от моего толкования станет жертвой собственных измышлений».

Более того, отождествление Основателя нашей Веры с Тем, Кто есть Средоточие Его Завета, ведет к неизбежному выводу, что положение Абдул-Баха выше положения Баба, явно противореча одной из основополагающих истин Откровения Бахаи, хотя эта истина еще не всеми признана. Это послужило бы оправданием тех обвинений против Абдул-Баха, которыми нарушители Завета, во все дни Его служения, пытались отравить умы верных последователей Бахауллы, чтобы сбить их с пути истинного понимания.

Было бы более правильно и в соответствии с провозглашенными Бабом и Бахауллой принципами, если бы мы, отбросив данное ложное представление о положении Абдул-Баха, осознали единство сущности Основателя нашей Веры и Его Предтечи — истины, бесспорно подтверждаемой текстом Суратул-Хайкал. «Если б Исходная Точка [Баб] был отличной от Меня сущностью, как вы утверждаете,— прямо заявляет Бахаулла,— и достиг Моего присутствия, воистину, Он никогда не допустил бы Своего разлучения со Мной — нет, тогда Мы оба познали бы взаимную радость от общения друг с другом во Дни Мои». «Тот, Кто ныне возвещает Слово Божие,— вновь утверждает Бахаулла,— есть не кто иной, как Исходная Точка, Тот, Кто был явлен вновь». «Он есть,— говорит Он о Себе в Скрижали, обращенной к одной из Букв Живого,— Тот же, Кто явился в год шестидесятый [1260 год Хиджры]. Воистину, сие есть один из могучих знаков Его». «Кто,— вопрошает Он в Суре-и-Дамм,— поднимется во имя торжества Изначальной Красоты [Баба], открывшейся в лике последовавшего за Ним Богоявления?». Говоря же об Откровении Баба, Он называет его «Мое предыдущее Явление».

Итак, Абдул-Баха не Богоявление; Его свет, Его вдохновение и сила исходят непосредственно из Источника Откровения Бахаи; в Нем, как в ясном и совершенном Зеркале, отражается лучезарная слава Бахауллы; Абдул-Баха не является воплощением той необъяснимой и в то же время всеобъемлющей сущности, которая отличает только Пророков; Его слова уступают по весомости Слову Бахауллы, хотя имеют такую же значимость; Его нельзя провозглашать как возвращение Иисуса Христа — Сына, который придет «во славу Отца»,— все эти истины находят дополнительное подтверждение и еще раз подчеркиваются в следующем высказывании Абдул-Баха, обращенном к верующим Америки, которым я хотел бы завершить эту часть моей книги: «Вы пишете, что между верующими есть разногласия относительно “Второго Пришествия Христа”. Милостивый Боже! Вновь и вновь встает этот вопрос, а ответ на него содержится в ясном и неопровержимом свидетельстве, сошедшем с пера Абдул-Баха: то, что подразумевается в пророчествах под “Господом Сил” и “Обетованным Христом”, есть Благословенное Совершенство [Бахаулла] и Его Святость Возвышенный [Баб]. Мое имя — Абдул-Баха. Мое предназначение — Абдул-Баха. Моя суть — Абдул-Баха. Похвала мне — Абдул-Баха. Быть рабом Благословенного Совершенства — мой славный и сияющий венец, а служение всему роду человеческому — моя вечная религия… У меня нет и никогда не будет ни имени, ни титула, ни поминания, ни похвалы, кроме как Абдул-Баха. Это — мое страстное желание. Это — мое величайшее устремление. В этом — моя вечная жизнь. В этом — моя непреходящая слава».